Расцветы Красоты

ЧЕЛОВЕК И ЕГО СЛОВО

Необходимым для человека становится поиск такого слова, которое позволяет извлечь конкретную вещь из мира и выделить её среди других вещей. Само искание верного слова связано с извлечением вещи из мира, ведь если вещь не получает слова, то она не видна, и в этом случае, будучи при бытии, человек не знает об этом и блуждает, словно слепой и глухой. Разумеется, что такое слово не совпадает со словом доклада или отчёта, когда оно становится основанием получаемой человеком информации. Вместе с тем надо оговориться, что, создавая возможность раскрытия сокрытого и скрытия раскрытого, любое слово никогда не окончательно. При всём том, что слово обладает способностью именовать вещь, обращая на неё внимание человека путём различения такой вещи от всего остального и выделении именно такой вещи, могут возникнуть и другие слова, обращающие внимание на ту же вещь, но в другом её аспекте. Здесь проявляется другая способность слова, связанная с его возможностью обратить внимание уже не на вещь, а на другие слова. Речь идёт о возможности слов быть знаками, которые связываются между собой.

Верное слово значимо для человека в деле подтверждения его присутствия или отсутствия в мире, как и присутствия или отсутствия мира внутри человека, но оно, казалось бы, совсем не таково в отношении к физическому миру. Природный мир вроде бы не нуждается в близком человеку слове: законы физического мира могут «работать» и «работают» без такого слова. Но уже не так обстоит дело с биологическим миром и совсем не так — с миром человека, который не может не описывать и не объяснять мир, пусть только и для себя, прибегая при этом к речи и языку в целом. Человек прибегает к слову и когда «заговаривает» мир, и когда «заклинает» его, и когда пробует выявлять, описывать и объяснять законы физического мира. Он не может этого не делать и не опираться при этом на своё слово, и в этом как раз и проявляется трагизм его — человеческого — положения. Всё, осуществляющееся без человека, человек стремится «переиначить», связав всё с собой и со своим словом, и потому не может не впадать в «описания», «заговаривания» и «заклинания». И чем больше человек втягивается в это дело, тем он больше рискует: рискует тем, что всё связанное — посредством слова — теперь уже зависит от самого человека. В этом — и сила человека, и его слабость. Природный мир — через слово человека — оказывается соотнесённым с миром человека и становится его продолжением. Всё бы ничего, но даже природа и физический мир теперь понимаются в человекоразмерной форме и сугубо антропологической перспективе, и сам человек оказывается в ослеплении: он ослеплён собой и силой своего слова.

(Андрей Сергеев. Своё и другое: «есть» сущего и его тайна)

www.group-telegram.com/hk/rastsvetykrasoty.com/2236

880 viewsNov 29 at 16:01

ЧЕЛОВЕК И ЕГО СЛОВО

Необходимым для человека становится поиск такого слова, которое позволяет извлечь конкретную вещь из мира и выделить её среди других вещей. Само искание верного слова связано с извлечением вещи из мира, ведь если вещь не получает слова, то она не видна, и в этом случае, будучи при бытии, человек не знает об этом и блуждает, словно слепой и глухой. Разумеется, что такое слово не совпадает со словом доклада или отчёта, когда оно становится основанием получаемой человеком информации. Вместе с тем надо оговориться, что, создавая возможность раскрытия сокрытого и скрытия раскрытого, любое слово никогда не окончательно. При всём том, что слово обладает способностью именовать вещь, обращая на неё внимание человека путём различения такой вещи от всего остального и выделении именно такой вещи, могут возникнуть и другие слова, обращающие внимание на ту же вещь, но в другом её аспекте. Здесь проявляется другая способность слова, связанная с его возможностью обратить внимание уже не на вещь, а на другие слова. Речь идёт о возможности слов быть знаками, которые связываются между собой.

Верное слово значимо для человека в деле подтверждения его присутствия или отсутствия в мире, как и присутствия или отсутствия мира внутри человека, но оно, казалось бы, совсем не таково в отношении к физическому миру. Природный мир вроде бы не нуждается в близком человеку слове: законы физического мира могут «работать» и «работают» без такого слова. Но уже не так обстоит дело с биологическим миром и совсем не так — с миром человека, который не может не описывать и не объяснять мир, пусть только и для себя, прибегая при этом к речи и языку в целом. Человек прибегает к слову и когда «заговаривает» мир, и когда «заклинает» его, и когда пробует выявлять, описывать и объяснять законы физического мира. Он не может этого не делать и не опираться при этом на своё слово, и в этом как раз и проявляется трагизм его — человеческого — положения. Всё, осуществляющееся без человека, человек стремится «переиначить», связав всё с собой и со своим словом, и потому не может не впадать в «описания», «заговаривания» и «заклинания». И чем больше человек втягивается в это дело, тем он больше рискует: рискует тем, что всё связанное — посредством слова — теперь уже зависит от самого человека. В этом — и сила человека, и его слабость. Природный мир — через слово человека — оказывается соотнесённым с миром человека и становится его продолжением. Всё бы ничего, но даже природа и физический мир теперь понимаются в человекоразмерной форме и сугубо антропологической перспективе, и сам человек оказывается в ослеплении: он ослеплён собой и силой своего слова.

(Андрей Сергеев. Своё и другое: «есть» сущего и его тайна)

BY Расцветы Красоты