Статья 51 устанавливает четкие процедурные обязательства и подчеркивает верховенство системы коллективной безопасности:

👉 Обязательство по информированию: Государство, реализующее свое право на самооборону, обязано «немедленно сообщить» Совету Безопасности о принятых мерах. Это требование не является формальностью. Оно позволяет Совету оценить ситуацию и взять ее под свой контроль. Отсутствие такого сообщения может рассматриваться как свидетельство того, что государство не считает свои действия самообороной или стремится скрыть их от международного сообщества.

👉 Временный характер права: Право на самооборону носит временный характер и действует лишь «до тех пор, пока Совет Безопасности не примет мер, необходимых для поддержания международного мира и безопасности». Как только Совет Безопасности эффективно вмешивается в ситуацию (например, принимает резолюцию с требованием прекращения огня или санкционирует применение силы), право на односторонние действия в порядке самообороны прекращается. Это положение закрепляет центральную роль Совета Безопасности в системе поддержания мира и предотвращает эскалацию конфликтов.

Центральным условием для законного применения самообороны является наличие «вооруженного нападения». Устав ООН не содержит определения этого термина.

Важнейшим ориентиром для толкования вооружённого нападения является Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 3314 (XXIX) от 14 декабря 1974 года, содержащая «Определение агрессии». Агрессия определяется как «применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной целостности или политической независимости другого государства». Резолюция приводит неисчерпывающий перечень актов агрессии, включая вторжение, бомбардировку, блокаду портов и засылку вооруженных банд. Хотя это определение не является юридически обязательным для толкования статьи 51, оно обладает высоким авторитетом и отражает консенсус международного сообщества.

Не всякое незаконное применение силы достигает уровня «вооруженного нападения». В решении по делу Никарагуа Международный Суд провел ключевое различие между «наиболее тяжкими формами применения силы (те, которые представляют собой вооруженное нападение)» и «другими, менее тяжкими формами». Суд постановил, что такие действия, как оказание помощи повстанцам (финансирование, поставка оружия, логистическая поддержка), хотя и являются незаконным вмешательством и нарушением принципа неприменения силы, не достигают порога «вооруженного нападения», который бы давал право на вооруженный ответ в порядке самообороны. Этот высокий порог, иногда называемый порогом «простого пограничного инцидента», был установлен для предотвращения эскалации конфликтов из-за незначительных столкновений.

Ограничительное толкование Суда породило так называемый «разрыв Никарагуа»: государство может стать жертвой серии мелких, но в совокупности разрушительных атак (например, со стороны террористических групп), каждая из которых по отдельности не достигает порога «вооруженного нападения». В ответ на эту проблему ряд государств и ученых выдвинули доктрину «накопления событий» (accumulation of events). Согласно этой доктрине, серия взаимосвязанных атак, даже если они незначительны по отдельности, может в совокупности рассматриваться как одно продолжающееся «вооруженное нападение», оправдывающее самооборону.

Ограничительное толкование, данное Судом ООН в деле Никарагуа и призванное укрепить запрет на применение силы, парадоксальным образом стало катализатором для разработки более широких и потенциально более опасных доктрин самообороны. Создав «разрыв» между запрещенным «применением силы» и «вооруженным нападением», Суд оставил государства без четкого правового ответа на асимметричные угрозы. В результате государства и юристы начали искать пути «заполнения» этого разрыва, что привело к развитию доктрины «накопления событий» и, как будет показано далее, доктрины «неспособности или нежелания».

О последних в следующий раз.

Сегодня прошло судебное заседание по заявлению комиссии врачей об освобождении от исполнения наказания члена КПРФ, бывшего депутата Заксобрания Приморского края Артёма Самсонова. Напомню, что у Артёма диагностировали рак кожи, в связи с чем я обратился к Уполномоченному по правам человека РФ с просьбой принять меры реагирования. Мне был дан ответ, что моё обращение принято и также было передано во ФСИН России. Ответ положил в комментариях.

Позитивно удивляет тот факт, что заявления было подано целых две штуки: одно от Артёма, а второе от комиссии врачей. Последние обращаются крайне редко, что вызывает осторожный оптимизм в данном вопросе.

Как пояснила моя коллега, адвокат Наталья Касилова, процесс закрыли. В принципе, логично: врачебная тайна. Однако напомню, что по делу предпринимателя Андрея Котова, которого обвиняли в организации гей-туров и имевшего диагноз, при определении меры пресечения суд отказался закрывать процесс из-за раскрытия врачебной тайны, хотя об этом просила защита. С учётом ходатайства Артёма о том, что он просит рассмотреть в его отсутствие и не против открытости процесса, выглядит странным закрывать судебное заседание. Замечу, что Артём сам писал о своём диагнозе ещё в апреле этого года.

Суд отложил судебное заседание по формальной причине: Артём не был уведомлён. Думаю, это позитивный звоночек наряду с тем, что, по заявлению врачей, требуется срочно рассмотреть данный вопрос из-за диагноза и не требует отлагательств. Возможно, судья хочет соблюсти все формальности для того, чтобы не было возможности отменить решение в вышестоящих судах. А может идёт политический торг, не знаю.

В любом случае ожидаю решение только одно — освобождение от наказания. Надеюсь, без каких-либо негласных условий. И мы увидим Артёма в качестве заявителя в судебном заседании 14 июля об установлении юридического факта политического преследования в отношении него.

Хотя эти принципы прямо не упомянуты в статье 51, они являются неотъемлемой частью обычного международного права, регулирующего самооборону. Их существование и применимость были подтверждены Международным Судом ООН.

Истоки этих принципов уходят вглубь истории международного права. Еще Гуго Гроций в XVII веке писал о том, что самозащита должна быть «необходимой». Классическую формулировку они получили в ходе дипломатической переписки по делу «Каролины» (1837). Тогда госсекретарь США Дэниел Уэбстер потребовал от Великобритании доказать, что необходимость самообороны была «мгновенной, непреодолимой, не оставляющей выбора средств и времени на размышление» (instant, overwhelming, leaving no choice of means, and no moment for deliberation), а сами действия не были «необоснованными или чрезмерными».

Современные толкования принципов необходимой обороны:

👉Необходимость. Этот принцип означает, что применение силы должно быть крайним средством (last resort). Государство должно сперва исчерпать все разумные мирные альтернативы для урегулирования спора, если таковые имеются. Ответные действия должны быть направлены исключительно на отражение нападения и восстановление безопасности, а не на достижение иных политических целей. В деле о Нефтяных платформах (Иран против США) Суд постановил, что США не доказали, что уничтожение иранских платформ было необходимым действием для защиты своих судов от будущих атак.

👉 Пропорциональность (соразмерность). Этот принцип требует, чтобы ответные действия были соразмерны по своему масштабу, интенсивности и цели самому вооруженному нападению, а не просто были ему тождественны. Целью является прекращение нападения, а не нанесение карательного ущерба агрессору. Оценка пропорциональности включает анализ выбранных целей, вида оружия, масштаба и продолжительности ответных действий. В том же деле о Нефтяных платформах Суд счел полное уничтожение платформ непропорциональным ответом на предполагаемые атаки на отдельные суда.

При этом следует помнить, что Статья 51 признает право как на индивидуальную, так и на коллективную самооборону. Индивидуальная самооборона осуществляется государством, ставшим непосредственной жертвой вооруженного нападения, а коллективная представляет собой помощь одного или нескольких государств жертве нападения. Из-за высокого риска злоупотребления этой концепцией в качестве предлога для интервенции, Международный Суд в деле Никарагуа установил для нее два строгих процедурных условия:

👉 Заявление жертвы. Государство, подвергшееся нападению, должно публично заявить, что оно стало жертвой вооруженного нападения.

👉 Просьба о помощи. Государство-жертва должно направить другим государствам явную и недвусмысленную просьбу о помощи. Другие государства не вправе по собственной инициативе определять, что имело место нападение, и вмешиваться в конфликт под предлогом коллективной самообороны.

Вопрос о возможности применения силы до того, как вооруженное нападение фактически произошло, является одним из самых острых в международном праве. В доктрине принято различать несколько концепций, которые часто путают в политическом дискурсе.

Об этих концепциях расскажу завтра.

Сегодня прошла информация от известного политика и блогера Максима Чихунова, что Артёма Самсонова выпустят следующим. Это сказано в контексте замены наказания бывшему кандидату в губернаторы Приморского края от КПРФ Андрею Ищенко с лишения свободы на принудительные работы. Напомню, что Андрей побеждал на выборах губернатора Приморья в 2018 году, однако ЦИК России отменил результат выборов, после чего был проведён "третий тур" уже без его участия.

Если осторожно брать эту информацию на веру, то, думаю, наша работа с моими коллегами, адвокатом Кириллом Геннадьевичем Сердюковым, с которым мы ведём дело об установлении юридического факта политического преследования в отношении Артёма, а также адвокатом Натальей Касиловой, которая представляет интересы Артёма в процессе по освобождению его от наказания в связи с раком кожи у последнего, прошла успешно.

Мы с Кириллом Геннадьевичем проделали большую работу во взаимодействии с Комиссией по правам человека СНГ и Уполномоченным по правам человека РФ. Напомню, что весной Кирилл Геннадьевич ходил на длительный четырёхчасовой разговор с аппаратом УПЧ о деле Артёма Самсонова и его состоянии здоровья. Также я отправлял обращение к Уполномоченной с просьбой принять меры реагирования в целях освобождения Артёма от наказания в связи с его диагнозом.

Реакция была, и была позитивная: УПЧ приняла в работу наше обращение и также его направила во ФСИН России (не приморский!) с просьбой отреагировать. Пока ответа я не получал, однако тот факт, что комиссия врачей сама вышла с заявлением об освобождении Артёма от наказания, предположу, является реакцией на моё обращение и длительный разговор Кирилла Геннадьевича.

Такая реакция нам нравится. С учётом того, что по делу Сергея Фургала, одного из обвиняемых, Николая Мистрюкова, держали в СИЗО до развития критической стадии рака и слепоты на оба глаза, можно сказать об определённой, кхм, оттепели.

Разумеется, этого результата не было бы без активной работы и выстроенного взаимодействия с депутатом Государственной Думы от КПРФ Сергеем Павловичем Обуховым, который по поручению Геннадия Андреевича Зюганова курирует работу с членами партии, которые попали под каток политического преследования. Как говорится, политрепрессии против КПРФ от Бессонова до Самсонова.

Однако я не хочу быть чрезмерным оптимистом и понимаю, что решение может быть принято и в обратную сторону. Однако дыма без огня не бывает, и, хочется надеяться, информация подтвердится 24 июня решением суда об освобождении Артёма от наказания. Даже если это будет стоить отказа от иска об установлении юридического факта политического преследования.

Такие инсайды мы любим.

Пока я думаю как это всё интерпретирует международное право, вот вам краткий пересказ последних 20 лет иранской ядерной программы:

2004:
— (Иран) Мирный атом!
— (МАГАТЭ) А что это за центрифуги, о которых ни слова..?
— Ну надо.

2015:
— (Иран) Мирный атом!
— (МАГАТЭ) А почему в Парчине следы ядерных материалов..?
— Так получилось. И вообще ну надо.

2019:
— (Иран) Мирный атом!
— (МАГАТЭ) А что это за девять объектов вне декларации..?
— Ну надо.

2021:
— (Иран) Мирный атом!
— (МАГАТЭ) Ну допустим.
— Но мы решили обогащать до 60%.
— Нахрена?! Для мирного атома 3.67% надо!
— Ну это... надо, кароч.

2025:
— (Иран) Мирный атом!
— (МАГАТЭ) Ойвсё.
— (Израиль) Ну привет.
— (США) Фордо тебе больше не понадобится.

Завтра (в Приморье уже сегодня) пройдёт заседание по заявлению Врачебной комиссии об освобождению от наказания члена КПРФ, бывшего депутата Законодательного собрания Приморского края Артёма Самсонова.

О том, что появились сигналы о возможном освобождении Артёма я писал здесь. Напомню, что мы подали заявление об установлении первого в истории современной России юридического факта политического преследования. О последнем и предыдущих заседаниях можно почитать тут.

Также у Артёма диагностировали рак кожи. Врачебная комиссия, и независимо от неё он сам, обратились с заявлением об освобождении наказания в связи с диагнозом. Первый суд прошёл 16 июня и был отложен до 24 числа, чтобы соблюсти формальности. Его интересы будет представлять наша коллега, адвокат Наталья Касилова.

Фактически, завтра будет момент истины. Мы проделали большую работу, чтобы дело Артёма не уходило в небытие и было забыто. Мне не хватит печатных знаков, чтобы описать все наши действия в юридической плоскости не только в ней.

Мы тесно работали с уполномоченным КПРФ по политически-преследуемым членам партии, депутатом Госдумы Сергеем Павловичем Обуховым. Провели круглый стол на тему политического преследования в России. Готовим проект нормативного акта с критериями политического преследования. Обращались в суды, готовили ходатайства в интересах Артёма. Ходили на поклон в органы государственной власти и к Уполномоченному по правам человека РФ. Поднимали вопрос содержания Артёма и его уголовного дела в Комиссии по правам человека СНГ. Сотни исписанных листов А4 и десятки тысяч сказанных слов. И это всё ради того, чтобы человека отпустили.

На мой взгляд, нами сделано всё что можно было сделать. И, возможно, даже больше. Потому хочу провести опрос: как считаете, достаточно ли мы сделали для того, чтобы суд освободил Артёма от исполнения наказания? Или тут могут сыграть иные факторы, руководствуясь которыми суд откажет в удовлетворении заявления? А может, просто мы не доработали, а потому всё было зря. Тогда напишите, пожалуйста, что мы упустили.

Голосуйте и пишите в комментариях ваше мнение.