Влад Маленко (в качестве поэта) выложил своё стихотворение 2010 года. Видимо, очень им гордится. Называется почему-то – «Киноискусство».
Привычные авторские короткие «строки», пустоты и пробелы – чтобы подлиньше… мы для удобства убрали, и вообще – сделали всё текстом. Кое-что выкинули, кое-что выделили. Название заменили и в одном месте знак вопроса поставили, остальную пунктуацию и всю орфографию сохранили («нЬюансы» добавляют шармандсу).
МАЛЕНЬКО ИСКУССТВА
По простыне, на которой сегодня мы спали, бежит паровоз… А мы с тобой в рубке. Твои губы под стать красной юбке. А в распахнутых настежь глазах сладкий ужас и страх. Мари, когда-то были волшебные фонари, а теперь, посмотри сквозь квадратную прорезь в мир и замри! Когда я трону своей ладонью твои ресницы, чтобы к душе прикоснуться, ведь кино - это, если проснуться, и понять, что тебе еще снится… Кино - это когда с полотен Рембрандта женщины делают шаг обратно к мужчинам, ждущим их в новом веке, когда реальность становиться неким продолжением киносеанса и такие ньюансы, как тень от вспорхнувшей птицына лице, или звук ресницы, упавшей в конце свидания на подоконник железный приводит в движение все мироздание, и наш паровоз над бездной, зависает. А от падения вдруг спасает, вошедших в раж, внутри кадра монтаж… Мне жаль. Мне так жаль, Мари, что Москва и Париж проиграли войну Голливуду, что кино превратилось в приправу к блюду под названьем уикенд… Что на экране все чаще не потолок, а паркет, отражающий то, что под юбкой, что из рук девочки хрупкой вместо бабочки выползла гусеница. Что искусство кино, как красивая первокурсница которая не пошла на второй курс, а узнала вкус ресторанов с шансоном-гарсоном, и когда фальшивым мильоном прельстилась, с собою прежней простилась. Теперь покорно она верещагинские черепа попкорна засыпает в натренированный рот и глядит на экран, где кино уходит, а не идет. Но мы другие, Мари, ты ведь знаешь, что мы другие! Тебе девятнадцать?
Влад Маленко (в качестве поэта) выложил своё стихотворение 2010 года. Видимо, очень им гордится. Называется почему-то – «Киноискусство».
Привычные авторские короткие «строки», пустоты и пробелы – чтобы подлиньше… мы для удобства убрали, и вообще – сделали всё текстом. Кое-что выкинули, кое-что выделили. Название заменили и в одном месте знак вопроса поставили, остальную пунктуацию и всю орфографию сохранили («нЬюансы» добавляют шармандсу).
МАЛЕНЬКО ИСКУССТВА
По простыне, на которой сегодня мы спали, бежит паровоз… А мы с тобой в рубке. Твои губы под стать красной юбке. А в распахнутых настежь глазах сладкий ужас и страх. Мари, когда-то были волшебные фонари, а теперь, посмотри сквозь квадратную прорезь в мир и замри! Когда я трону своей ладонью твои ресницы, чтобы к душе прикоснуться, ведь кино - это, если проснуться, и понять, что тебе еще снится… Кино - это когда с полотен Рембрандта женщины делают шаг обратно к мужчинам, ждущим их в новом веке, когда реальность становиться неким продолжением киносеанса и такие ньюансы, как тень от вспорхнувшей птицына лице, или звук ресницы, упавшей в конце свидания на подоконник железный приводит в движение все мироздание, и наш паровоз над бездной, зависает. А от падения вдруг спасает, вошедших в раж, внутри кадра монтаж… Мне жаль. Мне так жаль, Мари, что Москва и Париж проиграли войну Голливуду, что кино превратилось в приправу к блюду под названьем уикенд… Что на экране все чаще не потолок, а паркет, отражающий то, что под юбкой, что из рук девочки хрупкой вместо бабочки выползла гусеница. Что искусство кино, как красивая первокурсница которая не пошла на второй курс, а узнала вкус ресторанов с шансоном-гарсоном, и когда фальшивым мильоном прельстилась, с собою прежней простилась. Теперь покорно она верещагинские черепа попкорна засыпает в натренированный рот и глядит на экран, где кино уходит, а не идет. Но мы другие, Мари, ты ведь знаешь, что мы другие! Тебе девятнадцать?
Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children.
from id
