Если есть слово бровистъ, то должна быть и идеологія бровизма. Ведущимъ теченіемъ внутри нея, думаю, былъ бы бровизмъ-брежневизмъ.

тогда по-моему никак без глагола бровировать

Реконструкція по-русски была бы воззижденіе.

* * *
Und lieben, Götter! welch ein Glück!
Goethe

„И что за счастіе — любить!“ —
Такъ научилъ премудрый Гете.
Увы! въ такія лживы сѣти
Порой случалось угодить
И самымъ мужественнымъ душамъ:
Поддавшись бантикамъ и рюшамъ,
За лжей букетъ отдать покой.
Пустыя вся сія заботы!
Давайте почитать Эрота
И не томиться чепухой.

Добавлю отъ себя, что большое количество этихъ словъ самъ я съ отрочества произношу съ этими якобы непроизносимыми согласными: Солнце для меня не свѣтитъ безъ звука |l|, и сердце не бьется безъ этого центральнаго |t|. Съ большинствомъ прочихъ перечисленныхъ словъ такъ же. Произношеніе — это не только привычка къ слову, но еще и чувство его праобраза.

Сердце и Солнце

Блокъ, чьё имя — пять буквъ, произносимое однимъ-единственнымъ движеніемъ губъ, заявлялъ, что не можетъ воспринимать слово лѣсъ безъ ятя. Упрощенцы и совѣтскіе люди или не обращали на высказываніе поэта вниманія, или считали: всё это Блоковы поэтическіе выкрутасы, а то и банальное ретроградство.

А вѣдь Блокъ былъ правъ. Можетъ, образное слововоспріятіе и отстоитъ далеко отъ науки, но всё же не противорѣчитъ ей; филологія есть любовь къ слову, а не лишь сухое его препарированіе. Каждое слово имѣетъ свой обликъ. Существуютъ словеса, часто встрѣчающіяся въ употребленіи, чей обликъ мы привыкаемъ видѣть повседневно, мы свыкаемся съ нимъ. И измѣненіе сего облика въ худшую сторону повредитъ воспріятію слова. Я Блока понимаю. Если лѣсъ написать безъ ятя, слово обрѣтётъ внѣшнее отождествленіе съ неоднокоренными названіями рѣкъ Лесъ (на югѣ Франціи, притокъ Роны; въ Бельгіи, притокъ Мёза), именемъ или фамиліей Лесъ и нарицательнымъ существительнымъ лёссъ (если, какъ это любятъ дѣлать нѣкоторые, не писать ё), но и это не главное. Главное то, что слово лѣсъ не такъ станетъ выглядѣть — незвучно, невыразительно.

Блокъ не воспринималъ лѣсъ безъ ятя, кидая камень въ огородъ упрощенцевъ.

И я вслѣдъ за Блокомъ выскажу своё мнѣніе объ обликѣ двухъ словъ — ихъ примѣръ служитъ всѣмъ остальнымъ словесамъ подобнаго рода.

Я вижу слово сердце съ шестью буквами. Я лишь такъ и никакъ иначе не воспринимаю обликъ этого слова. Когда я читаю слово сердце съ добромъ, я словно чувствую живость, выносливость и упругость сего органа.

Слово Солнце (и нарицательное солнце) я, какъ и сердце, вижу лишь съ шестью буквами. Обликъ имени звѣзды, свѣтящей для Земли, именно съ людьми я воспринимаю и ощущаю какъ полное, всеобъемлющее, всеозаряющее. То же касается нарицательнаго существительнаго солнце.

Русскій языкъ сохраняетъ на письмѣ непроизносимыя согласныя: сердце, солнце, праздникъ, честный, мѣстный, костный (есть вѣдь слово косный съ инымъ значеніемъ). Болгарскій языкъ въ традиціонномъ правописаніи, т. е. до 1945 года, сохранялъ на письмѣ непроизносимыя согласныя: сърдце, праздникъ и т. д. Русскіе упрощенцы не затронули непроизносимыя согласныя, и онѣ пишутся по сей день. Болгарскіе упрощенцы поступили иначе и «ненужныя» согласныя изъ орѳографіи скоммуниздили. Отсутствуютъ онѣ почти во всѣхъ остальныхъ орѳографіяхъ славянскихъ языковъ.

Однако русинскій микроязыкъ сохраняетъ непроизносимыя согласныя: властный ‘собственный’, пістный ‘постный’, тыжднёвый ‘(еже)недѣльный’, пестливый ‘ласкающій, нѣжный’, щастливый, сердце, но сонце. Въ монографіи, посвящённой пряшевскому варіанту микроязыка, говорится: «В русиньскім языку была прията норма, же ґрупы согласных -ждн-, -стн-, -стл-, -стн-, -рдц-, -рнц- ся в писаній подобі заховають (так як то є в словенчінї, но словенчіна тоты согласны дотримує і в орфоепії), але їх высловность буде спрощена а то так, же середнїй консонант выпадує (на роздїл од україньского языка, де настало спрощіня і в писаній подобі) <…>. В русиньскім языку є лексема, котра підлегла спрощіню нелем у высловности, але і в писаній подобі, — сонце» (Василь Ябур, Анна Плїшкова, Кветослава Копорова. Ґраматіка русиньского языка. Пряшів, 2015. С. 63). Дѣло въ томъ, что кодификація русинскаго правописанія проходила въ періодъ, относительно свободный отъ политическихъ вліяній, чего не скажешь о бѣлорусскомъ, украинскомъ (первая треть ХХ вѣка) и болгарскомъ языкахъ (1945 годъ), что нашло выраженіе въ отсутствіи яркаго фонетизма въ орѳографіи; это проявляется не только въ согласныхъ буквахъ, о чёмъ я когда-нибудь ещё напишу здѣсь или въ научной статьѣ.

Не стоитъ также благодарить русскихъ упрощенцевъ за оставленіе облика словесъ сердце, солнце, праздникъ, честный, мѣстный и др., какъ не благодаримъ мы злодѣя за то, что онъ не всё укралъ.

Всё, что написано выше, — лишь эстетическое слововоспріятіе, но оттого не менѣе цѣнное, чѣмъ научная дѣятельность.


21 мая 2023 года, 1 февраля 2025 года

Благодарить же упрощенцевъ совершенно точно нельзя ни за что: вѣдь они просто не успѣли достичь въ своемъ предпріятіи совершенства: мы помнимъ, что во времяна Хрущизма была предложена реформа правописанія, согласно коей нужно было бы писать заец, чорный, мыш, огурци, нищинский, жури. Великое счастье, что Хрущъ ушелъ на пензію, не успѣвъ свою фонетическую реформу продвинуть, — а вѣдь это голимая случайность..! Дай этимъ товарищамъ волю — мы бы просто не узнали собственное письмо. И шахматовскій лес намъ бы еще сказкой показался.

Опять подъ небесами стужа,
И вѣтеръ стонетъ и гудитъ, —
А изъ окна видна наружа,
И безотраденъ ейный видъ.

Въ реабилитаціи не нуждается

Сто пять лѣтъ назадъ, 7 февраля 1920 года въ Иркутскѣ большевиками былъ разстрѣлянъ Александръ Васильевичъ Колчакъ, верховный правитель Россіи, адмиралъ, учёный. Неоднократно предпринимались попытки реабилитаціи Колчака, но всякій разъ безуспѣшно. Ничего нѣтъ удивительнаго. Во-первыхъ, нынѣшняя власть остаётся преемственной Октябрю, о чёмъ свидѣтельствуютъ топонимія, нѣкоторые праздники (23 февраля, 8 марта, 1 мая) и общая историко-политическая канва, на которую всё ещё опираются верхи. Во-вторыхъ, просовѣтски настроенные публицисты и политики имѣютъ широкую поддержку, чего быть не должно, ибо большевизмъ — однозначное зло для Россіи; что въ это время создавали культурныя цѣнности, строили города, достигали высотъ въ наукѣ — прямой заслуги совѣтской власти нѣтъ, всё это могло быть безъ нея и съ меньшими издержками. Къ Колчаку до сихъ поръ сохраняется предвзятое отношеніе: дескать, жестоко расправлялся съ красными. Но война въ принципѣ жестокая вещь, а красному террору въ гражданскую войну подверглось неменьшее число людей, чѣмъ бѣлому; сколько было репрессировано послѣ гражданской войны — лучше не напоминать… Однако до сихъ поръ въ топониміи представлены Дзержинскій, Фрунзе, Тухачевскій, Котовскій — совѣтскіе герои гражданской войны, участники краснаго террора и подавленія антисовѣтскихъ возстаній жесточайшими методами.

Съ точки зрѣнія совѣтской власти Колчакъ — безусловный преступникъ, поскольку боролся противъ нея съ оружіемъ въ рукахъ. Однако съ точки зрѣнія россійскаго дореволюціоннаго закона самъ большевицкій режимъ преступенъ. Проиграй Ленинъ — онъ былъ бы неминуемо казнёнъ по приговору легитимнаго суда.

Нужно ли пытаться реабилитировать Колчака? — Не думаю.

Колчакъ дѣйствовалъ такъ, какъ и подобаетъ русскому офицеру — боролся съ врагами Отечества. Да, онъ проигралъ и былъ казнёнъ врагами, но чести своей не запятналъ — наоборотъ, сталъ жертвою союзническаго безчестія.

Поскольку захватившіе Россію большевики — преступники, убійство Колчака слѣдуетъ разсматривать какъ совершённую преступниками расправу и никакъ иначе. Въ такомъ случаѣ сама идея о реабилитаціи выглядитъ кощунственно.

При любыхъ попыткахъ противостоять установленію меморіальныхъ досокъ и памятниковъ Колчаку на томъ основаніи, что онъ не реабилитированъ, защиту нужно выстраивать на томъ, что герой предъ дѣйствовавшимъ тогда закономъ чистъ; легитимнымъ же для Россіи является россійскій законъ. Законъ совѣтскій періода гражданской войны къ Россіи не имѣетъ отношенія, ибо начисто отрицаетъ её и ея государственность.

Когда на верхнемъ уровнѣ измѣнится отношеніе къ борцамъ за Россію — противникамъ большевизма, можно будетъ сказать, что государственное правопреемство возстановлено. Не всё такъ плохо и сегодня. Памятникъ Колчаку въ Иркутскѣ стоитъ, и попытка враговъ добиться его сноса успѣхомъ не увѣнчалась. Со временемъ власть неминуемо избавится отъ остатковъ большевизма, ибо власть — это люди, её представляющіе. Всё рѣшится миромъ.

7.ІІ.2020, 7.ІІ.2025

Въ свое время меня поразило внѣзапное осознаніе связи словъ спица и спичка; до сего момента это было сильнѣйшее изъ этѵмологическихъ впечатлѣній. Сейчасъ же я понялъ нѣчто еще гораздо болѣе ошеломляющее: провода и проводы — это, въ сущности, формы одного слова.

О лѵризмѣ какъ таковомъ

Художникъ становится лѵрикомъ, естьли онъ не способенъ ни на что существенное. Сказать: „я лѵрикъ“ — значитъ подписать себѣ индульгенцію на банальность.

Лѵризмъ — одна изъ граней самовыраженія.

«Один из талантов великих стилистов так вводить в свой труд устаревшие слова, чтобы они не выглядели устаревшими. Устаревшие слова, которые под пером другого показались бы ходульными или неуместными, из-под их пера появляются самым естественным образом. Это следствие такта и вкуса писателя, знающего, когда когда единственно можно ввести неупотребительный термин, когда он приятен в художественном и необходим в языковом отношении; и тогда, конечно, устаревшее слово остается устаревшим только по имени. Его возвратила к существованию естественная потребность стиля, мощного или утонченного. Это не вырытый труп (как у менее искусных писателей), но прекрасное тело, пробужденное от долгого и освежающего сна.»

Константинос Кавафис

У Г.Р. Державина въ «Жизни Званской» есть занятный варіантъ слова фортепіано: тихогромъ.

Шарль Леконт де Лиль (1818 – 1894)
Charles Leconte de Lisle

Балаганщики

Как зверя жалкого на солнцепек бросая,
Что на цепи своей в мучениях скулит,
Кто хочет, пусть душе израненной велит
Бродить по мостовой с тобою, чернь тупая!

Мечтая, что он смех иль жалость возбудит,
В бессмысленных глазах сиянье разжигая,
Кто хочет, обнажись, сорви одежды рая,
Что укрывают страсть и данный свыше стыд!

Я в гордости немой, в могиле неприметной
Скорее в черноте исчезну беспредметной,
Но не продам тебе ни свой восторг, ни боль.

Я не подставлю жизнь чужим глазам и слухам,
Не стану я плясать на ярмарке – уволь!
Не уподоблюсь я шутам твоим и шлюхам.

Les Montreurs

Tel qu’un morne animal, meurtri, plein de poussière,
La chaîne au cou, hurlant au chaud soleil d’été,
Promène qui voudra son cœur ensanglanté
Sur ton pavé cynique, ô plèbe carnassière !

Pour mettre un feu stérile en ton œil hébété,
Pour mendier ton rire ou ta pitié grossière,
Déchire qui voudra la robe de lumière
De la pudeur divine et de la volupté.

Dans mon orgueil muet, dans ma tombe sans gloire,
Dussé-je m’engloutir pour l’éternité noire,
Je ne te vendrai pas mon ivresse ou mon mal,

Je ne livrerai pas ma vie à tes huées,
Je ne danserai pas sur ton tréteau banal
Avec tes histrions et tes prostituées.

«Да здравствуетъ совѣтскій судъ — самый гуманный судъ въ мірѣ!»

Родился экспромтъ:

Никто не забытъ, ничто не забыто —
И Ленинъ въ гробу усмѣхается сыто.

И Сталина прах на кремлевском погосте
Растет и сгущается в мясо и кости.

Русская философия (Лосев) — о понимании, общении и красоте, которых всем нам так не хватает в этой жизни: