«Нас осталось мало: мы да наша боль…» Люди идут по дороге, вокруг которой активно развернулись строительные работы. Почти 20 лет эта изрытая котлованами земля была их огородами — рабочих и служащих, ветеранов войны и труда, воинов-«афганцев» и ликвидаторов аварии на ЧАЭС. Теперь от неё им достаётся только пыль, мягко опускающаяся на согбенные плечи. Рудиментом прошлой жизни стоит среди котлованов уцелевший абрикос Ольги Савченко, получившей свой надел совсем молоденькой, в конце 1990-х. Рядом с абрикосом — куча грунта, похожая на террикон. По самому участку Ольги проходит асфальтированная дорога, которой бывшие огородники идут на митинг — отстаивать отнятую у них землю.
Из протестных рядов уже выбыли все участники Великой Отечественной войны. «Так и умерли ограбленными», — вздыхают женщины, которых здесь большинство.
Кто-то принёс складные брезентовые стульчики: их передают тем, кому протестовать стоя слишком тяжело. Ветер раскачивает привязанную к стульчику этикетку — видать, его покупали специально для митинга. Я смотрю на эту качающуюся этикетку и мне хочется плакать.
Мы уже писали о том, что в Краснодаре одновременно ограбили более тысячи садоводов и огородников...
«Нас осталось мало: мы да наша боль…» Люди идут по дороге, вокруг которой активно развернулись строительные работы. Почти 20 лет эта изрытая котлованами земля была их огородами — рабочих и служащих, ветеранов войны и труда, воинов-«афганцев» и ликвидаторов аварии на ЧАЭС. Теперь от неё им достаётся только пыль, мягко опускающаяся на согбенные плечи. Рудиментом прошлой жизни стоит среди котлованов уцелевший абрикос Ольги Савченко, получившей свой надел совсем молоденькой, в конце 1990-х. Рядом с абрикосом — куча грунта, похожая на террикон. По самому участку Ольги проходит асфальтированная дорога, которой бывшие огородники идут на митинг — отстаивать отнятую у них землю.
Из протестных рядов уже выбыли все участники Великой Отечественной войны. «Так и умерли ограбленными», — вздыхают женщины, которых здесь большинство.
Кто-то принёс складные брезентовые стульчики: их передают тем, кому протестовать стоя слишком тяжело. Ветер раскачивает привязанную к стульчику этикетку — видать, его покупали специально для митинга. Я смотрю на эту качающуюся этикетку и мне хочется плакать.
Мы уже писали о том, что в Краснодаре одновременно ограбили более тысячи садоводов и огородников...
As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. It is unclear who runs the account, although Russia's official Ministry of Foreign Affairs Twitter account promoted the Telegram channel on Saturday and claimed it was operated by "a group of experts & journalists." The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices.
from id
