Воспоминание об уроках шейха Хатима Аль-Ауни (حفظه الله )
Настоящий наставник и учитель — тот, кто воспитывает тебя знанием и терпением, обучает тебя методологии (манхаджу), а не просто рассказывает истории. Он не ищет от тебя личной выгоды и не стремится извлечь из тебя пользу, но делает это ради Аллаха и во благо уммы. Признаком его искренности является широта его души к тем, кто с ним не соглашается, и, возможно, он даже радуется этому, ведь это знак принятия (истины) и успеха цели.
Мы приходили к ним невежественными и глупыми, думая, что обладаем знаниями. Они открывали нам свои собрания, хотя мы, по справедливости, заслуживали бы изгнания. Они выслушивали нашу чепуху, хотя мы заслуживали бы упрёка. Они смотрели на наш конечный путь и считали, что наше пребывание у них лучше, чем если бы мы проводили время на улицах, рынках или в социальных сетях.
Они возвеличивали всех имамов ислама, просили для них милости и прощения, оправдывали тех из них, кто в чем-либо ошибался, и напоминали нам, что знание — это трудный путь, ошибки возможны, но ошибка не обесценивает ученого в целом. Ученые не являются непогрешимыми. При этом они не забывали воспитывать нас в том, что слепая привязанность к ученому, мазхабу или идее — это завеса, скрывающая истину, и проявление человеческого эго. Они считали допустимые разногласия в словах и делах явлением естественным, показывали нам это на практике, хотя мы знали каким мнениям они отдавали предпочтение, чтобы мы могли видеть воплощение идей наяву, разрушали в нас стремление фанатично держаться за то, что мы считаем абсолютной истиной, и позволяли нам ощутить вкус широты взглядов.
Они направляли нас к основам, к тому, что объединяет, а не разобщает. Мы пришли к ним с предвзятостью к мусульманам, а ушли, любя мусульман, извиняя их, надеясь на добро и наставление как для себя, так и для них.
Мы забыли многое из того, что обсуждалось на тех собраниях — отдельные вопросы, положения, полезные знания и мудрые высказывания. Но в наших сердцах осталось почтение к знанию, необходимость следовать методологии, уважение к учёным, справедливость к тем, кто с нами не согласен, и добрые мысли о мусульманах. Если бы от тех собраний не осталось ничего, кроме этого, то и этого было бы достаточно.
Среди всех этих собраний самым ценным для нас было собрание у нашего шейха, Аш-Шарифа Хатима аль-Ауни, где мы научились этике раньше, чем знаниям, поняли важность методологии и стремление к очищению души.
Я не посещал своего шейха много лет. Жизнь унесла меня далеко от его благословенного собрания, но я живу благом этого собрания до сих пор, спустя десятилетие. Я продолжаю освещать свой путь его словами и наставлениями, которые исходили из его сострадательного сердца, наполненного любовью к умме его предка, Мухаммада ﷺ, в самые тёмные моменты жизни.
Клянусь Аллахом, я не забуду, как он разговаривал со своими учениками, словно с друзьями, как глубоко он погружался в обсуждение вопросов. Если он видел, что в словах ученика есть смысл, он останавливал его, объяснял ему это и не чурался обсуждения. И, клянусь, это редкость, которую постигают только люди с великой проницательностью.
На фоне этой несправедливой атаки на шейха я вспомнил, что перед ним у меня неоплатный долг. Я вспомнил милость Аллаха ко мне, Его благодеяние, когда Он привёл меня в собрание шейха, позволил мне увидеть его знание, щедрость, искренность и чистоту души. Его наставления уберегли меня от многих заблуждений, страстей и атеистических уклонений.
Да будет доволен Аллах моим господином, шейхом Хатимом, да почтит его, поддержит его и порадует его праведностью настоящего и будущего.
— Сайид Маджид аль-Ахдаль
P.S. Истинные учителя живут не в книгах, а в сердцах своих учеников, продолжая наставлять их даже спустя годы разлуки.
Воспоминание об уроках шейха Хатима Аль-Ауни (حفظه الله )
Настоящий наставник и учитель — тот, кто воспитывает тебя знанием и терпением, обучает тебя методологии (манхаджу), а не просто рассказывает истории. Он не ищет от тебя личной выгоды и не стремится извлечь из тебя пользу, но делает это ради Аллаха и во благо уммы. Признаком его искренности является широта его души к тем, кто с ним не соглашается, и, возможно, он даже радуется этому, ведь это знак принятия (истины) и успеха цели.
Мы приходили к ним невежественными и глупыми, думая, что обладаем знаниями. Они открывали нам свои собрания, хотя мы, по справедливости, заслуживали бы изгнания. Они выслушивали нашу чепуху, хотя мы заслуживали бы упрёка. Они смотрели на наш конечный путь и считали, что наше пребывание у них лучше, чем если бы мы проводили время на улицах, рынках или в социальных сетях.
Они возвеличивали всех имамов ислама, просили для них милости и прощения, оправдывали тех из них, кто в чем-либо ошибался, и напоминали нам, что знание — это трудный путь, ошибки возможны, но ошибка не обесценивает ученого в целом. Ученые не являются непогрешимыми. При этом они не забывали воспитывать нас в том, что слепая привязанность к ученому, мазхабу или идее — это завеса, скрывающая истину, и проявление человеческого эго. Они считали допустимые разногласия в словах и делах явлением естественным, показывали нам это на практике, хотя мы знали каким мнениям они отдавали предпочтение, чтобы мы могли видеть воплощение идей наяву, разрушали в нас стремление фанатично держаться за то, что мы считаем абсолютной истиной, и позволяли нам ощутить вкус широты взглядов.
Они направляли нас к основам, к тому, что объединяет, а не разобщает. Мы пришли к ним с предвзятостью к мусульманам, а ушли, любя мусульман, извиняя их, надеясь на добро и наставление как для себя, так и для них.
Мы забыли многое из того, что обсуждалось на тех собраниях — отдельные вопросы, положения, полезные знания и мудрые высказывания. Но в наших сердцах осталось почтение к знанию, необходимость следовать методологии, уважение к учёным, справедливость к тем, кто с нами не согласен, и добрые мысли о мусульманах. Если бы от тех собраний не осталось ничего, кроме этого, то и этого было бы достаточно.
Среди всех этих собраний самым ценным для нас было собрание у нашего шейха, Аш-Шарифа Хатима аль-Ауни, где мы научились этике раньше, чем знаниям, поняли важность методологии и стремление к очищению души.
Я не посещал своего шейха много лет. Жизнь унесла меня далеко от его благословенного собрания, но я живу благом этого собрания до сих пор, спустя десятилетие. Я продолжаю освещать свой путь его словами и наставлениями, которые исходили из его сострадательного сердца, наполненного любовью к умме его предка, Мухаммада ﷺ, в самые тёмные моменты жизни.
Клянусь Аллахом, я не забуду, как он разговаривал со своими учениками, словно с друзьями, как глубоко он погружался в обсуждение вопросов. Если он видел, что в словах ученика есть смысл, он останавливал его, объяснял ему это и не чурался обсуждения. И, клянусь, это редкость, которую постигают только люди с великой проницательностью.
На фоне этой несправедливой атаки на шейха я вспомнил, что перед ним у меня неоплатный долг. Я вспомнил милость Аллаха ко мне, Его благодеяние, когда Он привёл меня в собрание шейха, позволил мне увидеть его знание, щедрость, искренность и чистоту души. Его наставления уберегли меня от многих заблуждений, страстей и атеистических уклонений.
Да будет доволен Аллах моим господином, шейхом Хатимом, да почтит его, поддержит его и порадует его праведностью настоящего и будущего.
— Сайид Маджид аль-Ахдаль
P.S. Истинные учителя живут не в книгах, а в сердцах своих учеников, продолжая наставлять их даже спустя годы разлуки.
BY Zayn| Зайнулла Атаев
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. The regulator took order for the search and seizure operation from Judge Purushottam B Jadhav, Sebi Special Judge / Additional Sessions Judge. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried.
from id
