Подумала, что книга «Почему мы перестали понимать мир» — хороший выбор для последней холодной субботы этой зимы, но ошиблась. Бенхамин пишет о первой газовой атаке около города Ипр во время Первой мировой войны. Новый способ ведения войны создал немецкий химик еврейского происхождения Фриц Габер, и после успешной операции он был награжден всевозможными наградами. Даже Вильгельм II пригласил его поужинать. Но вот его жена, тоже химик, не оценила его заслуг перед отечеством и обвинила его в предательстве науки. Но могла ли она знать, что «для него война — это всего лишь война, а смерть — просто смерть, и неважно, как она наступает»?
Габер вернулся с очередного задания и устроил кутеж, который продолжался до утра. Его супруга вышла в сад, сняла туфли и выстрелила себе в грудь из служебного пистолета мужа. Она умерла на руках своего сына-подростка, который проснулся от выстрела.
Но почти за десять лет до этого Габер впервые в истории получил азот из воздуха — главный питательный элемент, необходимый для роста растений, чем спас миллионы людей в начале XX века, когда мир стоял на грани страшного голода.
Bitte, Herr, vergib ihnen nicht, denn sie wissen, was sie tun!
Габер вернулся с очередного задания и устроил кутеж, который продолжался до утра. Его супруга вышла в сад, сняла туфли и выстрелила себе в грудь из служебного пистолета мужа. Она умерла на руках своего сына-подростка, который проснулся от выстрела.
Но почти за десять лет до этого Габер впервые в истории получил азот из воздуха — главный питательный элемент, необходимый для роста растений, чем спас миллионы людей в начале XX века, когда мир стоял на грани страшного голода.
Bitte, Herr, vergib ihnen nicht, denn sie wissen, was sie tun!
История Фрица Габера не заканчивается в тот момент, когда его жена убивает себя.
Важно упомянуть, что в 25 лет он принял христианство, а после войны ему присудили Нобелевскую премию (о, этот дивный старый мир!).
После того как начались преследования евреев, он бежал из Германии. Нацисты потом использовали созданный им пестицид в газовых камерах — в одной из них погибла его сводная сестра, её муж и их дети.
Научное сообщество не отвернулось от Габера: да, не пожал ему руку Резерфорд в Англии, но при этом Габер выступал там с лекциями, писал статьи, а Хаим Вейцман — да, тот, что первый президент Израиля — пригласил его в Палестину, куда Габер так и не доехал. Он умер в Швейцарии, в гостиничном номере в Базеле. У него, кстати, была вторая жена, а его сын от второго брака вон даже книжку написал (фото прилагаю) и умер не так давно, в 2004 году.
После смерти Габера при нём было найдено письмо, которое он написал своей жене — но не потому, что его терзало чувство вины за то, что он стал причиной гибели стольких людей, не за химическое оружие, а за то, что будущее отныне больше не принадлежит человеку. Он переживал, что его способ получения азота нарушил равновесие в природе.
Но добило меня то, что прах первой жены, КОТОРАЯ БУКВАЛЬНО УБИЛА СЕБЯ ИЗ-ЗА НЕГО, перезахоронили рядом с ним…
Важно упомянуть, что в 25 лет он принял христианство, а после войны ему присудили Нобелевскую премию (о, этот дивный старый мир!).
После того как начались преследования евреев, он бежал из Германии. Нацисты потом использовали созданный им пестицид в газовых камерах — в одной из них погибла его сводная сестра, её муж и их дети.
Научное сообщество не отвернулось от Габера: да, не пожал ему руку Резерфорд в Англии, но при этом Габер выступал там с лекциями, писал статьи, а Хаим Вейцман — да, тот, что первый президент Израиля — пригласил его в Палестину, куда Габер так и не доехал. Он умер в Швейцарии, в гостиничном номере в Базеле. У него, кстати, была вторая жена, а его сын от второго брака вон даже книжку написал (фото прилагаю) и умер не так давно, в 2004 году.
После смерти Габера при нём было найдено письмо, которое он написал своей жене — но не потому, что его терзало чувство вины за то, что он стал причиной гибели стольких людей, не за химическое оружие, а за то, что будущее отныне больше не принадлежит человеку. Он переживал, что его способ получения азота нарушил равновесие в природе.
Но добило меня то, что прах первой жены, КОТОРАЯ БУКВАЛЬНО УБИЛА СЕБЯ ИЗ-ЗА НЕГО, перезахоронили рядом с ним…
Знакомый прислал мне маленькое сокровище — «Излучения» Ханны Арендт, с её личными отметками на полях. Эту книгу ей подарили в Кёльне в 1950 году, во время её первого приезда после войны.
Вопросительные знаки и знаки восклицания (вот бы увидеть отмеченные ею «Чёрные тетради» Хайдеггера, да?) — чувствуется, что Ханна недоумевает, когда Юнгер пишет про празднование Нового года, и слово «празднование» она подчёркивает. Она подчёркивает и слово «обычного» в контексте «разговоры обычного характера».
Да, думаю, Ханна вопрошает: какие, мол, блять, разговоры обычного характера??? Но это только предположение.
На страницах дневников Юнгера Ханна Арендт оставляет написанный карандашом короткий стих:
Реки без мостов
Дома без стен
Из окна поезда
Ничего не узнать
Люди без теней
Руки без кистей
Вопросительные знаки и знаки восклицания (вот бы увидеть отмеченные ею «Чёрные тетради» Хайдеггера, да?) — чувствуется, что Ханна недоумевает, когда Юнгер пишет про празднование Нового года, и слово «празднование» она подчёркивает. Она подчёркивает и слово «обычного» в контексте «разговоры обычного характера».
Да, думаю, Ханна вопрошает: какие, мол, блять, разговоры обычного характера??? Но это только предположение.
На страницах дневников Юнгера Ханна Арендт оставляет написанный карандашом короткий стих:
Реки без мостов
Дома без стен
Из окна поезда
Ничего не узнать
Люди без теней
Руки без кистей
Audio
Why do tyrants never die,
Do angels never cry,
And Heaven never fall?
Do angels never cry,
And Heaven never fall?
Отказаться от страстей на 40 дней? Это значит перестать читать?
Я подумала, что среди всех страстных женщин и мужчин на книжной полке нужно выбрать того, кто эти страсти подавлял и от них отказывался всю жизнь, и это никто другой, как Томас Манн…?
Но главная наша страсть за последние годы — это надежда, от неё я и предлагаю отказаться хотя бы на 40 дней.
Я подумала, что среди всех страстных женщин и мужчин на книжной полке нужно выбрать того, кто эти страсти подавлял и от них отказывался всю жизнь, и это никто другой, как Томас Манн…?
Но главная наша страсть за последние годы — это надежда, от неё я и предлагаю отказаться хотя бы на 40 дней.
В музее истории Парижа можно увидеть кровать Пруста, его лампу и даже пальто!
В моей жизни есть один большой любитель Пруста, и у него сегодня день рождения (родиться в день смерти Сталина — это так по-Вашему)!
À la recherche du temps perdu?
В моей жизни есть один большой любитель Пруста, и у него сегодня день рождения (родиться в день смерти Сталина — это так по-Вашему)!
À la recherche du temps perdu?