Это одна из моих любимых историй, которую знают почти все мои друзья, но мне не надоест ее рассказывать. История из жизни моей мамы (она разрешила ею делиться).
Так вот. Моя мама работает старшей медсестрой в тюрьме в туберкулезном отделении. И должна была к ним приехать проверка. А по нормам, на стендах в больнице должны висеть инструкции, как работать с подобными больными. Инструкции там объемные, на много-много листов.
За день до проверки все инструкции со всех стендов пропадают. Охрана обыскивает всё и всех, ничего не находит. Экстренно печатают заново, проверка проходит успешно.
А через пару дней наступает 14 февраля. И дежурный зэк от лица всех болеющих приносит в кабинет моей маме огромного бумажного лебедя, сделанного из этих инструкций. Они даже нашли где-то фольгу, чтобы сделать ему блестящий клюв и какое-то украшение.
И поэтому когда теперь я слышу, что он не позвонил, потому что занят и прочие подобные истории, я думаю: зэки(!) в тюрьме договорились между собой(!), скорее всего договорились с охраной(!), придумали идею в супер-ограниченных условиях (!), реализовали ее ночью (!), чтобы сделать женщине приятное. А какой-то тюбик не может позвонить/написать/прочие мелочи по списку.
Себе я тоже про это напоминаю, потому что я тот еще адвокат для бездействующих мужчин.
Это одна из моих любимых историй, которую знают почти все мои друзья, но мне не надоест ее рассказывать. История из жизни моей мамы (она разрешила ею делиться).
Так вот. Моя мама работает старшей медсестрой в тюрьме в туберкулезном отделении. И должна была к ним приехать проверка. А по нормам, на стендах в больнице должны висеть инструкции, как работать с подобными больными. Инструкции там объемные, на много-много листов.
За день до проверки все инструкции со всех стендов пропадают. Охрана обыскивает всё и всех, ничего не находит. Экстренно печатают заново, проверка проходит успешно.
А через пару дней наступает 14 февраля. И дежурный зэк от лица всех болеющих приносит в кабинет моей маме огромного бумажного лебедя, сделанного из этих инструкций. Они даже нашли где-то фольгу, чтобы сделать ему блестящий клюв и какое-то украшение.
И поэтому когда теперь я слышу, что он не позвонил, потому что занят и прочие подобные истории, я думаю: зэки(!) в тюрьме договорились между собой(!), скорее всего договорились с охраной(!), придумали идею в супер-ограниченных условиях (!), реализовали ее ночью (!), чтобы сделать женщине приятное. А какой-то тюбик не может позвонить/написать/прочие мелочи по списку.
Себе я тоже про это напоминаю, потому что я тот еще адвокат для бездействующих мужчин.
BY Здесь была Геката
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. On Feb. 27, however, he admitted from his Russian-language account that "Telegram channels are increasingly becoming a source of unverified information related to Ukrainian events." But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.”
from id
