|"Dark forest outcome"|

В одном из бесчисленных серых гарнизонов Ливонии жил-был офицер Якуб Бертран, человек с прямой спиной, острым взглядом и служебным стажем, который был длиннее, чем река Даугва и пару её дельт в половодье. С ранних лет Якуб свято верил в благородство воинской службы и в то, что честная работа на благо родины способна изменить мир к лучшему. Эти мысли грели его сердце даже в самые холодные зимы, когда на полигоне приходилось делить консерву с бродячей собакой, потому что поставки пайков таинственным образом растворялись где-то между складом и передовой.

Но время шло, и что-то в Ливонии начало портиться. То ли воздух, то ли экономика, то ли сам дух эпохи. Якуб всё чаще замечал, как солдаты жалуются на рваные сапоги, а чиновники в министерстве обороны — на недостаток парковочных мест для своих новеньких «Мерседесов».

Однажды, сидя за столом в своем скромном кабинете, Якуб получил очередной бюрократический циркуляр. "В связи с оптимизацией бюджета выделение средств на ремонт казарм переносится на следующий финансовый год." Он только усмехнулся. Казармы давно уже держались на честном слове и на любимой всеми изоленте...
Но ведь оптимизация — дело святое.

Особенно остро кризис Ливонии ощущался в разговоре с рядовыми. Солдат Васислий, простой деревенский парень, откуда-то из дальних окрестностей Вызимы, как-то спросил у Якуба:
— Товарищ капитан, а вы за что служите? За идею или за зарплату?
Якуб задумался. Сказать честно? За обе? За никакую? Он ответил уклончиво:
— За Ливонию, сынок.
— Так за какую Ливонию? — настаивал Васислий. — Ту, где министр живет в дворце, а у нас туалет на улице?

И вот тогда-то у Якуба впервые дрогнуло сердце. «За какую Ливонию?» — повторил он про себя. Он вспомнил пафосные речи генералов, которые заигрывали с народом словами о долге и патриотизме, но забывали упомянуть, что патриотизм обязывает в первую очередь тех, кто у власти.

С каждым годом Якуб всё больше замечал странные закономерности. На праздновании Дня Независимости гости из правительственного квартала, обильно сдобренные дорогим коньяком, поздравляли солдат с «неоценимым вкладом в защиту родины», щедро раздавая грамоты вместо обещанных премий.

— Какое счастье, что у нас есть такие люди, как вы! — восклицал министр. — Без вас наша Ливония была бы совсем иной!
Офицеры аплодировали, но мысли их были куда менее торжественными: «Да уж, мы-то держим этот картонный домик на своих плечах, пока вы меняете машины раз в сезон».

Однажды, после особо долгого совещания, где обсуждали, как армия должна экономить все виды ГСМ, Якуб прошелся по вечернему городу. Витрины дорогих ресторанов светились словно маяки среди моря нищеты. На углу кто-то торговал селедкой, а через дорогу стоял кортеж из черных лимузинов. Бертран остановился и понял: Ливония прекрасно адаптировалась ко всему.

Нищета? Не проблема, ведь бедные всегда найдут способы выжить. Богатство? Разве это порок, если в Ливонии оно становится синонимом власти? А идеи? Их давно размыли, превратив в бессмысленные лозунги. Общество? Оно уже давно приняло, что порядок — это хаос, в котором всем удобно.

Якуб вдруг почувствовал, если уж Ливония может существовать в своём абсурде, то и он сможет.

Люди в Ливонии научились не замечать проблемы. Они выработали идеальную формулу выживания: "ничего не трогай, и оно само как-нибудь уляжется."

— Цены растут? Значит, так и должно быть.
— Налоги поднимают? Значит, это нужно для страны.
— Министр уехал отдыхать в швейцарское шале, пока мы боремся за независимость? Ну что ж, он ведь "тоже человек".

— Ты слышал? — спрашивали друг друга в деревенских пабах. — Петро погиб, подорвался на мине.
— А Мартин?
— Ещё в прошлом году.

Тех, кто остался, либо не замечали, либо открыто избегали.
— Герой? Молодец, конечно, — говорили за спиной ветеранов. — Но мне бы лучше работы нормальной найти.

Такие разговоры Якуб часто замечал на уличках своего большого города, в окрестностях которой он был расквартирован.

www.group-telegram.com/id/growler_party.com/3105

1.4K viewsDec 6 at 10:14

В одном из бесчисленных серых гарнизонов Ливонии жил-был офицер Якуб Бертран, человек с прямой спиной, острым взглядом и служебным стажем, который был длиннее, чем река Даугва и пару её дельт в половодье. С ранних лет Якуб свято верил в благородство воинской службы и в то, что честная работа на благо родины способна изменить мир к лучшему. Эти мысли грели его сердце даже в самые холодные зимы, когда на полигоне приходилось делить консерву с бродячей собакой, потому что поставки пайков таинственным образом растворялись где-то между складом и передовой.

Но время шло, и что-то в Ливонии начало портиться. То ли воздух, то ли экономика, то ли сам дух эпохи. Якуб всё чаще замечал, как солдаты жалуются на рваные сапоги, а чиновники в министерстве обороны — на недостаток парковочных мест для своих новеньких «Мерседесов».

Однажды, сидя за столом в своем скромном кабинете, Якуб получил очередной бюрократический циркуляр. "В связи с оптимизацией бюджета выделение средств на ремонт казарм переносится на следующий финансовый год." Он только усмехнулся. Казармы давно уже держались на честном слове и на любимой всеми изоленте...
Но ведь оптимизация — дело святое.

Особенно остро кризис Ливонии ощущался в разговоре с рядовыми. Солдат Васислий, простой деревенский парень, откуда-то из дальних окрестностей Вызимы, как-то спросил у Якуба:
— Товарищ капитан, а вы за что служите? За идею или за зарплату?
Якуб задумался. Сказать честно? За обе? За никакую? Он ответил уклончиво:
— За Ливонию, сынок.
— Так за какую Ливонию? — настаивал Васислий. — Ту, где министр живет в дворце, а у нас туалет на улице?

И вот тогда-то у Якуба впервые дрогнуло сердце. «За какую Ливонию?» — повторил он про себя. Он вспомнил пафосные речи генералов, которые заигрывали с народом словами о долге и патриотизме, но забывали упомянуть, что патриотизм обязывает в первую очередь тех, кто у власти.

С каждым годом Якуб всё больше замечал странные закономерности. На праздновании Дня Независимости гости из правительственного квартала, обильно сдобренные дорогим коньяком, поздравляли солдат с «неоценимым вкладом в защиту родины», щедро раздавая грамоты вместо обещанных премий.

— Какое счастье, что у нас есть такие люди, как вы! — восклицал министр. — Без вас наша Ливония была бы совсем иной!
Офицеры аплодировали, но мысли их были куда менее торжественными: «Да уж, мы-то держим этот картонный домик на своих плечах, пока вы меняете машины раз в сезон».

Однажды, после особо долгого совещания, где обсуждали, как армия должна экономить все виды ГСМ, Якуб прошелся по вечернему городу. Витрины дорогих ресторанов светились словно маяки среди моря нищеты. На углу кто-то торговал селедкой, а через дорогу стоял кортеж из черных лимузинов. Бертран остановился и понял: Ливония прекрасно адаптировалась ко всему.

Нищета? Не проблема, ведь бедные всегда найдут способы выжить. Богатство? Разве это порок, если в Ливонии оно становится синонимом власти? А идеи? Их давно размыли, превратив в бессмысленные лозунги. Общество? Оно уже давно приняло, что порядок — это хаос, в котором всем удобно.

Якуб вдруг почувствовал, если уж Ливония может существовать в своём абсурде, то и он сможет.

Люди в Ливонии научились не замечать проблемы. Они выработали идеальную формулу выживания: "ничего не трогай, и оно само как-нибудь уляжется."

— Цены растут? Значит, так и должно быть.
— Налоги поднимают? Значит, это нужно для страны.
— Министр уехал отдыхать в швейцарское шале, пока мы боремся за независимость? Ну что ж, он ведь "тоже человек".

— Ты слышал? — спрашивали друг друга в деревенских пабах. — Петро погиб, подорвался на мине.
— А Мартин?
— Ещё в прошлом году.

Тех, кто остался, либо не замечали, либо открыто избегали.
— Герой? Молодец, конечно, — говорили за спиной ветеранов. — Но мне бы лучше работы нормальной найти.

Такие разговоры Якуб часто замечал на уличках своего большого города, в окрестностях которой он был расквартирован.

BY |"Dark forest outcome"|