ВЛАДИСЛАВ ИНОЗЕМЦЕВ, доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества:
В последние недели на «Кремлёвском безбашеннике» и других каналах эксперты обсуждают перипетии СВО в контексте возможной мобилизации и её субститутов – и мне хотелось бы отчасти суммировать, а отчасти обострить эту дискуссию.
Сегодня, на мой взгляд, мы видим массу проявлений одной и той же глубинной проблемы. На протяжении последних нескольких сот лет не столько основной, сколько единственной, вооружённой силой в России была армия, которая не без оснований рассматривалась как главная опора государства. В ней и около неё были свои особые подразделения (гвардия и жандармерия, войска НКВД и Росгвардия), но центральная роль единых Вооружённых Сил не подвергалась сомнению. Армия была не всегда эффективной, начальники бездарно растрачивали жизни бойцов – но без централизованного и регулярного войска российского государства в (относительно) современном виде не существовало. Дружины и стрельцы ушли в историю, а от национальных полков и дивизий в раннем СССР быстро избавились.
Распад Советского Союза задал новую динамику: армия резко сократилась, костяк её командного состава к середине 2000-х годов исчез; а вооружённые группы многократно умножились. Среди них оказались и государственные неармейские структуры (типа ФСО, ФСКН, налоговой полиции, службы судебных приставов и т.д.), и частные охранные агентства и фирмы, и вооружённые коммандос крупных корпораций (того же «Газпрома»), и региональные войска, не подчиняющиеся Центру (чеченские батальоны). После 2014 года к ним добавились силовые структуры самопровозглашённых ДНР и ЛНР, правовой базис которых неясен, как и их подчинённость. Наконец, начало СВО привело к появлению региональных (и, вероятно, национальных) соединений, а также к вербовке в число участников операции чисто криминального элемента, которая принимает угрожающие масштабы.
Мне кажется, что пришло время сказать: всё это происходит потому, что в последние четверть века мы имеем дело не с государством, а с корпорацией, которая ведёт не «государственные», а частные войны. От войн в Чечне до Грузии, Сирии и Украины Россия вела войны, продиктованные интересами отдельных политиков, но не страны. Ельцину нужно было подавить им же запущенную волну суверенизации и переизбраться в 1996-м; Путину – доказать свой статус главы сверхдержавы, спасти какого-то неудавшегося диктатора и отомстить за унижения со стороны Украины. Многие ли россияне пришли бы в военкоматы добровольцами в 1994-м, 2008-м, 2015-м или 2022-м по сравнению с числом тех, кто осаждал их в 1941-м? Вопрос риторический.
Соответственно, для реализации своих частных интересов наши правители, естественно, используют частные армии с их непонятным конституционным и законодательным статусом, особенно — непонятно на каких основаниях разрешая вербовать для участия в СВО уголовников для ЧВК Вагнера. Государство используется здесь как источник денег, но не как инструмент легитимации: напротив, большая часть проводимой «ползучей» мобилизации нарушает все писаные правовые нормы и тем самым создаёт почву для дальнейшего распада государственности. Здесь не стоит проводить параллелей с амнистией 1953-го; мы уверенно создаём основания для анархии и хаоса образца 1917-1920 годов – и последствия того, что делает правящая партия, вопреки здравому смыслу называющаяся «Единой Россией», для обеспечения реального единства России, сегодня сложно даже просчитать...
ВЛАДИСЛАВ ИНОЗЕМЦЕВ, доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества:
В последние недели на «Кремлёвском безбашеннике» и других каналах эксперты обсуждают перипетии СВО в контексте возможной мобилизации и её субститутов – и мне хотелось бы отчасти суммировать, а отчасти обострить эту дискуссию.
Сегодня, на мой взгляд, мы видим массу проявлений одной и той же глубинной проблемы. На протяжении последних нескольких сот лет не столько основной, сколько единственной, вооружённой силой в России была армия, которая не без оснований рассматривалась как главная опора государства. В ней и около неё были свои особые подразделения (гвардия и жандармерия, войска НКВД и Росгвардия), но центральная роль единых Вооружённых Сил не подвергалась сомнению. Армия была не всегда эффективной, начальники бездарно растрачивали жизни бойцов – но без централизованного и регулярного войска российского государства в (относительно) современном виде не существовало. Дружины и стрельцы ушли в историю, а от национальных полков и дивизий в раннем СССР быстро избавились.
Распад Советского Союза задал новую динамику: армия резко сократилась, костяк её командного состава к середине 2000-х годов исчез; а вооружённые группы многократно умножились. Среди них оказались и государственные неармейские структуры (типа ФСО, ФСКН, налоговой полиции, службы судебных приставов и т.д.), и частные охранные агентства и фирмы, и вооружённые коммандос крупных корпораций (того же «Газпрома»), и региональные войска, не подчиняющиеся Центру (чеченские батальоны). После 2014 года к ним добавились силовые структуры самопровозглашённых ДНР и ЛНР, правовой базис которых неясен, как и их подчинённость. Наконец, начало СВО привело к появлению региональных (и, вероятно, национальных) соединений, а также к вербовке в число участников операции чисто криминального элемента, которая принимает угрожающие масштабы.
Мне кажется, что пришло время сказать: всё это происходит потому, что в последние четверть века мы имеем дело не с государством, а с корпорацией, которая ведёт не «государственные», а частные войны. От войн в Чечне до Грузии, Сирии и Украины Россия вела войны, продиктованные интересами отдельных политиков, но не страны. Ельцину нужно было подавить им же запущенную волну суверенизации и переизбраться в 1996-м; Путину – доказать свой статус главы сверхдержавы, спасти какого-то неудавшегося диктатора и отомстить за унижения со стороны Украины. Многие ли россияне пришли бы в военкоматы добровольцами в 1994-м, 2008-м, 2015-м или 2022-м по сравнению с числом тех, кто осаждал их в 1941-м? Вопрос риторический.
Соответственно, для реализации своих частных интересов наши правители, естественно, используют частные армии с их непонятным конституционным и законодательным статусом, особенно — непонятно на каких основаниях разрешая вербовать для участия в СВО уголовников для ЧВК Вагнера. Государство используется здесь как источник денег, но не как инструмент легитимации: напротив, большая часть проводимой «ползучей» мобилизации нарушает все писаные правовые нормы и тем самым создаёт почву для дальнейшего распада государственности. Здесь не стоит проводить параллелей с амнистией 1953-го; мы уверенно создаём основания для анархии и хаоса образца 1917-1920 годов – и последствия того, что делает правящая партия, вопреки здравому смыслу называющаяся «Единой Россией», для обеспечения реального единства России, сегодня сложно даже просчитать...
BY Кремлёвский безБашенник
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted.
from id
