Forwarded from Культурология Апокалипсиса
Вышел приговор по делу «Церкви последнего завета». Виссарион и Ведерников получили по двенадцать лет. Редькину дали на год меньше, но по ленте новостей прошла именно его фамилия, благодаря заметному прошлому. Всё таки не каждый день за руководство сектой закрывают бывшего поп певца и одного из многочисленных вокалистов «Интеграла».
Мне стало интересно, есть ли у героя дня студийные записи, ведь на чудовищных «Мутантах», единственной пластинке «Интеграла», его вокал отсутствует. В сети нашлось только одно место с внятным изложением музыкальной карьеры Редькина. Это страница на прозе.ру, куда виссарионовцы сливают всё, что он пересылает на волю. И заметка «А был ли барабанщик?» оказалась реально познавательной в плане истории поздне-советской поп музыки:
«23 февраля 1992 года на концерте в Ворошиловграде (Луганске) роль перста судьбы сыграл пьяный милиционер. Он возжелал в этот праздничный день спеть со сцены во время выступления Жени Белоусова, но не получил дозволения от нашего дружного коллектива и, распереживавшись из-за этого, выбил мне после концерта передний зуб и разукрасил синяками мою физиономию.
В результате на концерт в Ригу я не поехал – зрителям, и особенно девушкам, вряд ли бы понравилось моё художественно расписанное, беззубое лицо, – остался в Москве залечивать раны… И благодаря этому попал на встречу с Виссарионом в Строгановском художественном училище. Это было 28 февраля 1992 года.
Я встретил того, кого искал встретить, – друга, наставника, директора моего концерта с наименованием «жизнь». Он помог расставить всё по нужным мне местам в моём дозревающем понимании Мира. Два–три месяца я ещё продолжал ездить на гастроли в программе Жени Белоусова. Подошло время, когда Жека предложил работать концерты вдвоём, без других исполнителей. Это, конечно, давало возможность большего заработка.
В поездки я брал с собой распечатку с основами и заповедями Учения. Иногда рассуждали с ребятами о целях и смысле жизни. У меня появилось соответствующее этим беседам прозвище «Падре Вадим». Как-то накануне лета, на обратном пути с гастролей, ко мне в купе заглянул Женя и попросил до утра эту распечатку.
Утром, уже перед прибытием в Москву, вернул мне текст, и у нас состоялся недолгий разговор. Жека сказал мне, что, скорее всего, в этом тексте всё правильно и надо стремиться так жить. Но он больше не будет читать эту распечатку, не будет углубляться туда, потому что не готов так жить; не готов терять то, что приобрёл, став известным и популярным. Он тогда грустно улыбнулся: многие рядом с ним, потому что он – Женя Белоусов, имидж надо поддерживать, женщинам дарить машины и шубы, содержать их, на всё это нужны средства…» Конец цитаты.
Даже жаль, что Редькин не был убедителен, из Белоусова в другой реальности получился бы прекрасный гуру.
Да и не только из него, главным сюрпризом в тексте для меня стали тесные связи между редькинской группой «Поезд 26» и их соседями по Воронежу из «Сектора Газа». При желании можно придумать альтернативную историю, где в Сибирь с ним уехал бы ещё один бывший гаишник.
Мне стало интересно, есть ли у героя дня студийные записи, ведь на чудовищных «Мутантах», единственной пластинке «Интеграла», его вокал отсутствует. В сети нашлось только одно место с внятным изложением музыкальной карьеры Редькина. Это страница на прозе.ру, куда виссарионовцы сливают всё, что он пересылает на волю. И заметка «А был ли барабанщик?» оказалась реально познавательной в плане истории поздне-советской поп музыки:
«23 февраля 1992 года на концерте в Ворошиловграде (Луганске) роль перста судьбы сыграл пьяный милиционер. Он возжелал в этот праздничный день спеть со сцены во время выступления Жени Белоусова, но не получил дозволения от нашего дружного коллектива и, распереживавшись из-за этого, выбил мне после концерта передний зуб и разукрасил синяками мою физиономию.
В результате на концерт в Ригу я не поехал – зрителям, и особенно девушкам, вряд ли бы понравилось моё художественно расписанное, беззубое лицо, – остался в Москве залечивать раны… И благодаря этому попал на встречу с Виссарионом в Строгановском художественном училище. Это было 28 февраля 1992 года.
Я встретил того, кого искал встретить, – друга, наставника, директора моего концерта с наименованием «жизнь». Он помог расставить всё по нужным мне местам в моём дозревающем понимании Мира. Два–три месяца я ещё продолжал ездить на гастроли в программе Жени Белоусова. Подошло время, когда Жека предложил работать концерты вдвоём, без других исполнителей. Это, конечно, давало возможность большего заработка.
В поездки я брал с собой распечатку с основами и заповедями Учения. Иногда рассуждали с ребятами о целях и смысле жизни. У меня появилось соответствующее этим беседам прозвище «Падре Вадим». Как-то накануне лета, на обратном пути с гастролей, ко мне в купе заглянул Женя и попросил до утра эту распечатку.
Утром, уже перед прибытием в Москву, вернул мне текст, и у нас состоялся недолгий разговор. Жека сказал мне, что, скорее всего, в этом тексте всё правильно и надо стремиться так жить. Но он больше не будет читать эту распечатку, не будет углубляться туда, потому что не готов так жить; не готов терять то, что приобрёл, став известным и популярным. Он тогда грустно улыбнулся: многие рядом с ним, потому что он – Женя Белоусов, имидж надо поддерживать, женщинам дарить машины и шубы, содержать их, на всё это нужны средства…» Конец цитаты.
Даже жаль, что Редькин не был убедителен, из Белоусова в другой реальности получился бы прекрасный гуру.
Да и не только из него, главным сюрпризом в тексте для меня стали тесные связи между редькинской группой «Поезд 26» и их соседями по Воронежу из «Сектора Газа». При желании можно придумать альтернативную историю, где в Сибирь с ним уехал бы ещё один бывший гаишник.