Вновь о проблеме тех мигрантов, которые не желают интеграции в наше общество.
Всё происходящее ныне уже было. Не у нас. Разве что в не столь сжатые, пожалуй, сроки.
Преамбула: интеграция вовсе не означает отказа от своих корней, от любви к родине своих предков или от своей религии. Интеграция означает принятие правил жизни народа, к которому мигрант приехал потрудиться, а также почтительное уважение (знание) к истории, языку, культуре, религии и религиозным обычаям, укладу жизни этого народа. Поведение гостя в чужом доме. Если же мигрант переезжает насовсем (на большую часть жизни), — то интеграция означает усвоение большинства перечисленных особенностей, за исключением, может быть, религиозных (хотя и они адаптируются в социокультурной части), а также за исключением некоторых фольклорных обычаях, которые становятся скорее семейной традицией.
Именно поэтому большинство потомков русской эмиграции нередко сохранили Православие, редко — ломанный русский язык, частично — некоторые фольклорные обычаи и песни. Но, в общем-то, либо уже являются уходящим поколением, либо вполне стали французами, немцами, англичанами (с уточнением — «русского происхождения»), порой сохранив любовь к России, хотя нередко с совершенно иллюзорным её восприятием (об этом в другой раз). А кто не стал — вернулся в Россию (да, я и о себе, в том числе).
Что касается происходящего ныне в некоторых градах и весях нашего Отечества.
Знакомый сын русской эмиграции, лет на 20 постарше меня, выросший в одном из солнечных французских городов средиземноморья, не раз говорил мне, что ему стало тяжело возвращаться в тот некогда любимый им край. Не край изменился. Изменился, скажем так мягко, этнокультурный состав населения.
А уже в моей юности некоторые районы вокруг Парижа были населены так, что полиция туда старалась не заезжать. По крайней мере по ночам.
Годов… 15 тому назад у меня был перерыв в несколько лет, немного, 3–4 года, в ежегодном (тогда) посещении родителей под Парижем. Когда я вновь прилетел после перерыва и пересаживался с одного поезда на другой в самом Париже, меня поразило резкое, сильное изменение того же этнокультурного состава населения.
Всё это к чему? К тому, что беда может наступить очень быстро. А скорость развития ситуации и её пассионарная составляющая намного сильнее, как кажется, у нас.
И, кстати, верность своей вере и своей культуре, активное (а не на словах) их хранение и отстаивание — одно из препятствий попыткам вытеснить наш народ, подменить нашу страну. В сохранившейся патриархальной и религиозной французской глубинке (или вот даже, к примеру, на Корсике), проблемы замены этнокультурного состава населения, как правило, нет.
Вновь о проблеме тех мигрантов, которые не желают интеграции в наше общество.
Всё происходящее ныне уже было. Не у нас. Разве что в не столь сжатые, пожалуй, сроки.
Преамбула: интеграция вовсе не означает отказа от своих корней, от любви к родине своих предков или от своей религии. Интеграция означает принятие правил жизни народа, к которому мигрант приехал потрудиться, а также почтительное уважение (знание) к истории, языку, культуре, религии и религиозным обычаям, укладу жизни этого народа. Поведение гостя в чужом доме. Если же мигрант переезжает насовсем (на большую часть жизни), — то интеграция означает усвоение большинства перечисленных особенностей, за исключением, может быть, религиозных (хотя и они адаптируются в социокультурной части), а также за исключением некоторых фольклорных обычаях, которые становятся скорее семейной традицией.
Именно поэтому большинство потомков русской эмиграции нередко сохранили Православие, редко — ломанный русский язык, частично — некоторые фольклорные обычаи и песни. Но, в общем-то, либо уже являются уходящим поколением, либо вполне стали французами, немцами, англичанами (с уточнением — «русского происхождения»), порой сохранив любовь к России, хотя нередко с совершенно иллюзорным её восприятием (об этом в другой раз). А кто не стал — вернулся в Россию (да, я и о себе, в том числе).
Что касается происходящего ныне в некоторых градах и весях нашего Отечества.
Знакомый сын русской эмиграции, лет на 20 постарше меня, выросший в одном из солнечных французских городов средиземноморья, не раз говорил мне, что ему стало тяжело возвращаться в тот некогда любимый им край. Не край изменился. Изменился, скажем так мягко, этнокультурный состав населения.
А уже в моей юности некоторые районы вокруг Парижа были населены так, что полиция туда старалась не заезжать. По крайней мере по ночам.
Годов… 15 тому назад у меня был перерыв в несколько лет, немного, 3–4 года, в ежегодном (тогда) посещении родителей под Парижем. Когда я вновь прилетел после перерыва и пересаживался с одного поезда на другой в самом Париже, меня поразило резкое, сильное изменение того же этнокультурного состава населения.
Всё это к чему? К тому, что беда может наступить очень быстро. А скорость развития ситуации и её пассионарная составляющая намного сильнее, как кажется, у нас.
И, кстати, верность своей вере и своей культуре, активное (а не на словах) их хранение и отстаивание — одно из препятствий попыткам вытеснить наш народ, подменить нашу страну. В сохранившейся патриархальной и религиозной французской глубинке (или вот даже, к примеру, на Корсике), проблемы замены этнокультурного состава населения, как правило, нет.
BY Cogito ergo sum (канал архиепископа Саввы)
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Anastasia Vlasova/Getty Images The Russian invasion of Ukraine has been a driving force in markets for the past few weeks. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands.
from id
