Ну как сказать

Откуда в языке берутся новые слова?

В конце прошлого года наша доблестная Госдума обсуждала законопроект об «ограничении использования иностранных слов» и даже приняла его в первом чтении (было ли что-то дальше — я не следила, с меня хватило и этого). Но потом как-нибудь хочу разобраться, что именно эти люди понимают под «иностранными словами» в русском языке.

Потому что теоретически иностранные корни можно найти в каком угодно слове — языки же не из вакуума взялись. Куча слов пришла в русский (английский, испанский, немецкий…) из латинского и греческого, а можно покопать дальше и добраться до праиндоевропейского (его носители жили примерно 5–6 тысяч лет назад), и там вообще веселье начнется. Но я не об этом поговорить пришла.

Иногда меня спрашивают: а как можно в современной жизни общаться на языках малых народов, на том же карельском? Они старые, люди на них говорили в основном про рыбалку и сбор морошки, откуда возьмутся слова для современных реалий?

Конечно, есть языки, в которых действительно отсутствует пласт определенной лексики. Но, если язык более-менее живой, он с этим справляется, и новые слова появляются несколькими способами. На близких мне примерах покажу, какими.

📝 Заимствования. Это когда мы берем слово из другого языка и переносим его в свой, при этом оно полностью встраивается в имеющиеся грамматические категории. Допустим, в русском есть глагол «спамить» — он спрягается по всем правилам, включая появление «л» в первом лице единственного числа («я спамлю», но «ты спамишь» — так же, как «я люблю», но «ты любишь»).

В карельском есть заимствования из русского. Например, pankki — «банк». Буква «б» заменилась на своего глухого собрата «п» (потому что в карельском «б» нет), «к» удвоилась по правилам чередования, склоняется это слово тоже как полагается: pankkih, pankissa, pankista и так далее. Pošti — почта. Sluušpa — служба (в церкви). Passipo — спасибо (ладно, тут есть карело-финский аналог kiitos, но passipo тоже никто не отменял).

📝 Конструирование слов «по смыслу», из имеющихся корней. Например, tietokoneh — «компьютер» на карельском. Tieto — это «знание», «известие», а koneh — «машина» или «аппарат». Знающая машина, выходит. Китайский тоже очень любит такие штуки: 火车 — поезд (火 «огонь» + 车 «повозка», «телега»). Или тот же компьютер — 电脑 (составлен из 电 «электричество» + 脑 «мозг», «ум»).

К чему это я? А не знаю. Наверно, просто хотела, чтобы вы тоже попробовали увидеть, во-первых, красоту в этом вот бесконечном процессе лексических заимствований, а во-вторых — то, насколько быстро и эффективно языки эволюционируют (а не «портятся», как любят говорить некоторые деятели, которые потом поддерживают «ограничения на использование иностранных слов»).

Please open Telegram to view this post

VIEW IN TELEGRAM

www.group-telegram.com/id/kak_skzt.com/58

1.1K viewsedited  Feb 2, 2023 at 07:15

Откуда в языке берутся новые слова?

В конце прошлого года наша доблестная Госдума обсуждала законопроект об «ограничении использования иностранных слов» и даже приняла его в первом чтении (было ли что-то дальше — я не следила, с меня хватило и этого). Но потом как-нибудь хочу разобраться, что именно эти люди понимают под «иностранными словами» в русском языке.

Потому что теоретически иностранные корни можно найти в каком угодно слове — языки же не из вакуума взялись. Куча слов пришла в русский (английский, испанский, немецкий…) из латинского и греческого, а можно покопать дальше и добраться до праиндоевропейского (его носители жили примерно 5–6 тысяч лет назад), и там вообще веселье начнется. Но я не об этом поговорить пришла.

Иногда меня спрашивают: а как можно в современной жизни общаться на языках малых народов, на том же карельском? Они старые, люди на них говорили в основном про рыбалку и сбор морошки, откуда возьмутся слова для современных реалий?

Конечно, есть языки, в которых действительно отсутствует пласт определенной лексики. Но, если язык более-менее живой, он с этим справляется, и новые слова появляются несколькими способами. На близких мне примерах покажу, какими.

📝 Заимствования. Это когда мы берем слово из другого языка и переносим его в свой, при этом оно полностью встраивается в имеющиеся грамматические категории. Допустим, в русском есть глагол «спамить» — он спрягается по всем правилам, включая появление «л» в первом лице единственного числа («я спамлю», но «ты спамишь» — так же, как «я люблю», но «ты любишь»).

В карельском есть заимствования из русского. Например, pankki — «банк». Буква «б» заменилась на своего глухого собрата «п» (потому что в карельском «б» нет), «к» удвоилась по правилам чередования, склоняется это слово тоже как полагается: pankkih, pankissa, pankista и так далее. Pošti — почта. Sluušpa — служба (в церкви). Passipo — спасибо (ладно, тут есть карело-финский аналог kiitos, но passipo тоже никто не отменял).

📝 Конструирование слов «по смыслу», из имеющихся корней. Например, tietokoneh — «компьютер» на карельском. Tieto — это «знание», «известие», а koneh — «машина» или «аппарат». Знающая машина, выходит. Китайский тоже очень любит такие штуки: 火车 — поезд (火 «огонь» + 车 «повозка», «телега»). Или тот же компьютер — 电脑 (составлен из 电 «электричество» + 脑 «мозг», «ум»).

К чему это я? А не знаю. Наверно, просто хотела, чтобы вы тоже попробовали увидеть, во-первых, красоту в этом вот бесконечном процессе лексических заимствований, а во-вторых — то, насколько быстро и эффективно языки эволюционируют (а не «портятся», как любят говорить некоторые деятели, которые потом поддерживают «ограничения на использование иностранных слов»).