Notice: file_put_contents(): Write of 5770 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50
Warning: file_put_contents(): Only 8192 of 13962 bytes written, possibly out of free disk space in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 Дмитрий Мельников | Telegram Webview: DmitryMelnikoff/491 -
Квинтилий, бесполезно говорить, ну да, телеги мы поставим кругом, но здесь, в ущелье нам не победить, нас заперли, и дождь врагам на руку, и тетивы размокли, и в грязи, бросаясь в бой, скользят легионеры, и непонятно мне, в какой связи вот с этим всем вопросы нашей веры в империю, ее благую цель, строительство дорог и укреплений, топор германца проникает в щель меж шлемом и нагрудником, и в пене кровавой задыхаются бойцы, предатели уводят под уздцы коней и так сдаются в плен германцам, и нам не будет помощи от Марса, и взвесит наши головы в мешке Арминий в своей варварской руке, и их найдет пустыми, и толпа ответит громким смехом, и трава забвения над нашими костями взойдет в ущелье диком и пустом. Империя была всего лишь сном, а мы — лишь сна волшебного рабами, я знаю, бесполезно говорить, что завтра всё закончится, Квинтилий, и что с того, что мы хотели жить, и что с того, что мы зачем-то жили, штандарт с быком на алом, меч в руке, Октавиан, Гамала, на песке следы от ног любимой, и волна смывает их, как наши имена.
2 Жизнь хороша, великий игемон, и самый факт, что мы доныне живы, пьяней вина, которое мы пьем. У местных праздник. Шелковые гривы сухих и легких боевых коней их женщины украсили цветами. Во сне я видел девушку, над ней я видел золотистое сиянье, она держала лилию в руке и улыбаясь, что-то говорила на варварском гортанном языке, клянусь Юноной, так оно и было, не то ли это действие вина, не то ли черной желчи воспаленье, тоска по Риму, полная луна, а может быть, какое-то знаменье. О да, я всем доволен, игемон, я получил и должность, и доходы, я вспоминаю Палатинский холм и наши споры в молодые годы о праве, о свободе, о любви, о счастье. Ничего не говори. Тень Августа во внутренних покоях, Гораций Флакк, читающий стихи, цветущие во дворике левкои, огни на дальнем берегу реки. Так вот в чем примирение сторон, вот что смягчит и каменное сердце, не Рим, не власть, не слава, игемон, но неизбежность старости и смерти.
3 Он от жары и холода страдал, но был кумиром римского солдата, Горация любил и Мецената, знал греческий и многое читал. При сильных грозах прятался в подвале. Ну что еще? — Был суеверным — в мать, так говорит Светоний, и едва ли причины есть ему не доверять. Я чувствую себя нехорошо, мне холодно под тонким одеялом, простыл — и надо выпить порошок, встать и открыть пошире поддувало, взять у соседа пачку сигарет, сказать: прости, что разбудил так рано. Привет, моя любимая, привет! Я понял наконец Октавиана, я чувствую отчаянье его и слабость, и блуждающие боли. Из той весны, последней для него приходит запах розовых магнолий, шум утреннего города привычный, шаги слуги, прибытие гонца, и дождь, который бьет по черепичной массивной крыше римского дворца, я слушаю у своего окна — здесь тоже март и ранняя весна. Привет, моя любимая, я спал урывками — меня терзали мысли. Не знаю, хорошо ли я сыграл комедию быстротекущей жизни. Бездарно, говоришь ты? — Это да. Ведь я не первый император Рима, но есть меж нами сходство — навсегда закончится и эта пантомима.
4 У Августа такой блаженный взгляд, как будто бы взята Александрия, и Марк Антоний побежден и взят живым, и в Рим доставлен. Эйфория владеет императором вполне, он твердо верит в скорую победу, но кто из нас погибнет на войне, а кто по триумфаторскому следу пройдет дорогой к форуму – о том известно только Марсу и Плутону. А скольких мы уже, центурион, вот здесь в песках зарыли по закону войны — и побелели кости их, и море размывает их могилы. Рим собирает мертвых и живых в один кулак несокрушимой силы, Египетское царство — наш трофей, империя — да будет необъятна, Антоний и царица Клеопатра достойны горькой участи своей. Мне только жаль немного их детей, центурион, я говорю — немного. А впрочем, нет. Давай, еще налей За вечный Рим. За Августа, за бога.
Квинтилий, бесполезно говорить, ну да, телеги мы поставим кругом, но здесь, в ущелье нам не победить, нас заперли, и дождь врагам на руку, и тетивы размокли, и в грязи, бросаясь в бой, скользят легионеры, и непонятно мне, в какой связи вот с этим всем вопросы нашей веры в империю, ее благую цель, строительство дорог и укреплений, топор германца проникает в щель меж шлемом и нагрудником, и в пене кровавой задыхаются бойцы, предатели уводят под уздцы коней и так сдаются в плен германцам, и нам не будет помощи от Марса, и взвесит наши головы в мешке Арминий в своей варварской руке, и их найдет пустыми, и толпа ответит громким смехом, и трава забвения над нашими костями взойдет в ущелье диком и пустом. Империя была всего лишь сном, а мы — лишь сна волшебного рабами, я знаю, бесполезно говорить, что завтра всё закончится, Квинтилий, и что с того, что мы хотели жить, и что с того, что мы зачем-то жили, штандарт с быком на алом, меч в руке, Октавиан, Гамала, на песке следы от ног любимой, и волна смывает их, как наши имена.
2 Жизнь хороша, великий игемон, и самый факт, что мы доныне живы, пьяней вина, которое мы пьем. У местных праздник. Шелковые гривы сухих и легких боевых коней их женщины украсили цветами. Во сне я видел девушку, над ней я видел золотистое сиянье, она держала лилию в руке и улыбаясь, что-то говорила на варварском гортанном языке, клянусь Юноной, так оно и было, не то ли это действие вина, не то ли черной желчи воспаленье, тоска по Риму, полная луна, а может быть, какое-то знаменье. О да, я всем доволен, игемон, я получил и должность, и доходы, я вспоминаю Палатинский холм и наши споры в молодые годы о праве, о свободе, о любви, о счастье. Ничего не говори. Тень Августа во внутренних покоях, Гораций Флакк, читающий стихи, цветущие во дворике левкои, огни на дальнем берегу реки. Так вот в чем примирение сторон, вот что смягчит и каменное сердце, не Рим, не власть, не слава, игемон, но неизбежность старости и смерти.
3 Он от жары и холода страдал, но был кумиром римского солдата, Горация любил и Мецената, знал греческий и многое читал. При сильных грозах прятался в подвале. Ну что еще? — Был суеверным — в мать, так говорит Светоний, и едва ли причины есть ему не доверять. Я чувствую себя нехорошо, мне холодно под тонким одеялом, простыл — и надо выпить порошок, встать и открыть пошире поддувало, взять у соседа пачку сигарет, сказать: прости, что разбудил так рано. Привет, моя любимая, привет! Я понял наконец Октавиана, я чувствую отчаянье его и слабость, и блуждающие боли. Из той весны, последней для него приходит запах розовых магнолий, шум утреннего города привычный, шаги слуги, прибытие гонца, и дождь, который бьет по черепичной массивной крыше римского дворца, я слушаю у своего окна — здесь тоже март и ранняя весна. Привет, моя любимая, я спал урывками — меня терзали мысли. Не знаю, хорошо ли я сыграл комедию быстротекущей жизни. Бездарно, говоришь ты? — Это да. Ведь я не первый император Рима, но есть меж нами сходство — навсегда закончится и эта пантомима.
4 У Августа такой блаженный взгляд, как будто бы взята Александрия, и Марк Антоний побежден и взят живым, и в Рим доставлен. Эйфория владеет императором вполне, он твердо верит в скорую победу, но кто из нас погибнет на войне, а кто по триумфаторскому следу пройдет дорогой к форуму – о том известно только Марсу и Плутону. А скольких мы уже, центурион, вот здесь в песках зарыли по закону войны — и побелели кости их, и море размывает их могилы. Рим собирает мертвых и живых в один кулак несокрушимой силы, Египетское царство — наш трофей, империя — да будет необъятна, Антоний и царица Клеопатра достойны горькой участи своей. Мне только жаль немного их детей, центурион, я говорю — немного. А впрочем, нет. Давай, еще налей За вечный Рим. За Августа, за бога.
BY Дмитрий Мельников
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment.
from id
