Девчачий пост. Среди многих вещей, которыми замечателен Брюллов, для себя я особенно отметила его любовь к женскому убранству. Он выписывает все: шелка, кружева, муслин, золото, кудряшки, перья, жемчуг, бантики. Его незаконченные картины на выставке «Великий Карл» в Русском музее заставляли нас посмеиваться, потому что в большинстве случаев он выписывал лица (женские всегда Самойловы, не важно кем была модель), костюмы (с одинаковым вниманием к шерсти мундира или шелку лент), еще собачек и лошадей, а остальное оставалось размалеванным крупными мазками, как неважное. Ну, фоны, пейзажи всякие, мебель, слуги. Иногда руки не дописывал - если там браслетов или колец не было.

По Брюллову можно изучать историю моды. В жутком хаосе этикеток на «Великий Карле» мы соотносили название с изображением по году создания и форме рукавов или кудряшек. К Карлу ноль претензий, к Русскому - много, потому что сама их выставка тоже как недописанная картина. Золото и шелка - то есть сам Брюллов - представлены во всем великолепии, с редкими работами, отреставрированными шедеврами, отжатым раскулаченным национализированным изъятым «Христом во гробе». Но остальное - осталось недописанным. Невнятная навигация, ноль концепции, сбившийся в кучу этикетаж, пятна на стенах, сомнительная цветовая гамма, согнувшиеся паспарту. Ну да ладно, мы здесь сейчас про другое.

А мы про то, что портрет княгини Е. П. Салтыковой, например - редкое изображение домашнего женского туалета. Верх, похожий на халат, наброшен на нижнее платье. Обратите внимание на подол - тонкая ткань просвечивает кружево сорочки, видной и в в декольте запашного платья.

И еще можно заметить, что полы этого платья из сияющей голубой ткани - все в прямых складках. Глажка в XIX веке - процесс сложный, повторяющийся разве что после не менее утомительной стирки, а в остальное время одежду хранили в сундуках сложенной. Поэтому почти все платья на картинах Брюллова - мятые, и цвет - а Брюллов богатейший и талантливейший колорист, он иначе бы не тяготел так к золоту, посмотрите как у него синий и красный и зеленый и леопардовая шкура играют! - мятые, и складки играют со светом на радость художника.

Но еще интереснее было обнаружить на парадном портрете великой княгини Елены Павловны с дочерью Марией - аж целую огромную затяжку на подоле. Их там не одна, но эта прямо по центру поперек рюши тянется по шелку бального платья. В целом великую княгиню можно понять: платье стоит дорого, и что ж теперь, выбрасывать его? Судя по тому, как Брюллов не стесняясь пишет ее прямо по центру с той же наглостью, как Гойя пишет уродливые лица Бурбонов на «Портрете семьи Карла IV», затяжки были обычным делом. Их можно найти на других платьях тоже.

Ну и конечно - браслеты-змейки по восточной моде, жемчуга, разные кружева и воротнички… По Брюллову можно писать историю моды. Последний день Помпеи, конечно, горит вечным огнем человеческих страстей, но и шелка у него сияют вечным стремлением к красоте.