Предисловие к книге Стаса Маркелова, годовщину убийства которого 19 января помянут антифашисты по всему миру. Стас — адвокат левых взглядов, правозащитник, президент Института верховенства права. Его слова верны сегодня, как никогда:

"Страна подсела на патриотизм, как на наркотическую иглу. Любой политик перед тем, как соврать, клянётся в своём патриотизме. Любой лизоблюд, перед тем как выбить деньги у власти, рассказывает о своей любви к державе. Любой вор, облизываясь от краденого, объясняет, как он любит Родину и сколько готов ещё украсть ради этой любви. Сегодня в России невозможно занимать начальствующую должность, если ты, расшаркиваясь, не объяснился в своём патриотизме"

https://telegra.ph/predislovie-Pashi-Nikulina-Krasnoj-knige-antifa-Stanislava-Markelova-12-13

В выходные прошел съезд ультраправой партии «Альтернатива для Германии», который собрал протестующих с целью блокировки мероприятия. Город был на осадном положении, люди съехались со всей страны, а полиция натравливала собак на антифашистов. Российский журналист Павел Кузнецов и беларуская анархистка Кейт Пип рассказали «Публичным призывам» о происходившем

https://telegra.ph/Kontrdemo-protiv-AFD-pryamaya-rech-ochevidcev-01-14

19 января – день памяти об убийстве антифашистов Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой. Писатель Василий Голованов размышляет об анархизме, который был идеологической основой для Бабуровой и вдохновил её выбрать профессию журналиста.

Сначала наши власти спиздили Родину, потом антифашизм, но… политическая память важна, где бы мы ни были - присоединяйтесь к акциям памяти (Москва, Берлин, Белград, Париж, Дюссельдорф, Омск, СПб, Ереван, где угодно)

https://telegra.ph/Vasilij-Golovanov-ob-anarhizme-Baburovoj-01-15

24 января 1986 года родился Алексей Сутуга - в память о котором вышла книга "Быть скинхедом. Жизнь антифашиста Сократа" (доступна также на английском и польском) и готовился фильм.

https://youtu.be/5oPczIyDf3o?si=JbftQdDj6gDFmtJb

Сегодня “выборы президента” Беларуси” 2025 года - самом время вспомнить про этот эпизод подкаста “Публичных призывов”.

В нем бывшая жена политзаключённого Николая Дедка, переводчица Валерия Хотина, и осуждённый за танец перед милиционерами скинхед-антирасист Игорь Банцер делятся своими личными историями, как работает антифашизм прямого действия, какие сходства есть между репрессивными тактиками в России и Беларуси, почему не всех задержанных на протестах признают политическими заключёнными и как оставаться активистом за пределами родной страны. Оба были вынуждены покинуть Беларусь из-за преследований - сейчас в застенках находятся свыше 30 антифашистов и анархистов.

https://publicincitement.com.mave.digital/ep-4

Историк Петр Рябов о том, как отвечать на бойню - послезавтра годовщина

https://telegra.ph/Mezhdu-aktivnym-nenasiliem-i-vynuzhdennoj-samooboronoj-anarhistskie-otvety-militarizmu--predislovie-Petra-Ryabova-k-sborniku-sta-12-13

Своей рефлексией делятся участники варшавской демонстрации 24/2:

Егор:

"Еще с 2014 года находясь в то время в Киеве мы с товарищами по антифашистскому движению всеми доступными способами показывали миру, что происходит беспрецедентное по меркам современности. Два последних года, что я нахожусь в Польше, вопреки действиям российской пропаганды и распространяемым нарративам о том, что «украинцы устали от войны», я наблюдаю обратное: участников среди украинских антиавторитарных и антивоенных активистов не только не становится меньше, но они также заручились активной поддержкой польских товарищей. Лозунги и требования в основном остаются прежними, но стоит отметить, что на марше, прошедшем сегодня, они приобрели еще и анти-трамповский и антиамериканский оттенок.

Все более очевидно, что две империи — США и Россия — мечтают о переделе мира через так называемый «договорняк».

Поляки и польки встречаются. Безусловно, Польшу нужно поблагодарить за неоценимую помощь и поддержку беженцев. Но по понятным причинам основными действующими лицами являются выходцы из Украины и Беларуси. Однако если говорить об этническом составе участников варшавских акций, то, помимо поляков, активное участие принимают литовцы, латыши, казахи и, нужно отдать должное, россияне, не отравленные кремлевской пропагандой.

Путин не остановится на Харькове или Киеве. Его цель — покорить народ, в жилах которого течет кровь казаков Запорожской Сечи и махновцев на тачанках. Он спит и видит всю Украину покоренной его амбициям".

Алексей (Прамень):

"В этом году в очередной раз мы написали призыв к товарищ:кам принимать участие в акциях для демонстрации солидарности тем, кто сейчас воюет или находится в других сложных ситуациях внутри Украины.

Если мы ожидаем от демонстраций формирования революционного момента или перелома политической ситуации, то мы очень быстро разочаруемся. Подобного рода акции символично и в первую очередь направлены на создание общей атмосферы солидарности. Борьба с изоляцией и ощущением заброшенности возможна исключительно через коллективную поддержку.

Европейское общество - очень сложный конструкт. Отношение к украинцам и поддержки сопротивления российскому вторжению очень сильно отличается от страны к стране внутри ЕС. Рекомендуем взглянуть на подкаст Догма.

От войны устали все. В Украине тоже люди устали. Но усталость не означает сдачу более сильному врагу. Усталость не должна быть причиной капитуляции. Увеличение стоимости отопления или продуктов - это конечно проблема, но не достаточная причина для выполнения всех требований. Трамп и его команда активно пытаются проталкивать аналогичные фашистские силы по всей Европе, поэтому вероятность того, что трампизм начнет новую коричневую чуму на планете довольно высока".

Беларуская анархистка рассказала, как прошла путь от уличных протестов до вынужденной эмиграции и службы в Украине – путь был извилистым, но всегда подчинённым борьбе за свободу:

"В подростковом возрасте я увлекалась панк-роком, слушала Sex Pistols, но не слишком углублялась в его политический подтекст. Со временем я осознала, что мои взгляды близки к анархическим. Хотя я не была частью каких-либо движений, меня всегда интересовали анархисты, особенно во время протестов, таких как Чернобыльский шлях, посвящённый экологической катастрофе на АЭС. Их идеи мне импонировали, хотя я понимаю, что многим из них трудно найти воплощение в современном мире. Возможно, во мне просто живёт обостренное чувство справедливости и стремление к свободе. К тому же иерархия всегда казалась мне чуждой.

Мои политические взгляды начали формироваться рано — уже в 12 лет. Уже тогда я понимала, что мы живем в диктатуре. Я видела, как ОМОН избивал безоружных людей, и это оставило глубокий след в моей памяти. На моё мировоззрение также повлияли родители, которые придерживались оппозиционных взглядов.

Я покинула Беларусь вынужденно. Меня дважды арестовывали во время протестов, и после второго ареста стало ясно: следующий раз может обернуться для меня уголовным делом. Я работала в гражданском секторе, и когда начали задерживать моих коллег, стало очевидно, что пора уезжать. В 2021 году я временно переехала в Киев, но после ареста знакомой решила не возвращаться.

В Беларуси я занималась культурными и гражданскими проектами, освещала проблемы прав человека. В начале протестов меня задержали: протокол был абсолютно абсурдный, мне приписали действия, которых я не совершала. Это было ещё до первых жертв, но уже тогда я понимала, что мирными протестами дело не ограничится. Когда меня везли на суд, я узнала о первых погибших. В тот момент стало окончательно ясно: мирные перемены в стране невозможны.

Сейчас я не ощущаю груз протестов. В отличие от знакомых, меня не триггерят видео тех событий. Но меня тревожит судьба политзаключенных: особенно близких мне людей, моих друзей, которые оказались в заложниках у режима. Это одна из причин, почему я в Украине. Понимаю, что пока существует режим в России, Беларусь не изменится. Единственный способ повлиять на ситуацию — бороться здесь.

Сначала я выбрала Украину — здесь мне было проще адаптироваться. Однако после вторжения вынужденно уехала в Польшу, где прожила два года. Несмотря на попытки интегрироваться, я так и не почувствовала себя на своём месте. Возможно, сказывалось моё внутреннее состояние или сложность в налаживании связей. В итоге я приняла решение вернуться в Украину.

Сейчас я живу в 30 км от фронта. Моя должность в армии тыловая, но иногда бываю в прифронтовой зоне. Когда переезжала из Киева, представляла восточные регионы как фильмах про апокалипсис. Однако жизнь продолжается, и со временем ко всему привыкаешь.

Самым сложным для меня стало привыкание к армейской иерархии. Я всегда сопротивлялась структурам, но добровольно пришла туда, где они максимально выражены. Однако я понимаю, зачем здесь, и работаю с людьми, которые это ценят. Есть бюрократические сложности, ограничения на передвижение, но я адаптируюсь. Раньше даже пятидневная работа казалась сложной, а сейчас у меня нестабильный график и невозможность иногда просто взять выходной Однако сильная мотивация сглаживает эти моменты.

Будущее Беларуси остается туманным. В 2020 году казалось, что перемены близко, но реальность оказалась иной. Иногда мы с друзьями шутим, что вернемся, выкупим хутор и устроим коммуну. Но пока неизвестно, когда это станет возможным"

Дмитрий Петров-старший, отец Дмитрия Петрова-младшего, зачитывает отрывки из своей книги «Родительский день» памяти пропавшего под Бахмутом сына.

Петров-старший - один из создателей подпольной группы "Молодежь за коммунизм”, председатель профсоюза "Студенческая защита - Москва", политтехнолог, автор биографических книг о писателе Василии Аксенове и президенте Кеннеди.

Петров-младший - кандидат исторических наук, антрополог, работал в Институте Африки РАН, соавтор медиапроекта о Курдистане @Hevale, автор и редактор ряда книг о Ближнем Востоке.

Из послесловия Widerstand gegen Putins Regime ist möglich: Einblicke in den Kampf russischer Anarchist*innen (Сопротивление путинскому режиму возможно: взгляд на борьбу российских анархистов) берлинской исследовательницы Валерии Брош, которой мы помогали с фактчеком ее фундаментальной работы. Валерия защитила степень магистра в Свободном университете Берлина, сдав диплом о российских активистах за рубежом. Весь 2024 она все переписывала и обновляла фактуру и мы в этом помогали.

“Несмотря на репрессии, несправедливость и насилие, а может быть, и благодаря им, анархисты в России пытаются сохранять активность. Эта книга показала разнообразие этой деятельности: от партизанской борьбы и просветительской работы до поддержки политзаключенных и акций практической солидарности. Но меры предосторожности, которые им приходится принимать, чтобы не попасть в лапы органов безопасности, усугубляют проблемы, с которыми анархисты боролись и до 24 февраля 2022 года. Большая раздробленность в стране и отсутствие диалога. Не хватает ресурсов, людей и общих целей. На данный момент нельзя говорить об организованном анархистском движении в России. Вместо этого существуют отдельные проекты, которые иногда работают вместе лучше, иногда хуже.

Кроме того, многие были вынуждены бежать. Но примеры из эмиграции показывают, что работа там продолжается. Для некоторых эмиграция - единственный способ сохранить активность. Административный надзор, который может последовать за пребыванием в лагере, или угроза уголовного преследования обрекают многих на бездействие. Жизнь за границей дает гораздо больше свободы и возможностей для маневра. Но выжить в изгнании также непросто.

Бежавшим анархистам приходится заново строить свою жизнь, учить языки и искать работу. Кроме того, многие из них все еще чувствуют связь с Россией, своими друзьями и товарищами. В результате некоторые чувствуют себя отчужденными и оторванными от страны и общества, в котором они живут. Анархисты, о которых идет речь в этой книге, рассказали о том, как они взаимодействуют друг с другом. Коллективы, такие как Äppelwoi Komitee, собираются вместе именно по этой причине. Чтобы поддерживать друг друга и учиться друг у друга.

Анархисты, такие как Дмитрий Петров, которые уже были вынуждены бежать в Украину из-за репрессий, выбрали третий путь сопротивления. На украинской стороне они борются или уже боролись против российской армии и империалистической войны.

Мы не должны обманывать себя: ситуация нестабильна, сопротивление все еще малочисленно и сталкивается с множеством проблем. В настоящее время долгожданное революционное свержение режима кажется недостижимым. Тем не менее, анархисты продолжают. Как они делали это всегда. Они собираются вместе, реорганизуются и реагируют на внешние обстоятельства, чтобы продолжать бороться за видение освобожденного общества. Будь то в России или в эмиграции, они пытаются противостоять атомизации и деполитизации и полагаются на взаимную поддержку и солидарность. Горизонтальная организация делает их способными действовать и приспосабливаться. Их убеждения и сплоченность придают им необходимую силу и выносливость.

«Я думаю, что очень трудно преодолеть это чувство надвигающейся гибели. Но я думаю, что анархисты всегда существовали именно в такой ситуации. Мы очень необычное движение. Мы практически против всех. Мы за всех людей, но против всех систем, и нас часто подводили и предавали. Но наше движение сильно, и оно продолжается. Да, всегда есть страх, что ты либо попадешь в эту адскую ванну, и все твои товарищи отправятся в тюрьму, либо умрут. Но если ты пройдешь через это, то, возможно, получишь шанс хоть немного увеличить свободу в своем местном сообществе. Потому что, конечно, вы не можете просто сделать революцию и получить анархию. Это процесс"

https://unrast-verlag.de/produkt/gegen-die-russische-staatsgewalt

Виктор Филинков, осужденный по террористчиескому делу “Сети”, делится честным и резким взглядом на тюремный опыт и анархизм без попыток приукрасить реальность

ИДЕОЛОГИЯ И ОТСИДКА
Когда я садился в тюрьму, я уже был анархистом, сидел анархистом и освободился тоже анархистом. Почему в основном говорили об антифашистах во время судебного процесса? Это, в первую очередь, момент восприятия. То есть, кто такие антифашисты, людям на воле еще может быть ясно. Анархист — это вообще какой-то дикий зверь, публично не встречающийся, а если и знаком, то только с негативной коннотацией.

Мое мировоззрение меня поддерживало. В принципе, не считаю, что сидеть в тюрьме — это что-то сверхъестественное. Как говорил один мой знакомый: «Это нормально сидеть в тюрьме. Ну, посидишь пять лет, книжку напишешь». Опять же, сидеть по политическим убеждениям психологически легче, нежели чем сидеть за продажу наркотиков.

Хотя очевидно, что я проиграл. Но мусора тоже пососали, конечно. Я относился ненормально к своим действиям в плане безопасности, потому что они не были адекватны. Не надо было мне в Россию возвращаться: слежка, сообщения о пытках в Пензе. Но я был тупым - надо брать ответственность.

И очень много ошибок мы допускали в нашей среде. Никто же ничего не умеет, в отличие от всяких разных государственных служб: ни обучения, ни подготовки. Как бы кто что понял, тот понял. Кто чего не понял — ну, подставил себя, подставил других. Что с этим делать? Нет ответа: умирать, сидеть, бежать, страдать, короче — крепиться, как говорят в тюрьме.

ДОСУДЕБНОЕ СОГЛАШЕНИЕ
Я не думал о досудебке в контексте общественной пользы или о том, что я не иду на досудебку ради общественной пользы. Потому что спустя несколько месяцев мы вот все втроем пообщались — я, Игорь Шишкин и Юлий Бояршинов — и пришли к выводу, что мы не хотим показать обществу, что суды не работают. Мол, типа, «видящий да увидит, слышащий да услышит». Мы не планировали класть на это свою жизнь. И не видели никакой серьезной общественной пользы в том, если бы мы вдруг начали заявлять: «Нет, это фейк, все фейк, это бредятина».

Была куча доказательств того, что нас пытали, а дело сфабриковано. Ну и вот, мы договорились на то, чтобы втроем идти в сознанку - я был солидарен.

Потом я сам сказал, что так не могу. Я, короче, на лодке плыву в другую сторону, потому что решил, что моя психика поломается от этого. То есть, исключительно о себе и своем психическом здоровье заботился. Сейчас считаю, что все правильно сделал.

КНИЖНАЯ ПОДМОГА
Сейчас не могу ничего вспомнить, что именно меня в психологическом плане поддержало. Но книги давали пищу для мозга. Но мозг не напитался - нормально разговаривать до сих пор не научился. Могу оправдываться тем, что в одиночках много просидел.

Нравился Толстой, Дэвид Гребер. Я читаю очень медленно, потому что тупой. Больше читал учебную литературу - по математике.

Я человек, который не планировал получать высшее образование. Позапрошлым летом я прочитал книгу в переводе на русский Лон Бин Цао, автор Thinking in Data Science. После прочтения решил, что имеет смысл получить степень бакалавра в Data Science.

ЛАГЕРНЫЙ ОПЫТ
Последние месяцы я выступал посредником между администрацией колонии и арестантской массой. Авторитетные подкатывали, пытаясь сделать меня, так сказать, отвечающим за зэков перед мусорами, за швейное производство.

Я от этого уходил. И всю дорогу мои психологические барьеры, чтобы не скатиться, не заиметь много власти над зэками, — мои идеи меня ограничивали. А так, конечно, я мог бы пойти дальше, так сказать. Я анархист, мне такого в принципе не надо. Но ходить там, договариваться, решать — я считаю, что это было очень полезно. Очень много зэков мне было благодарны.

Лето 1988-го. Границы, законы и запреты – ничто перед духом панка. Когда канадские власти попытались запретить MDC въезд в страну, они не учли одного: панк-року плевать на границы.

Лодка, брезент, тайный переход через реку – и вот музыканты уже на фестивале, оставляя чиновников с носом. Это была не просто поездка – это был акт музыкального саботажа. Элвис, Дивайн, полиция, запрещенные концерты – MDC шли напролом, высмеивая систему и доказывая, что настоящий панк никогда не сдаётся. Представляем вам главку из книги издательства "Сияние" @izdsiyanie

https://telegra.ph/Dehjv-Diktor-iz-knigi-MDC-MEMUARY-USHCHERBNOJ-CIVILIZACII-03-02

Ровно два года назад в бою пропал Дмитрий Петров-младший “Леший” — историк, антрополог, сотрудник Института Африки РАН, автор книг о Ближнем Востоке.

Поговорили с его отцом — Дмитрием Петровым-старшим: участником анархо-кружков 80х, председателем профсоюза «Студенческая защита — Москва», политтехнологом и биографом Василия Аксёнова и Джона Кеннеди. Недавно он издал книгу в память о сыне.

Не помню на какой день рождения мы с женой подарили подростку «Лешему» «Записки революционера» Кропоткина. Потом – биографию Бакунина, изданную в 1921 году. Дальше – «Завоевание хлеба» («Хлеб и воля») Кропоткина, 1906-го.

Зачем? Чтобы он развивался. Читал мудрые книги. Постигал философию и практики свободы. Как на него влияли наши походы в «Фаланстер»? Я мало знаю его жизнь, как активиста. Но я всегда уважал и уважаю его выбор и верность идее. Он человек спора. Отказ от догм, но непримиримость по принципиальным вопросам – важная черта свободных людей. Думаю, в либертарном движении в России – таком разном – его понимали и принимали не все. У таких как он всегда есть оппоненты. Их дискуссии куют решения.

Я думал, он едет в Курдистан как исследователь, антрополог. Видимо, отчасти так и было. Но много его проектов вне России от меня скрыто. Это я понял, увидев изданные @Hevale книги про Курдистан и Рожаву. Теории мы обсуждали разные – от Прудона, Абы Гордина и Алексея Борового до Букчина, Ги Дебора и Оджалана. И, конечно, либертарные опыты – Гуляй Поле, Барселону 1930-х, и Рожаву.

Они актуальны теперь, когда мир входит в новый виток развития, архаика госструктур распадается, и глобальное либертарное движение открывает новые возможности. Оно живет.

В нем вырастают мыслители и герои, как Бакунин, Эмма Голдман, Малатеста, Сатинэ Джансыз, Махно, Дурутти, Берфин Африн и другие. У них много дел. И они будут сделаны.

20 апреля 2023 года мне сообщили – «Леший» и его группа – Финбар «Чиа» Кафферки и Купер «Харрис» Эндрюс – пали в бою за Бахмут. Мы с женой поехали в Киев. И узнали, да, парни там были и пропали без вести. То есть на базу не вернулись, но их тела не нашли. Операция секретная. Деталей нет.

И с тех пор это их статус. То есть для нас «Леший» жив. И что бы ни было, он, «Чиа» и «Харрис» живы в памяти товарищей и всех, кто о них знает.

Думаю, нет либертарных федераций, где не знают «Лешего», не вспоминают его. 19 апреля в разных странах будут события в его честь. Но мир и волю защищают многие. Мы ехали в Сент-Имье не зная, что на фесте в честь 1-го Интернационала будут встречи, посвященные «Лешему». Организатором – особое сердечное спасибо за встречу. Я не ждал такого множества людей. Для меня вы все – братья и сестры.

Мой долг – утвердить образ Дмитрия в душах людей. Как создателя антиавторитарного отряда, борца за идею, стратега, ведущего за собой товарищей. Нежного, любящего, ласкового сына. Хочу, чтоб образ его и других братьев и сестер вдохновлял.

Я верю, идею освобождения личности и вольного самоуправления без диктатуры полицейщины нужно продвигать, атакуя, публикуя статьи, творя искусство, литературу. И я написал повесть «Родительский день». Про нашу встречу в Украине зимой 2023-го. Писал тяжело. Но справился. Теперь она живет своей жизнью. Судить о ней читателю. Идем дальше. За свободу

https://kust.press/parents-day

Важное напоминание из книги о подпольщиках Ирландской Республиканкой Армии

https://telegra.ph/Nikogda-ne-razgovarivajte-s-provokatorami--predislovie-Evgeniya-Buzeva-k-knige-Richarda-ORau-Gryaznaya-vojna-Stejknajfa-12-13

Когда власть говорит о Первомае, она вспоминает советские парады, мирный труд и майские шашлыки. Когда мы говорим о Первомае — мы вспоминаем, как 1 мая 1886 года в Чикаго рабочие вышли на улицы за восьмичасовой рабочий день. Их убивали. Потом казнили организаторов. Так этот день стал международным.

Но в России его выхолостили. Сначала превратили в официальную советскую процессию с лозунгами “Слава КПСС”, а потом — в праздничный выходной с бараньей шеей и салютом. И всё же Первомай — это не про согласованный маршрут по Тверской, это про тех, кто в любое время выходит против эксплуатации и несправедливости.

Антифашистское движение, про которое мы говорим, тоже выросло из солидарности — не по разнарядке, а из попытки защищать друг друга на улицах. Против фашистов, против ментов, против полицейского произвола. Солидарность — это не просто “держитесь”. Это не эмодзи в сторис. Это не модный шоппер. Это деньги на адвоката. Это выйти из автобуса, когда скручивают кого-то. Это не отворачиваться, когда соседу на лестнице пишут “иди вон”. Это не ждать победы — а быть её частью.

Солидарность — это то, что остаётся, когда всё остальное сломано. Когда друзей сажают, сайты блокируют, митинги запрещают. Когда единственная форма политики — это не предать. В тюрьме, на допросе, на суде — от неё зависит всё. Даже после лет лагерей. Даже после насилия. Даже после смерти друзей.
Этот Первомай — повод вспомнить, как право на труд и право на протест были завоеваны не просьбами, а уличной борьбой — никакой мирной весны быть не может.

Сегодня годовщина восстания - годовщина 6 мая. В подкасте «Публичные призывы» Алексей Полихович и Алексей Олесинов делятся своим опытом заключения, которое всегда сопровождает любой протест.

Полихович — фигурант «Болотного дела», Олесинов — активист антифашистского движения, дважды сидевший. Их рассказы — это не хроники страданий, а размышления о человеческом достоинстве, внутренней свободе и стратегии выживания. Они говорят о трех стратегиях заключённого-националиста: служить администрации, надеяться на УДО через религиозные обряды или скатиться в ненависть ко всем вокруг.

Они рассказывают не только о том, как устроена тюремная жизнь, но и как она деформирует, формирует или разрушает личность. Тюрьма — не просто место заключения. Это лаборатория насилия, инструмент подавления и одновременно зеркало государства.

Их истории — это портреты людей, которых система хотела сломать, но не смогла. Они делятся, как читают Дюркгейма в камере, взаимодействуют с маргинализированными заключёнными и обсуждают возможность перевоспитания тех, кто совершил насилие. Это философия изнутри тюремной реальности.

Подкаст поднимает важные вопросы: могут ли зэки меняться? Почему некоторых заключённых проще уговорить пойти на фронт, чем пережить срок? Какова роль ФСБ в блокировании амнистий? Это не просто частные истории — это масштабная критика пенитенциарной системы как инструмента власти.

И в то же время это истории надежды. Потому что даже в самых мрачных условиях возможно сохранить достоинство. И если тюрьма — это зеркало общества, то в его отражении видно, с кем оно ведёт войну.

https://www.youtube.com/watch?v=dUM65q7SNao&list=PLiL15lEtokL2sIo2mqeRQ0NAcKn2ATufA

Российское государство захватило День Победы. Сделало из него культ — не памяти, а забвения. Забвения о том, кто ещё боролся с фашизмом. Забвения о Маркелове и Бабуровой. Забвения о сотнях убитых антифашистах. Забвения о настоящем, где под лозунгами “денацификации” бомбят города.

Мы вспоминаем другой антифашизм. Тот, что не получал наград, но получал статьи. Тот, что не возлагал венки — а шёл в драку. Тот, где “быть скинхедом” означало охранять митинги от праворадикалов, а не слушать RAC.

Мы говорим — “никогда снова”? Но это уже снова. Снова “денацификация” как предлог. Снова лагеря и тюрьмы. Снова насилие в форме официальной политики. И снова сопротивление — пусть и незаметное, разбитое, загнанное в подполье.

В этом году 9 мая — день не для парадов, а для памяти. О тех, кто не дождался победы. Кто продолжает бороться, когда все вокруг делают вид, что бойни нет. А ещё — это том, что власти не могут подделать. Они могут кричать о “национальном единстве”. Но их единство строится на страхе. Наше — на заботе. Пока мы друг за друга — нас не победить. Поддержите антифашистов. Напишите письмо или отправьте донат @tumenskoedelo

Фашизм всегда преследует «инаковость». И ЛГБТК+ — одни из первых в списке, говорит нам история. Их травят, исключают, лишают прав. Но ЛГБТК+ — не просто жертвы. Это активисты, фронтлайнеры борьбы, авторы новых форм солидарности.

Антифашизм без ЛГБТК+ — это слепой антифашизм, уверены многие. Борьба с угнетением должна быть всеобъемлющей. Быть антифашистом — значит быть против трансфобии, гомофобии, сексизма. Это не дополнение, а суть.

Почему мигранты — тоже наши? Фашизм питается иерархией: «свои» выше «чужих». Мигрантов делают козлами отпущения. Их демонизируют, изолируют, эксплуатируют. Но именно мигранты первыми чувствуют на себе силу репрессивной машины.

Антифашизм — это солидарность с теми, кто наиболее уязвим. Это не абстрактное сострадание, а конкретные действия: помощь, защита, видимость. Потому что «наши» — это не по паспорту, а по человечности.

D.O.A. — это не просто панк-группа, это политическое оружие в руках разъярённых идеалистов. Сформированные в 1978 году в Ванкувере, они превратили свою музыку в боевой клич улиц. Под предводительством Джоуи Шитхэда (Джо Китли), D.O.A. сделали политический активизм своей миссией: борьба с фашизмом, капиталистическим гнётом, разрушением экологии, полицейским произволом — всё это звучало в их трёхаккордных атаках громче любой предвыборной речи. Они не просто играли панк — они жили им, как революцией.

Их альбом *Hardcore ’81* стал манифестом движения, закладывая основы хардкора как не только музыкального, но и идеологического явления. Они ездили по стране с турами, как агитбригада с гитарами, неся людям простой месседж: «Talk - Action = 0» — болтовня без действия не стоит ни черта. Они играли на митингах, антиглобалистских протестах, перед бастующими рабочими и молодёжью, уставшей от лжи власти. D.O.A. сделали политическую позицию частью сценического образа — без компромиссов, без попыток понравиться, с кулаком, сжатым до белых костяшек.

Вот почему книгу *Talk - Action = 0: An Illustrated History of D.O.A.* нужно читать всем, кто чувствует, что мир идёт не туда. Это не мемуары стареющего рокера, это архив сопротивления, хронология панка как политической практики. Фотографии, флаеры, воспоминания, крик улиц, энергия борьбы — всё в ней говорит: «Встань. Поднимись. Бейся». Если тебе нужно напоминание, что музыка может быть оружием — это оно.

Представляем вам главку из книги издательства "Сияние" @izdsiyanie

https://telegra.ph/Dzho-Kejtli-iz-knigi-YA-SHithed-ZHizn-v-panke-04-09