Тут коллеги пишут, что «создание ультраправой партии - это то, чего давно ждали». У нас только вопрос, «кто»? Политический спектр России сегодня предоставляет избирателю богатый выбор. Поэтому в реализуемости проекта сомневаемся. Тем более, пример с Малофеевым и монархической идеологией, когда в 2021 году им не удалось даже первый этап думских выборов пройти, очень показателен.
В нашей стране не любят крайности, «ультрас» скорее пугают. Причем как с левого, так и правого фланга. Да и сама российская история убедительно доказывает, как быстро поляризационные мнения могут привести к национальной катастрофе. Помогли ли последнему российскому императору «черносотенцы», которые назывались его опорой, одновременно запугивая народ и совершая погромы? Очень большие сомнения.
При всей «бытовой» жесткости взглядов и высказываний, среднестатистический россиянин резких шагов не хочет, ему ближе стабильность, а в переменах – предсказуемость. Как итог: появление мощной ультраправой «шестой» парламентской партии мы не прогнозируем. Эти взгляды будут «смягчать» и канализировать действующие силы.
Тут коллеги пишут, что «создание ультраправой партии - это то, чего давно ждали». У нас только вопрос, «кто»? Политический спектр России сегодня предоставляет избирателю богатый выбор. Поэтому в реализуемости проекта сомневаемся. Тем более, пример с Малофеевым и монархической идеологией, когда в 2021 году им не удалось даже первый этап думских выборов пройти, очень показателен.
В нашей стране не любят крайности, «ультрас» скорее пугают. Причем как с левого, так и правого фланга. Да и сама российская история убедительно доказывает, как быстро поляризационные мнения могут привести к национальной катастрофе. Помогли ли последнему российскому императору «черносотенцы», которые назывались его опорой, одновременно запугивая народ и совершая погромы? Очень большие сомнения.
При всей «бытовой» жесткости взглядов и высказываний, среднестатистический россиянин резких шагов не хочет, ему ближе стабильность, а в переменах – предсказуемость. Как итог: появление мощной ультраправой «шестой» парламентской партии мы не прогнозируем. Эти взгляды будут «смягчать» и канализировать действующие силы.
On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation."
from id
