Дима был обычным советским подростком. Когда ему исполнилось четырнадцать, он впервые влюбился, а перед его окнами поставили стелу с обещанием досрочного выполнения пятилетнего плана.
Стела стыдливо прикрывала большой пустырь, по которому прежде текла неглубокая река. Реку закопали, ещё когда Дима пошел в школу, то ли в 1972-м, то ли в 1973-м, он не очень запомнил. Через пустырь обещали провести новый канал и на его берегу выстроить театр оперы и балета. Но сколько мальчик не вглядывался, за окном он не видел ни первого, ни второго.
Дом, в котором жил Дима, был на пару лет младше его. Семья поселилась в новом районе на юге Ленинграда. Проложенная бульдозерами улица имени венгерского коммуниста Белы Куна походила на нагромождение бетонных плит посреди болота. Жители, спасаясь от грязи бывших колхозных полей, перебегали между домами по деревянным мосткам. В километре от дома, у железнодорожной ветки еще стояли старые колхозные теплицы и росли фруктовые сады, в которых к концу лета должны были появиться красные яблоки, если бы подростки не срывали их еще зелеными.
Из-за грязи мать Димы туфлям предпочитала сапоги. Обычно она сильно задерживалась на вечерних курсах. Дима ложился спать в девять, а когда просыпался в полночь от шума сцепляемых вагонов на дальней сортировочной станции, её еще не было. В кабинете отца горел свет, он занимался делами допоздна. Дима садился на кухне и ждал, вслушиваясь в звуки из парадной. Ждал поднимающегося лифта и читал книги с домашних полок.
Ранним утром Дима просыпался от протяжного сигнала локомотива: по железной дороге начинали ходить поезда. На часах было часов шесть, и в кабинете отца снова горел свет. Выпив воды, Дима вновь ложился спать. Когда его будила мать, отца уже не было — он садился на троллейбус маршрута №36 и уезжал на работу в Технологический институт.
Троллейбусную линию по их родной улице пустили осенью 1971 года, а следующим летом в окне троллейбуса Дима увидел молодого математика Бориса. Борис с другом Джорджем бесцельно катались по маршруту №35 и искали название для своей новой рок-группы. Они нашли его на соседней Будапештской улице: на втором этаже стандартного стеклянного бытового центра располагалась столовая «Аквариум».
В километре от дома Димы находился и первый в СССР универсальный магазин – его открыли на Бухарестской улице в сентябре 1970 года, в день, когда ленинградский «Зенит» победил «Спартак» из Орджоникидзе, а «Динамо» разбило киевский СКА. Оказываясь в универсаме, Дима, взяв металлическую корзинку для продуктов, любил проверять особой ложечкой свежесть хлеба и разглядывать совершенные пирамиды из банок рыбных консервов.
Зато Дима точно не любил хоккей и почти не играл в него, даже когда звали товарищи по классу. Его школу построили на северной окраине района, и за заливаемой зимой хоккейной коробкой чернело кладбище. Играть было просто страшно.
С юга родной район мальчика полудугой ограничивал проспект Славы. На пересечении Бухарестской улицы и проспекта образовалась круглая площадь, у которой стоял единственный в районе кинотеатр «Слава». Обычно школьники сбегали туда после уроков. Сбегал и Дима, и иногда в кино он видел ровесников Андрея и Витю. Оба жили где-то на западе, за железной дорогой, но часто заглядывали и сюда. После школы Андрей заиграет панк-рок, а Витя пост-панк, и оба проживут недолго.
За круглой площадью город заканчивался. Там текла река, трамваи уходили на кольцо, и в школе №310 училась отъявленная шпана. Они отбирали у других школьников мелочь и на магнитофонах с катушками слушали затертые и обрывочные записи Deep Purple, Led Zeppelin и даже Pink Floyd. Как и любой правильный мальчик из интеллигентной семьи, Дима в тайне завидовал им: ему хотелось носить джинсы и пластинку «The Dark Side of the Moon». Но за джинсы у проспекта Славы били.
А еще дальше, за рекой, в которой жили бобры, были поля, кирпичный завод, карьеры и небольшой лес. В том лесу пару раз видели лося, большого, красивого, но безрогого, а потом поставили мачты-глушилки, чтобы советские граждане не слушали того, что им не полагается слышать. Летом в карьерах
Дима был обычным советским подростком. Когда ему исполнилось четырнадцать, он впервые влюбился, а перед его окнами поставили стелу с обещанием досрочного выполнения пятилетнего плана.
Стела стыдливо прикрывала большой пустырь, по которому прежде текла неглубокая река. Реку закопали, ещё когда Дима пошел в школу, то ли в 1972-м, то ли в 1973-м, он не очень запомнил. Через пустырь обещали провести новый канал и на его берегу выстроить театр оперы и балета. Но сколько мальчик не вглядывался, за окном он не видел ни первого, ни второго.
Дом, в котором жил Дима, был на пару лет младше его. Семья поселилась в новом районе на юге Ленинграда. Проложенная бульдозерами улица имени венгерского коммуниста Белы Куна походила на нагромождение бетонных плит посреди болота. Жители, спасаясь от грязи бывших колхозных полей, перебегали между домами по деревянным мосткам. В километре от дома, у железнодорожной ветки еще стояли старые колхозные теплицы и росли фруктовые сады, в которых к концу лета должны были появиться красные яблоки, если бы подростки не срывали их еще зелеными.
Из-за грязи мать Димы туфлям предпочитала сапоги. Обычно она сильно задерживалась на вечерних курсах. Дима ложился спать в девять, а когда просыпался в полночь от шума сцепляемых вагонов на дальней сортировочной станции, её еще не было. В кабинете отца горел свет, он занимался делами допоздна. Дима садился на кухне и ждал, вслушиваясь в звуки из парадной. Ждал поднимающегося лифта и читал книги с домашних полок.
Ранним утром Дима просыпался от протяжного сигнала локомотива: по железной дороге начинали ходить поезда. На часах было часов шесть, и в кабинете отца снова горел свет. Выпив воды, Дима вновь ложился спать. Когда его будила мать, отца уже не было — он садился на троллейбус маршрута №36 и уезжал на работу в Технологический институт.
Троллейбусную линию по их родной улице пустили осенью 1971 года, а следующим летом в окне троллейбуса Дима увидел молодого математика Бориса. Борис с другом Джорджем бесцельно катались по маршруту №35 и искали название для своей новой рок-группы. Они нашли его на соседней Будапештской улице: на втором этаже стандартного стеклянного бытового центра располагалась столовая «Аквариум».
В километре от дома Димы находился и первый в СССР универсальный магазин – его открыли на Бухарестской улице в сентябре 1970 года, в день, когда ленинградский «Зенит» победил «Спартак» из Орджоникидзе, а «Динамо» разбило киевский СКА. Оказываясь в универсаме, Дима, взяв металлическую корзинку для продуктов, любил проверять особой ложечкой свежесть хлеба и разглядывать совершенные пирамиды из банок рыбных консервов.
Зато Дима точно не любил хоккей и почти не играл в него, даже когда звали товарищи по классу. Его школу построили на северной окраине района, и за заливаемой зимой хоккейной коробкой чернело кладбище. Играть было просто страшно.
С юга родной район мальчика полудугой ограничивал проспект Славы. На пересечении Бухарестской улицы и проспекта образовалась круглая площадь, у которой стоял единственный в районе кинотеатр «Слава». Обычно школьники сбегали туда после уроков. Сбегал и Дима, и иногда в кино он видел ровесников Андрея и Витю. Оба жили где-то на западе, за железной дорогой, но часто заглядывали и сюда. После школы Андрей заиграет панк-рок, а Витя пост-панк, и оба проживут недолго.
За круглой площадью город заканчивался. Там текла река, трамваи уходили на кольцо, и в школе №310 училась отъявленная шпана. Они отбирали у других школьников мелочь и на магнитофонах с катушками слушали затертые и обрывочные записи Deep Purple, Led Zeppelin и даже Pink Floyd. Как и любой правильный мальчик из интеллигентной семьи, Дима в тайне завидовал им: ему хотелось носить джинсы и пластинку «The Dark Side of the Moon». Но за джинсы у проспекта Славы били.
А еще дальше, за рекой, в которой жили бобры, были поля, кирпичный завод, карьеры и небольшой лес. В том лесу пару раз видели лося, большого, красивого, но безрогого, а потом поставили мачты-глушилки, чтобы советские граждане не слушали того, что им не полагается слышать. Летом в карьерах
BY ашдщдщпштщаа
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The news also helped traders look past another report showing decades-high inflation and shake off some of the volatility from recent sessions. The Bureau of Labor Statistics' February Consumer Price Index (CPI) this week showed another surge in prices even before Russia escalated its attacks in Ukraine. The headline CPI — soaring 7.9% over last year — underscored the sticky inflationary pressures reverberating across the U.S. economy, with everything from groceries to rents and airline fares getting more expensive for everyday consumers. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai. Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns
from id
