Books in my hands | Книги в моих руках

​​“Elizabeth Finch” by Julian Barnes /
“Элизабет Финч”, Джулиан Барнс

Случайно открыла свежий роман любимого Барнса, прочитала первое предложение и поняла, что отложить не смогу. Мы обычно делим Барнса на “короткое про любовь и воспоминания” и “длинное про интересное”, с перевесом симпатий в сторону второй категории. В этом коротком Барнсе сплелось все, что мы больше всего любим в обеих категориях. Итак.

Главная героиня, давшая название книге, - преподаватель курса “Культура и цивилизация”, и прямо с порога она произвела впечатление и на своих студентов, и на меня. Во мне она вызвала интертекстуальную панику, следите за руками: finch - goldfinch - Donna Tartt. Вуаля! Добавим сюда нелюбовь откровенничать о своей личной жизни, широкую эрудицию, эксцентричный характер и грубые ботинки, и за кафедрой с самой первой строки романа для меня стояла Донна Тартт. Потом, когда она становилась старше и старше, после описания ее седых кудрей в моей голове образ Тартт вдруг вытеснила Маргарет Этвуд. Хотя Тартт все же вернулась в конце, когда я снова вспомнила “Щегла” во время визита повествователя на выставку голландской живописи. Тем более, древнегреческий флёр, так четко ассоциирующийся с Тартт у широкого читателя, тоже есть среди интересов Элизабет Финч. Но я отвлеклась.

Итак, кто такая Элизабет Финч? Это загадка. А разгадка в том, что ответа на этот вопрос не существует. И вопрос не только в ней, а в каждом из нас. Мы поворачиваемся к каждой части своей жизни разными частями себя, и, вероятно, никто никогда не сможет воссоздать полную, логичную и связную картину ни одной личности.

Взять хотя бы Элизабет. Для одних студентов она была лучшим преподавателем в мире, человеком, который озарил их жизненный путь и научил мыслить. Для других она была эксцентричной дамой без четких научных взглядов, непоследовательной любительницей шокировать, не видящей этических рамок. И это только одна группа студентов! А какой она была для своих родителей? Для своего брата? Для своих друзей или возлюбленных? Могут ли два человека знать третьего одинаково? И главное, нужно ли это вообще?

Итак, это фирменный Барнс, рассуждающий о том, как меняется прошлое с течением времени, как мы видим постоянство и в то же время текучесть своей памяти, как в реликвиях прошлого пытаемся отыскать, как же все было на самом деле и в какой момент пошло не так.

Что наиболее интересно, в этой мини-книжице Барнс проделывает этот фокус не только с частной жизнью героя-повествователя и его теплыми чувствами к Элизабет, но и с историей в широком смысле слова, и в этом пласте романа главным героем стал император Юлиан Отступник, который символизировал для героев романа тот самый момент, когда в нашей истории что-то сломалось, и мы свернули не туда.

И вот, восстанавливая жизнь Элизабет и Юлиана, разбираясь в том, как их видели другие, какой след они оставили, повествователь неожиданно для себя (но нас-то с вами так просто не обманешь, мы этого и ожидали, да?) увидит и свой собственный портрет с необычного ракурса.

В общем, Джулиан Барнс все еще в отличной писательской форме, а пока он (хочется верить) обдумывает что-нибудь новенькое, мне есть еще, что почитать из старенького.

Жду ваших впечатлений по поводу и вокруг него :)

#ElizabethFinch

www.group-telegram.com/id/booksinmyhands.com/292

649 viewsBooksInMyBot, edited  Jul 3, 2022 at 07:00

​​“Elizabeth Finch” by Julian Barnes /
“Элизабет Финч”, Джулиан Барнс

Случайно открыла свежий роман любимого Барнса, прочитала первое предложение и поняла, что отложить не смогу. Мы обычно делим Барнса на “короткое про любовь и воспоминания” и “длинное про интересное”, с перевесом симпатий в сторону второй категории. В этом коротком Барнсе сплелось все, что мы больше всего любим в обеих категориях. Итак.

Главная героиня, давшая название книге, - преподаватель курса “Культура и цивилизация”, и прямо с порога она произвела впечатление и на своих студентов, и на меня. Во мне она вызвала интертекстуальную панику, следите за руками: finch - goldfinch - Donna Tartt. Вуаля! Добавим сюда нелюбовь откровенничать о своей личной жизни, широкую эрудицию, эксцентричный характер и грубые ботинки, и за кафедрой с самой первой строки романа для меня стояла Донна Тартт. Потом, когда она становилась старше и старше, после описания ее седых кудрей в моей голове образ Тартт вдруг вытеснила Маргарет Этвуд. Хотя Тартт все же вернулась в конце, когда я снова вспомнила “Щегла” во время визита повествователя на выставку голландской живописи. Тем более, древнегреческий флёр, так четко ассоциирующийся с Тартт у широкого читателя, тоже есть среди интересов Элизабет Финч. Но я отвлеклась.

Итак, кто такая Элизабет Финч? Это загадка. А разгадка в том, что ответа на этот вопрос не существует. И вопрос не только в ней, а в каждом из нас. Мы поворачиваемся к каждой части своей жизни разными частями себя, и, вероятно, никто никогда не сможет воссоздать полную, логичную и связную картину ни одной личности.

Взять хотя бы Элизабет. Для одних студентов она была лучшим преподавателем в мире, человеком, который озарил их жизненный путь и научил мыслить. Для других она была эксцентричной дамой без четких научных взглядов, непоследовательной любительницей шокировать, не видящей этических рамок. И это только одна группа студентов! А какой она была для своих родителей? Для своего брата? Для своих друзей или возлюбленных? Могут ли два человека знать третьего одинаково? И главное, нужно ли это вообще?

Итак, это фирменный Барнс, рассуждающий о том, как меняется прошлое с течением времени, как мы видим постоянство и в то же время текучесть своей памяти, как в реликвиях прошлого пытаемся отыскать, как же все было на самом деле и в какой момент пошло не так.

Что наиболее интересно, в этой мини-книжице Барнс проделывает этот фокус не только с частной жизнью героя-повествователя и его теплыми чувствами к Элизабет, но и с историей в широком смысле слова, и в этом пласте романа главным героем стал император Юлиан Отступник, который символизировал для героев романа тот самый момент, когда в нашей истории что-то сломалось, и мы свернули не туда.

И вот, восстанавливая жизнь Элизабет и Юлиана, разбираясь в том, как их видели другие, какой след они оставили, повествователь неожиданно для себя (но нас-то с вами так просто не обманешь, мы этого и ожидали, да?) увидит и свой собственный портрет с необычного ракурса.

В общем, Джулиан Барнс все еще в отличной писательской форме, а пока он (хочется верить) обдумывает что-нибудь новенькое, мне есть еще, что почитать из старенького.

Жду ваших впечатлений по поводу и вокруг него :)

#ElizabethFinch

BY Books in my hands | Книги в моих руках