Просыпаюсь. Еще один день приглашает меня принять участие в известном аттракционе «Попробуй прожить меня».
— Да-да, Гера, а в конце дня специальная комиссия оценит по стобалльной шкале, как ты прожил этот день. Это очень важный экзамен. Почти такой же важный, как тот, что был вчера и тот, что будет завтра. Кстати, какую оценку ты получил за вчера?
—Честно, я вообще не помню всей этой херни с оценками. Мне кажется, что ты всё это дерьмо на ходу придумываешь.
— Понятно… Типичный ответ двоечника. Гера, кому как не тебе пора бы уже смириться с тем, что если ты чего-то не помнишь, то это не значит, что этого не было.
— Ладно-ладно, если ты настаиваешь, то я попробую прикинуть, какую оценку мне поставили за вчера. Ну… Это вроде был нормальный день. Нельзя сказать, что я много чего сделал полезного, но и не навредил никому. При таких обстоятельствах ниже пятидесяти из ста ставить нельзя. А вот еще, кореш мне вчера позвонил и про развод свой рассказывал, думаю, что за это десятку можно накидывать смело. Хм, что еще было. А, Максиму вернул фиолет, который ему уже сто лет торчал. И вот в чем соль, он про это забыл, и я мог не возвращать, но поскольку я человек хороший и речь идет о ежедневной оценке, то я вернул. Пиши там плюс пятнадцать. Знаешь, кстати, а ведь я вчера еще и за работу садился…
— Да ты что, серьезно? Гонишь, Гер, не может быть.
— Серьезно.
— И как оно? Написал что-то крутое? Что-то такое с глубоким сюжетом и острой, как ножом для бумаги по лицу фабулой, внутри которой водят хоровод яркие, как звезды, если на них вблизи смотреть, персонажи (каждый со своей сногсшибательной особенностью)?
— Не, ну не прям так. Знаешь, я все-таки свое нынешнее состояние определяю как, на секундочку, творческий кризис. Ну, как бы, написал абзац для того рассказа про похороны, ну ты помнишь.
— Абзац для маленького рассказика, который ты уже два месяца пишешь?
— Эй, не смей выставлять всё в темном свете. Я сел и написал, а это главное. Так что плюс двадцать!
— Да не пизди, плюс двадцать. Ничего у тебя в жопе не треснет от плюс двадцати за обоссанный абзац. Ты бы еще баллов пятнадцать попросил за «ну, вообще-то я выпил три стакана воды и нормально поссал».
— Ладно-ладно, пусть не двадцать баллов. Ставь пять. Всё-таки это слова, которые слились в абзац.
— Боже, ладно, но только из жалости. Если по серьезке, то за такое надо, наоборот, штрафовать. Я всю эту херню про «ни дня без строчки» не признаю. Лучше уж ничего не делать, чем делать мало.
— Ладно, ты тоже давай не выебывайся. Итого, семьдесят пять баллов у меня за вчера.
— Ой! Че за херь? Какие семьдесят пять, Гер? Успокойся, подыши. Твой честный максимум за вчера — это сорокетка.
— Что?! Не зря говорят, что система образования в жопе! С такой-то системой оценок.
— Только это не с системой образования связано, а скорее с той статьей, которую ты на днях читал, про рекордный уровень тревожности в мире, из-за которого экономика теряет примерно один триллион долларов в год.
— Ага, намек на то, что у меня повышенная тревожность. Что еще хорошего скажешь? Короче, иди ты в жопу! За вчерашний день у меня не меньше шестидесяти, можешь отсосать!
— Пятьдесят пять!
— Отсосать, я сказал! Не меньше шестидесяти!
— Ладно, Гер, ты упертый. Готов тебе за это накинуть пять баллов. Шестьдесят, поздравляю!
— Ура!!! Кстати, нет никакой упертости в том, чтобы бороться за справедливость.
— Посмотри на часы, вся твоя упертость там.
Смотрю на часы. Десять вечера. Что?! Куда делся весь день?! Получается… «Да-да, ты весь сегодняшний день спорил по поводу оценки за вчерашний. Учитывая поздний час, комиссия по поводу тебя соберется уже завтра утром».
Ложусь спать. Думаю о том, что завтра, когда будет решаться оценка за мой сегодняшний день, буду отталкиваться от: «Я опять ничего плохого не сделал, поэтому минимум пятьдесят. Ну и вообще-то нет ничего дурного в том, чтобы отстаивать свои права, поэтому еще плюс пятнадцать сверху…»
Просыпаюсь. Еще один день приглашает меня принять участие в известном аттракционе «Попробуй прожить меня».
— Да-да, Гера, а в конце дня специальная комиссия оценит по стобалльной шкале, как ты прожил этот день. Это очень важный экзамен. Почти такой же важный, как тот, что был вчера и тот, что будет завтра. Кстати, какую оценку ты получил за вчера?
—Честно, я вообще не помню всей этой херни с оценками. Мне кажется, что ты всё это дерьмо на ходу придумываешь.
— Понятно… Типичный ответ двоечника. Гера, кому как не тебе пора бы уже смириться с тем, что если ты чего-то не помнишь, то это не значит, что этого не было.
— Ладно-ладно, если ты настаиваешь, то я попробую прикинуть, какую оценку мне поставили за вчера. Ну… Это вроде был нормальный день. Нельзя сказать, что я много чего сделал полезного, но и не навредил никому. При таких обстоятельствах ниже пятидесяти из ста ставить нельзя. А вот еще, кореш мне вчера позвонил и про развод свой рассказывал, думаю, что за это десятку можно накидывать смело. Хм, что еще было. А, Максиму вернул фиолет, который ему уже сто лет торчал. И вот в чем соль, он про это забыл, и я мог не возвращать, но поскольку я человек хороший и речь идет о ежедневной оценке, то я вернул. Пиши там плюс пятнадцать. Знаешь, кстати, а ведь я вчера еще и за работу садился…
— Да ты что, серьезно? Гонишь, Гер, не может быть.
— Серьезно.
— И как оно? Написал что-то крутое? Что-то такое с глубоким сюжетом и острой, как ножом для бумаги по лицу фабулой, внутри которой водят хоровод яркие, как звезды, если на них вблизи смотреть, персонажи (каждый со своей сногсшибательной особенностью)?
— Не, ну не прям так. Знаешь, я все-таки свое нынешнее состояние определяю как, на секундочку, творческий кризис. Ну, как бы, написал абзац для того рассказа про похороны, ну ты помнишь.
— Абзац для маленького рассказика, который ты уже два месяца пишешь?
— Эй, не смей выставлять всё в темном свете. Я сел и написал, а это главное. Так что плюс двадцать!
— Да не пизди, плюс двадцать. Ничего у тебя в жопе не треснет от плюс двадцати за обоссанный абзац. Ты бы еще баллов пятнадцать попросил за «ну, вообще-то я выпил три стакана воды и нормально поссал».
— Ладно-ладно, пусть не двадцать баллов. Ставь пять. Всё-таки это слова, которые слились в абзац.
— Боже, ладно, но только из жалости. Если по серьезке, то за такое надо, наоборот, штрафовать. Я всю эту херню про «ни дня без строчки» не признаю. Лучше уж ничего не делать, чем делать мало.
— Ладно, ты тоже давай не выебывайся. Итого, семьдесят пять баллов у меня за вчера.
— Ой! Че за херь? Какие семьдесят пять, Гер? Успокойся, подыши. Твой честный максимум за вчера — это сорокетка.
— Что?! Не зря говорят, что система образования в жопе! С такой-то системой оценок.
— Только это не с системой образования связано, а скорее с той статьей, которую ты на днях читал, про рекордный уровень тревожности в мире, из-за которого экономика теряет примерно один триллион долларов в год.
— Ага, намек на то, что у меня повышенная тревожность. Что еще хорошего скажешь? Короче, иди ты в жопу! За вчерашний день у меня не меньше шестидесяти, можешь отсосать!
— Пятьдесят пять!
— Отсосать, я сказал! Не меньше шестидесяти!
— Ладно, Гер, ты упертый. Готов тебе за это накинуть пять баллов. Шестьдесят, поздравляю!
— Ура!!! Кстати, нет никакой упертости в том, чтобы бороться за справедливость.
— Посмотри на часы, вся твоя упертость там.
Смотрю на часы. Десять вечера. Что?! Куда делся весь день?! Получается… «Да-да, ты весь сегодняшний день спорил по поводу оценки за вчерашний. Учитывая поздний час, комиссия по поводу тебя соберется уже завтра утром».
Ложусь спать. Думаю о том, что завтра, когда будет решаться оценка за мой сегодняшний день, буду отталкиваться от: «Я опять ничего плохого не сделал, поэтому минимум пятьдесят. Ну и вообще-то нет ничего дурного в том, чтобы отстаивать свои права, поэтому еще плюс пятнадцать сверху…»
Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications.
from hk
