Женат, болен падучей болезнью, литературствую, участвую в издании журнала, путешествовал по Сибири и проч., и проч.

1863 год, 5 января
41 год

Для того, чтоб заняться самообразованием, всегда можно найти время даже и при семейных тягостях, и при служебных занятиях. Понемногу, но постоянно и до всего дойдешь.

1871 год, 6 января
49 лет

Я знаю, что скоро умру.

1876 год, 7 января
54 года

Безгрешных в мире сем нет!

1873 год, 8 января
51 год

Женщина в припадке ревности, по уверению опытных людей, лишается всякой способности рассуждать.

Как опасно предаваться честолюбивым снам

Бесспорно, что в последние двадцать лет даже ужасно много русских людей вдруг вообразили себе почему-то, что они получили полное право на бесчестье, и что это теперь уже хорошо, и что их за это теперь уже похвалят, а не выведут.

1876 год, январь
54 года

Был болен ипохондрией, и нередко в сильнейшей степени.

1858 год, 11 января
36 лет

Никогда я не был в такой нужде, выработав, однако же, в четыре месяца около 1500 рублей.

1870 год, 12 января
48 лет

Я давно уже люблю эту женщину и знаю, что и она может любить. Жить без нее я не могу, и потому, если только обстоятельства мои переменятся хотя несколько к лучшему и положительному, я женюсь на ней. Я знаю, что она мне не откажет. Но беда в том, что я не имею ни денег, ни общественного положения, а между тем родные зовут ее к себе, в Астрахань. Если до весны моя судьба не переменится, то она должна будет уехать в Россию. Но это только отдалит дело, а не изменит его. Мое решение принято, и, хоть бы земля развалилась подо мною, я его исполню.

1856 год, 13 января
34 года

Почему это девочки, и почти вплоть до совершеннолетия (но не далее), всегда развитее или кажутся развитее однолетних с ними мальчиков?

1876 год, январь
54 года

Бесчестность мерзит.

Записная тетрадь (1872–1875)

Как не быть экономистом, кто может теперь не быть экономистом: падение рубля, дефицит!

1881 год, январь
59 лет

Коли ты хочешь, чтобы тебя уважали, во-первых и главное – уважай сам себя.

Униженные и оскорбленные

Я был счастлив, я не мог работать.

1856 год, 18 января
34 года

Три идеи встают перед миром и, кажется, формулируются уже окончательно. С одной стороны, с краю Европы – идея католическая, осужденная, ждущая в великих муках и недоумениях: быть ей иль не быть, жить ей еще или пришел ей конец. С другой стороны восстает старый протестантизм, протестующий против Рима вот уже девятнадцать веков, против Рима и идеи его, древней языческой и обновленной католической, против мировой его мысли владеть человеком на всей земле, и нравственно и матерьяльно, против цивилизации его, – протестующий еще со времен Арминия и Тевтобургских лесов. Это – германец, верящий слепо, что в нем лишь обновление человечества, а не в цивилизации католической. Во всю историю свою он только и грезил, только и жаждал объединения своего для провозглашения своей гордой идеи, – сильно формулировавшейся и объединившейся еще в Лютерову ересь; а теперь, с разгромом Франции, передовой, главнейшей и христианнейшей католической нации, пять лет тому назад, – германец уверен уже в своем торжестве всецело и в том, что никто не может стать вместо него в главе мира и его возрождения. Верит он этому гордо и неуклонно; верит, что выше германского духа и слова нет иного в мире и что Германия лишь одна может изречь его. А между тем на Востоке действительно загорелась и засияла небывалым и неслыханным еще светом третья мировая идея – идея славянская, идея нарождающаяся, – может быть, третья грядущая возможность разрешения судеб человеческих и Европы. Всем ясно теперь, что с разрешением Восточного вопроса вдвинется в человечество новый элемент, новая стихия, которая лежала до сих пор пассивно и косно и которая, во всяком случае и наименее говоря, не может не повлиять на мировые судьбы чрезвычайно сильно и решительно. Что это за идея, что несет с собою единение славян? – всё это еще слишком неопределенно, но что действительно что-то должно быть внесено и сказано новое, – в этом почти уже никто не сомневается. И все эти три огромные мировые идеи сошлись, в развязке своей, почти в одно время. Всё это, уж конечно, не капризы, не война за какое-нибудь наследство или из-за пререканий каких-нибудь двух высоких дам, как в прошлом столетии. Тут нечто всеобщее и окончательное, и хоть вовсе не решающее все судьбы человеческие, но, без сомнения, несущее с собою начало конца всей прежней истории европейского человечества, – начало разрешения дальнейших судеб его, которые в руках божиих и в которых человек почти ничего угадать не может, хотя и может предчувствовать.

1877 год, январь
55 лет

Загадочная душа поэта и предельная искренность из дневников и писем Александра Александровича Блока.

Ломаюсь ежедневно.

Я не верю ни в какие запреты здесь, но на небе о нас иногда горько плачут.

Так хочется закусить удила и пьянствовать.

Слишком сильные духом и характером женщины, особенно если страстны, иначе и не могут любить, как деспотически.

1873 год
51 год

Слишком уж заработался.

1880 год, 21 января
58 лет

Великорус теперь только что начинает жить, только что подымается, чтобы сказать свое слово, и, может быть, уже всему миру; а потому и Москве, этому центру великоруса, – еще долго, по-моему, жить, да и дай бы Бог.

1876 год
54 года