The Гращенков

Политические партии в России или «что мертво – умереть не может» (по исследованию РАПК и ВЦИОМ).
«Большая четверка» из ЕР, КПРФ, ЛДПР и СР – это по сути единая «партия Путина», так как все четверо не ставят перед собой целью борьбу за власть, а лишь за распределение ее активов. Собственно, этот «политический консенсус» сложился и работает уже 15 лет, с тех пор как коммунисты окончательно расстались с иллюзиями сформировать парламентское государство (тогда эту схему мог профинансировать Ходорковский). ЛДПР же всегда была лишь партией-спойлером, оттягивающей на себя протест, а потом сливающей его, голосуя солидарно с «партией власти». «СР» же в разное время решала разные задачи, с одной стороны ослабляя коммунистов, а с другой, аккумулируя электорат «Яблока» и прочей окололиберальной оппозиции. Сложившийся баланс сил приравнен к статус-кво и нарушать его, значит нарушать неписанный пакт о ненападении. Те же «эсеры» в 2011 году попробовали заплыть за буйки, заигрывая с белоленточной оппозицией, за что были серьезно ослаблены, Миронов лишился ресурса Совфеда, а партия едва удержалась в ГД на выборах в 2016 году.
Договор, в общем-то, тоже весьма прост. Партии распределяют места в ГД, на каждого приходится определенное число «ресурсных» членов (банкиры, представители ФПГ, медийные личности), у «тройки» (помимо «ЕР», разумеется), имеется минимум по 2-3 губернатора, а теперь такой есть и у Яблока (Пермь). Поэтому вести политическую деятельность они могут, но лишь в локальных сегментах, если она в целом не нарушит статуса-кво. ЛДПР, к примеру, серьезно рискнула, когда в 2018 году избрала в Хабаровском крае Фургала, а потом еще «захватила» заксобрание и гордумы. Тут Жириновский играл ва-банк, делая рискованную ставку. То же КПРФ в Приморье быстро отошло от борьбы, понимая, согласившись на закрепление чудом доставшийся ей Хакасии. «СР» как раз продемонстрировали, что статус-кво может быть пересмотрен в их пользу (на фоне увеличения присутствия в регионах двух других партий), за что получили Чувашию.
Местом для политической конкуренции, однако, остаются региональные заксы и гордумы. Хотя, например, заход КПРФ в МГД или закрепление успехов ЛДПР во Владимирской области и на Дальнем Востоке, были расценены как тревожный сигнал, так что помимо негласного договора, есть еще и некое общее «чувство берегов». Поэтому обсуждение активности партий, учитывая все хитросплетения их деловых интересов, возможно лишь на регионально-муниципальном уровне. На федеральном уровне, мы имеем высеченную в граните очень условную формулу 30 + 15 + 10 +5. Двигаться за рамки этого рейтинга никто не рискует, если только сам народ, вопреки желанию партий, не пойдет голосовать за них, а точнее «против» власти.

www.group-telegram.com/hk/thegraschenkov.com/1014

8.4K viewsedited  May 22, 2020 at 13:20

Политические партии в России или «что мертво – умереть не может» (по исследованию РАПК и ВЦИОМ).
«Большая четверка» из ЕР, КПРФ, ЛДПР и СР – это по сути единая «партия Путина», так как все четверо не ставят перед собой целью борьбу за власть, а лишь за распределение ее активов. Собственно, этот «политический консенсус» сложился и работает уже 15 лет, с тех пор как коммунисты окончательно расстались с иллюзиями сформировать парламентское государство (тогда эту схему мог профинансировать Ходорковский). ЛДПР же всегда была лишь партией-спойлером, оттягивающей на себя протест, а потом сливающей его, голосуя солидарно с «партией власти». «СР» же в разное время решала разные задачи, с одной стороны ослабляя коммунистов, а с другой, аккумулируя электорат «Яблока» и прочей окололиберальной оппозиции. Сложившийся баланс сил приравнен к статус-кво и нарушать его, значит нарушать неписанный пакт о ненападении. Те же «эсеры» в 2011 году попробовали заплыть за буйки, заигрывая с белоленточной оппозицией, за что были серьезно ослаблены, Миронов лишился ресурса Совфеда, а партия едва удержалась в ГД на выборах в 2016 году.
Договор, в общем-то, тоже весьма прост. Партии распределяют места в ГД, на каждого приходится определенное число «ресурсных» членов (банкиры, представители ФПГ, медийные личности), у «тройки» (помимо «ЕР», разумеется), имеется минимум по 2-3 губернатора, а теперь такой есть и у Яблока (Пермь). Поэтому вести политическую деятельность они могут, но лишь в локальных сегментах, если она в целом не нарушит статуса-кво. ЛДПР, к примеру, серьезно рискнула, когда в 2018 году избрала в Хабаровском крае Фургала, а потом еще «захватила» заксобрание и гордумы. Тут Жириновский играл ва-банк, делая рискованную ставку. То же КПРФ в Приморье быстро отошло от борьбы, понимая, согласившись на закрепление чудом доставшийся ей Хакасии. «СР» как раз продемонстрировали, что статус-кво может быть пересмотрен в их пользу (на фоне увеличения присутствия в регионах двух других партий), за что получили Чувашию.
Местом для политической конкуренции, однако, остаются региональные заксы и гордумы. Хотя, например, заход КПРФ в МГД или закрепление успехов ЛДПР во Владимирской области и на Дальнем Востоке, были расценены как тревожный сигнал, так что помимо негласного договора, есть еще и некое общее «чувство берегов». Поэтому обсуждение активности партий, учитывая все хитросплетения их деловых интересов, возможно лишь на регионально-муниципальном уровне. На федеральном уровне, мы имеем высеченную в граните очень условную формулу 30 + 15 + 10 +5. Двигаться за рамки этого рейтинга никто не рискует, если только сам народ, вопреки желанию партий, не пойдет голосовать за них, а точнее «против» власти.

BY The Гращенков