Историко-патриотическое объединение «Память», организованное в начале 1980-х при Министерстве авиапромышленности, в 1987 году заявляет о себе шествием по центру Москвы. Лидер «Памяти» и её активисты говорят о большевизме, православии и жидомасонах. Их оппоненты — о том, что перестройка разбудила как здоровые, так и нездоровые силы. Название обществу дала одноименная книга второстепенного «деревенщика» Владимира Чивилихина — награжденный в конце застоя Госпремией многословный и осторожный «роман-эссе» о народности русской истории.
Теперешняя «Память» смелее: авангард её небольшой колонны шагает по Москве в черных гимнастерках и портупеях, будто каппелевцы в «психической атаке» из фильма «Чапаев». Глава общества Дмитрий Васильев — дебелый мужчина с жидкими длинными волосами, патетично говорит по дороге про поруганные святыни, которые теперь очистят от скверны русские патриоты.
К демонстрантам выходит и доброжелательно их выслушивает первый секретарь Московского горкома КПСС Борис Ельцин (позже «Память» будет утверждать, что он — сионист Борух Эльцин). Риторика национального возрождения сейчас в чести, и к ней относятся с почтительной опаской.
Шум поднимается после выхода самиздатовских брошюр сторонников движения. Ключевое понятие — «жидомасоны», так «Память» называет участников заговора мировой закулисы, которые продали Россию. Сделка то ли уже совершена, но то ли находится в стадии оформления, в любом случае непонятно, кто покупатель, — интуитивно угадывается Америка. Иногда отсчет торговцам родиной ведут от Петра I, но чаще — от еврейского состава ленинского политбюро.
С тех пор жидомасоны проводили коллективизацию, сносили церкви и растлевали молодежь рок-музыкой, алкоголем и аэробикой. В советских газетах, если смотреть на свет, и сейчас различимы звезды Давида, а линии московского метро проложены Лазарем Кагановичем для подрыва русской столицы.
Васильев охотно принимает телегруппы в своем «штабе» возле Белорусского вокзала. Про заговор рассуждает помягче, но устрашает обстановка: сумрачный бункер с бело-желто-черными знаменами, портретами царя и самого Васильева, хоругвями и иконами, вождь восседает за огромным столом, вокруг в картинных позах замерли молодые люди, затянутые в черное.
Отечественные либералы учат отличать подлинный патриотизм от мнимого и защищают от «Памяти» само слово «патриот». Боясь будить лихо, все же обозначают «угрозу великодержавного национализма». Мол, десятилетия скрытого советского антисемитизма воспитали настроения, которые теперь вырвались наружу.
Западная пресса прямо утверждает: в СССР возник русский фашизм. Васильев, отвергая обвинения, заявляет, что общество занято восстановлением храмов. Но на реставрационных работах «Память» не замечена, больше на митингах, чье главное украшение — дядька в свитере с вышивкой «Водку пьешь, вино и пиво — ты пособник Тель-Авива».
Хотя Уголовный кодекс РСФСР карает за разжигание межнациональной розни, все выходки сходят с рук. «Память» — патриоты-радикалы, но к ним сочувственно относятся многие патриоты — по советским меркам, умеренные, самые влиятельные критики власти «справа». Их призывы к традиционализму звучат охранительно — и тут простительны перегибы.
«Наш современник», главный журнал «деревенщиков», напечатает статью ветерана-диссидента, выдающегося математика Игоря Шафаревича — «Русофобия». Носителями истребительной идеологии в ней понимаются евреи. А поэт-«русофил» (и будущий главред «Нашего современника») Станислав Куняев перед лицом общего врага-космополита умоляет:
От объятий всемирного банка, Что простерлись до наших широт, Упаси нас ЦК и Лубянка, А иначе никто не спасет.
Активисты «Памяти» на своих сходках скандируют: «Чемодан — вокзал — Израиль!» — и много кто следует их призыву. Хотя свежий еврейский анекдот еще способен взглянуть на ситуацию насмешливо. Телефонный звонок. Голос с характерным выговором:
— Алло, это общество «Память»? — «Память», она самая, жидовская твоя морда! — Скажите, а правда, что евреи продали Россию? — Продали, иудино твое племя! — Простите, а где бы я мог получить свою долю?
Историко-патриотическое объединение «Память», организованное в начале 1980-х при Министерстве авиапромышленности, в 1987 году заявляет о себе шествием по центру Москвы. Лидер «Памяти» и её активисты говорят о большевизме, православии и жидомасонах. Их оппоненты — о том, что перестройка разбудила как здоровые, так и нездоровые силы. Название обществу дала одноименная книга второстепенного «деревенщика» Владимира Чивилихина — награжденный в конце застоя Госпремией многословный и осторожный «роман-эссе» о народности русской истории.
Теперешняя «Память» смелее: авангард её небольшой колонны шагает по Москве в черных гимнастерках и портупеях, будто каппелевцы в «психической атаке» из фильма «Чапаев». Глава общества Дмитрий Васильев — дебелый мужчина с жидкими длинными волосами, патетично говорит по дороге про поруганные святыни, которые теперь очистят от скверны русские патриоты.
К демонстрантам выходит и доброжелательно их выслушивает первый секретарь Московского горкома КПСС Борис Ельцин (позже «Память» будет утверждать, что он — сионист Борух Эльцин). Риторика национального возрождения сейчас в чести, и к ней относятся с почтительной опаской.
Шум поднимается после выхода самиздатовских брошюр сторонников движения. Ключевое понятие — «жидомасоны», так «Память» называет участников заговора мировой закулисы, которые продали Россию. Сделка то ли уже совершена, но то ли находится в стадии оформления, в любом случае непонятно, кто покупатель, — интуитивно угадывается Америка. Иногда отсчет торговцам родиной ведут от Петра I, но чаще — от еврейского состава ленинского политбюро.
С тех пор жидомасоны проводили коллективизацию, сносили церкви и растлевали молодежь рок-музыкой, алкоголем и аэробикой. В советских газетах, если смотреть на свет, и сейчас различимы звезды Давида, а линии московского метро проложены Лазарем Кагановичем для подрыва русской столицы.
Васильев охотно принимает телегруппы в своем «штабе» возле Белорусского вокзала. Про заговор рассуждает помягче, но устрашает обстановка: сумрачный бункер с бело-желто-черными знаменами, портретами царя и самого Васильева, хоругвями и иконами, вождь восседает за огромным столом, вокруг в картинных позах замерли молодые люди, затянутые в черное.
Отечественные либералы учат отличать подлинный патриотизм от мнимого и защищают от «Памяти» само слово «патриот». Боясь будить лихо, все же обозначают «угрозу великодержавного национализма». Мол, десятилетия скрытого советского антисемитизма воспитали настроения, которые теперь вырвались наружу.
Западная пресса прямо утверждает: в СССР возник русский фашизм. Васильев, отвергая обвинения, заявляет, что общество занято восстановлением храмов. Но на реставрационных работах «Память» не замечена, больше на митингах, чье главное украшение — дядька в свитере с вышивкой «Водку пьешь, вино и пиво — ты пособник Тель-Авива».
Хотя Уголовный кодекс РСФСР карает за разжигание межнациональной розни, все выходки сходят с рук. «Память» — патриоты-радикалы, но к ним сочувственно относятся многие патриоты — по советским меркам, умеренные, самые влиятельные критики власти «справа». Их призывы к традиционализму звучат охранительно — и тут простительны перегибы.
«Наш современник», главный журнал «деревенщиков», напечатает статью ветерана-диссидента, выдающегося математика Игоря Шафаревича — «Русофобия». Носителями истребительной идеологии в ней понимаются евреи. А поэт-«русофил» (и будущий главред «Нашего современника») Станислав Куняев перед лицом общего врага-космополита умоляет:
От объятий всемирного банка, Что простерлись до наших широт, Упаси нас ЦК и Лубянка, А иначе никто не спасет.
Активисты «Памяти» на своих сходках скандируют: «Чемодан — вокзал — Израиль!» — и много кто следует их призыву. Хотя свежий еврейский анекдот еще способен взглянуть на ситуацию насмешливо. Телефонный звонок. Голос с характерным выговором:
— Алло, это общество «Память»? — «Память», она самая, жидовская твоя морда! — Скажите, а правда, что евреи продали Россию? — Продали, иудино твое племя! — Простите, а где бы я мог получить свою долю?
On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. Also in the latest update is the ability for users to create a unique @username from the Settings page, providing others with an easy way to contact them via Search or their t.me/username link without sharing their phone number. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. "The result is on this photo: fiery 'greetings' to the invaders," the Security Service of Ukraine wrote alongside a photo showing several military vehicles among plumes of black smoke. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from hk
