Артем на мотоцикле вез в рюкзаке взрывчатку на точку, когда над ним появился дрон. Он уже подъезжал, и решил свернуть в другую сторону, чтобы тратил, который он вез, не разнес позиции. Дрон ударил ему прямо в живот. Артем упал, увидел, что рука и нога висят только на коже, понял, что останется без них и сразу принял это – он знал, что на войне так бывает. Артем – из Химок. Он – тот самый боец, из которого хирург Кастет, оставшись в операционной один, без защиты доставал часть дрона.
Артем только неделю назад увидел то видео – из операционной. Как Кастет, ухватившись щипцами за часть дрона, пытается ее достать. Сознание Артем потерял через три часа после ранения, и когда поступил в приграничный госпиталь Белгородской области, был без него. Он пришел в себя только через три недели, пройдя уже несколько этапов госпиталей, и ни одного из них не запомнив. Он помнил только, как упал с мотоцикла, огляделся, понял, что будет калекой. Потом он увидел, как к нему бежит наш боец и летит украинский камикадзе. Камикадзе завис в полутора метрах от Артема, и Артем понял, что это – всё. Но наши бойцы сбили камикадзе, и Артем продолжил смотреть. Боли он не чувствовал, это сейчас во время просмотра видео, через много месяцев после ранения у него разболелась отсутствующая рука. Еще Артем узнал стены операционной, хотя видеть их никак не мог, он был в наркозе. Но говорит, что точно видел. Артем вчера очень хотел увидеть Кастета, который его спас, и сказал мне – «Как хорошо, что такие люди есть. Вот поэтому мы и победим». Но Кастет оперировал под землей – в подземном госпитале на линии боевого соприкосновения. Он только отправил сообщение с просьбой прислать ему фотографию Артема. И Артем, фотографируясь, улыбнулся ему.
Артем и сам был оператором БПЛА. Он производил сбросы точно так же. Я спросила его – «А добивали их?». «Нет. Зачем?» – ответил он. «А вас зачем второй камикадзе хотел добить? Ясно же было, что вы уже выведены из строя, и смысла вас убивать нет» – ответила я. «Я все равно никогда таких раненых не добивал» – ответил Артем. «Из гуманизма?». «Нет. Это – война. Зачем на выведенного из строя врага тратить еще снаряд?». «Но он-то захотел на вас потратить свой. В чем смысл?». «А смысл есть, - сказал он. – ВСУ это выкладывают в свои паблики и радуют свою публику тем, как они добили русского солдата». «А мы почему этого не делаем?» – спросила я. «А зачем? – удивился он. – Мы и так наступаем. Это они не знают чем взбодрить свою публику. Наши ребята стоят и не отступят. Характер у наших такой. На нашем характере победим».
Я спросила его, не жалеет ли он, что мобилизовался. Артем не жалеет. Он считает, что мужчины должны защищать свои семьи и таких, как Кастет. А такие, как Кастет, стоять на посту в операционных и спасать их. Все взаимосвязано. И теперь многим товарищам Артема спокойней идти пехотой, в штурм, вообще воевать – они же посмотрели видео с Кастетом и поняли, что за их жизни в операционных борются, и есть такие хирурги, которые ценой своей жизни будут спасать их жизнь. «Потому что, - сказал Артем, - у каждого человека есть право на жизнь».
А на СВО Артем вернется. Только теперь в качестве волонтера. Он уже собирает и отправляет ребятам помощь. Как только встанет на бионические протезы, сразу вернется туда. На характере. А так он мечтает жениться, чтобы были дети и просит никого не сомневаться в наших ребятах и их характере.
Артем на мотоцикле вез в рюкзаке взрывчатку на точку, когда над ним появился дрон. Он уже подъезжал, и решил свернуть в другую сторону, чтобы тратил, который он вез, не разнес позиции. Дрон ударил ему прямо в живот. Артем упал, увидел, что рука и нога висят только на коже, понял, что останется без них и сразу принял это – он знал, что на войне так бывает. Артем – из Химок. Он – тот самый боец, из которого хирург Кастет, оставшись в операционной один, без защиты доставал часть дрона.
Артем только неделю назад увидел то видео – из операционной. Как Кастет, ухватившись щипцами за часть дрона, пытается ее достать. Сознание Артем потерял через три часа после ранения, и когда поступил в приграничный госпиталь Белгородской области, был без него. Он пришел в себя только через три недели, пройдя уже несколько этапов госпиталей, и ни одного из них не запомнив. Он помнил только, как упал с мотоцикла, огляделся, понял, что будет калекой. Потом он увидел, как к нему бежит наш боец и летит украинский камикадзе. Камикадзе завис в полутора метрах от Артема, и Артем понял, что это – всё. Но наши бойцы сбили камикадзе, и Артем продолжил смотреть. Боли он не чувствовал, это сейчас во время просмотра видео, через много месяцев после ранения у него разболелась отсутствующая рука. Еще Артем узнал стены операционной, хотя видеть их никак не мог, он был в наркозе. Но говорит, что точно видел. Артем вчера очень хотел увидеть Кастета, который его спас, и сказал мне – «Как хорошо, что такие люди есть. Вот поэтому мы и победим». Но Кастет оперировал под землей – в подземном госпитале на линии боевого соприкосновения. Он только отправил сообщение с просьбой прислать ему фотографию Артема. И Артем, фотографируясь, улыбнулся ему.
Артем и сам был оператором БПЛА. Он производил сбросы точно так же. Я спросила его – «А добивали их?». «Нет. Зачем?» – ответил он. «А вас зачем второй камикадзе хотел добить? Ясно же было, что вы уже выведены из строя, и смысла вас убивать нет» – ответила я. «Я все равно никогда таких раненых не добивал» – ответил Артем. «Из гуманизма?». «Нет. Это – война. Зачем на выведенного из строя врага тратить еще снаряд?». «Но он-то захотел на вас потратить свой. В чем смысл?». «А смысл есть, - сказал он. – ВСУ это выкладывают в свои паблики и радуют свою публику тем, как они добили русского солдата». «А мы почему этого не делаем?» – спросила я. «А зачем? – удивился он. – Мы и так наступаем. Это они не знают чем взбодрить свою публику. Наши ребята стоят и не отступят. Характер у наших такой. На нашем характере победим».
Я спросила его, не жалеет ли он, что мобилизовался. Артем не жалеет. Он считает, что мужчины должны защищать свои семьи и таких, как Кастет. А такие, как Кастет, стоять на посту в операционных и спасать их. Все взаимосвязано. И теперь многим товарищам Артема спокойней идти пехотой, в штурм, вообще воевать – они же посмотрели видео с Кастетом и поняли, что за их жизни в операционных борются, и есть такие хирурги, которые ценой своей жизни будут спасать их жизнь. «Потому что, - сказал Артем, - у каждого человека есть право на жизнь».
А на СВО Артем вернется. Только теперь в качестве волонтера. Он уже собирает и отправляет ребятам помощь. Как только встанет на бионические протезы, сразу вернется туда. На характере. А так он мечтает жениться, чтобы были дети и просит никого не сомневаться в наших ребятах и их характере.
BY Marina Akhmedova
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. "Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from id
