Историко-философский ежедневник

От новинок к классике. 40 лет назад вышла вторая книга Эриха Юрьевича Соловьёва – биография Мартина Лютера в ЖЗЛ, так что есть повод ее всем горячо и страстно посоветовать.

Книга Соловьёва блестяще написана и читается на одном дыхании как остросюжетная историческая драма, просящаяся на экран стримингового сервиса (легко вообразить, как, когда по дороге из Вормса в Виттенберг повозку раздавленного позорным Вормсским эдиктом Лютера атакуют бандитствующие рыцари, эпизод обрывается кадром-клиффхэнгером, показывающим как доктор Мартинус стоит, прижав Библию к груди, ожидая своей участи от несущихся на его всадников. Следующая серия открывается вестями о смерти Лютера, потрясающими всю Германию, сменяющимися зарисовками из повседневной рутины юнкера Йорга, гостящего в Вартубргском замке; зритель постепенно понимает, что перед ним замаскированный Лютер, похищение и убийство которого было инсценировано курфюрстом Фридрихом, чтобы спасти его от католиков). Трудно даже представить, что эта книга из одной эпохи с доперестроечной советской официозной философской тягомотиной, на 20% состоящей из ссылок на Ленина.

Самое главное открытие для нас, знавших о Лютере до того далеко от многого – насколько открытым философским умом обладал доктор Мартинус. Если знать о Лютере мало, то он может показаться упертым фанатиком и радикалом, бунтующим против католической церкви в силу почти дубиноголовой мистической убежденности в правильности своей трактовки веры. Но в действительности все его труды и действия свидетельствуют о том, что его реформация – это в некоторой степени даже вынужденный итог его интеллектуальной работы. Лютер раз за разом говорит, что он готов отказаться от любого из своих положений, ложность которого будет показана ему доводами разума и ссылкой на авторитет Писания. Он ищет диспута с ортодоксальными католическими теологами, кажется, вполне искренне допуская, что он может оказаться неправ и будучи готов в таком случае сдать все, что было опровергнуто разумом и лучшей интерпретацией откровения; но раз за разом сталкивается с тем, что вместо этого его пытаются принудить к отречению ссылками на авторитет или угрозами расправы. Эпистемическая скромность и интеллектуальная открытость Лютера, не отступающего от готовности поменять свои самые сокровенные убеждения под напором наилучших доводов на протяжении почти всей жизни, поражает на фоне скудости этих добродетелей даже в хороших исследовательских сообществах и даже сегодня. Соловьёву удается показать Лютера не просто как в том числе философа, но, пожалуй, как прежде всего философа.

www.group-telegram.com/hk/philosophy_diary.com/42

591 viewsedited  Oct 26 at 11:14

От новинок к классике. 40 лет назад вышла вторая книга Эриха Юрьевича Соловьёва – биография Мартина Лютера в ЖЗЛ, так что есть повод ее всем горячо и страстно посоветовать.

Книга Соловьёва блестяще написана и читается на одном дыхании как остросюжетная историческая драма, просящаяся на экран стримингового сервиса (легко вообразить, как, когда по дороге из Вормса в Виттенберг повозку раздавленного позорным Вормсским эдиктом Лютера атакуют бандитствующие рыцари, эпизод обрывается кадром-клиффхэнгером, показывающим как доктор Мартинус стоит, прижав Библию к груди, ожидая своей участи от несущихся на его всадников. Следующая серия открывается вестями о смерти Лютера, потрясающими всю Германию, сменяющимися зарисовками из повседневной рутины юнкера Йорга, гостящего в Вартубргском замке; зритель постепенно понимает, что перед ним замаскированный Лютер, похищение и убийство которого было инсценировано курфюрстом Фридрихом, чтобы спасти его от католиков). Трудно даже представить, что эта книга из одной эпохи с доперестроечной советской официозной философской тягомотиной, на 20% состоящей из ссылок на Ленина.

Самое главное открытие для нас, знавших о Лютере до того далеко от многого – насколько открытым философским умом обладал доктор Мартинус. Если знать о Лютере мало, то он может показаться упертым фанатиком и радикалом, бунтующим против католической церкви в силу почти дубиноголовой мистической убежденности в правильности своей трактовки веры. Но в действительности все его труды и действия свидетельствуют о том, что его реформация – это в некоторой степени даже вынужденный итог его интеллектуальной работы. Лютер раз за разом говорит, что он готов отказаться от любого из своих положений, ложность которого будет показана ему доводами разума и ссылкой на авторитет Писания. Он ищет диспута с ортодоксальными католическими теологами, кажется, вполне искренне допуская, что он может оказаться неправ и будучи готов в таком случае сдать все, что было опровергнуто разумом и лучшей интерпретацией откровения; но раз за разом сталкивается с тем, что вместо этого его пытаются принудить к отречению ссылками на авторитет или угрозами расправы. Эпистемическая скромность и интеллектуальная открытость Лютера, не отступающего от готовности поменять свои самые сокровенные убеждения под напором наилучших доводов на протяжении почти всей жизни, поражает на фоне скудости этих добродетелей даже в хороших исследовательских сообществах и даже сегодня. Соловьёву удается показать Лютера не просто как в том числе философа, но, пожалуй, как прежде всего философа.

BY Историко-философский ежедневник