Основная проблема «нормальности» в том, что она не имеет энергии. Норму странно пропагандировать (хотя у нас пытаются), к норме нельзя приводить силой, за норму трудно агитировать. Именно поэтому крайности чаще всего в исторической перспективе выигрывают, разрушая порядок этого мира. Возможно, так проявляет себя закон вселенской энтропии. Сегодня в мировой повестке крайности очевидны - с одной стороны это ценности нового Запада , то что у нас называется «сплошной гей-парад», с другой стороны - тотальный джихад. И вот между гей-парадом и джихадом на все сокращающемся пятачке ютится норма. Россия выбрала нормальность своей идеологией, назвав весь сложный комплекс взглядов и убеждений традиционными ценностями. Этот набор состоит из госкапитализма, четырех религий, семейных ценностей, прогрессивизма Стругацких и Щедровицких, СССР 2.0 для граждан и монархической этики для элит. Больше всего это, конечно, похоже на идеологию республиканцев США, но у нас об этом говорить не принято. Так вот эта привычная нам нормальность постепенно во всем мире сжимается под натиском агрессивных модных идеологий. Но так было всегда. Если вспомнить, то, что сейчас кажется консервативным, для времени своего становления было ярко революционным - хоть христианство, хоть социализм. Агрессивный прозелитизм крайностей ежедневно вербует новых сторонников. Норма пассивна и занимает оборонительную позицию. Она не имеет энергии, чтобы распространять себя. А ведь важным свойством любой перспективной идеологии является ее способность ксерокопировать себя - заражать собой все вокруг. Говоря медицинскими терминами, крайности - это идеологические супер-вирусы нашего времени. Норма же - иммунная система старого мира. Некоторые государства, чтобы выжить, мутируют, видоизменяются под влиянием вирусов. Другие, к которым относится и Россия, формируют активный иммунный ответ. Поэтому все, что мы сейчас видим - от борьбы с мигрантами и запретов Ютьюба до Украины и дружбы с Африкой - есть одна большая сверхреакция на вирусную атаку новых идеологий. Она лишь кажется чрезмерно острой. Обвинять Россию, как это делают некоторые политологи, в том, что она не может родить идею, которая захватит весь мир бессмысленно. Нельзя быть нормой и отклонением одновременно. Но и оставаться без изменений Россия тоже не сможет. После этой драматической эпохи мы тоже вынуждены будем изменить свои взгляды на власть, на жизнь, на норму, на свою историческую роль и судьбу. Именно поэтому считать, что Россия сможет сохраниться в неизменном виде и вернуться в условно-счастливый 2010-й - не более, чем иллюзия части нашего общества, основанная на ностальгии по молодости и открытому миру. Но и застрять в лихорадке иммунного ответа надолго тоже опасно - это разрушит организм. Выход, конечно, в адаптации к давлению снизу - от джихада и сверху - от гей-парада, и обретению своего форм-фактора в этом мире, как это делают глубоководные рыбы, например. И главный вопрос всет же не в том, есть ли у нас идеология для всего мира, а в том, есть ли у нас идеи для самой России?
Основная проблема «нормальности» в том, что она не имеет энергии. Норму странно пропагандировать (хотя у нас пытаются), к норме нельзя приводить силой, за норму трудно агитировать. Именно поэтому крайности чаще всего в исторической перспективе выигрывают, разрушая порядок этого мира. Возможно, так проявляет себя закон вселенской энтропии. Сегодня в мировой повестке крайности очевидны - с одной стороны это ценности нового Запада , то что у нас называется «сплошной гей-парад», с другой стороны - тотальный джихад. И вот между гей-парадом и джихадом на все сокращающемся пятачке ютится норма. Россия выбрала нормальность своей идеологией, назвав весь сложный комплекс взглядов и убеждений традиционными ценностями. Этот набор состоит из госкапитализма, четырех религий, семейных ценностей, прогрессивизма Стругацких и Щедровицких, СССР 2.0 для граждан и монархической этики для элит. Больше всего это, конечно, похоже на идеологию республиканцев США, но у нас об этом говорить не принято. Так вот эта привычная нам нормальность постепенно во всем мире сжимается под натиском агрессивных модных идеологий. Но так было всегда. Если вспомнить, то, что сейчас кажется консервативным, для времени своего становления было ярко революционным - хоть христианство, хоть социализм. Агрессивный прозелитизм крайностей ежедневно вербует новых сторонников. Норма пассивна и занимает оборонительную позицию. Она не имеет энергии, чтобы распространять себя. А ведь важным свойством любой перспективной идеологии является ее способность ксерокопировать себя - заражать собой все вокруг. Говоря медицинскими терминами, крайности - это идеологические супер-вирусы нашего времени. Норма же - иммунная система старого мира. Некоторые государства, чтобы выжить, мутируют, видоизменяются под влиянием вирусов. Другие, к которым относится и Россия, формируют активный иммунный ответ. Поэтому все, что мы сейчас видим - от борьбы с мигрантами и запретов Ютьюба до Украины и дружбы с Африкой - есть одна большая сверхреакция на вирусную атаку новых идеологий. Она лишь кажется чрезмерно острой. Обвинять Россию, как это делают некоторые политологи, в том, что она не может родить идею, которая захватит весь мир бессмысленно. Нельзя быть нормой и отклонением одновременно. Но и оставаться без изменений Россия тоже не сможет. После этой драматической эпохи мы тоже вынуждены будем изменить свои взгляды на власть, на жизнь, на норму, на свою историческую роль и судьбу. Именно поэтому считать, что Россия сможет сохраниться в неизменном виде и вернуться в условно-счастливый 2010-й - не более, чем иллюзия части нашего общества, основанная на ностальгии по молодости и открытому миру. Но и застрять в лихорадке иммунного ответа надолго тоже опасно - это разрушит организм. Выход, конечно, в адаптации к давлению снизу - от джихада и сверху - от гей-парада, и обретению своего форм-фактора в этом мире, как это делают глубоководные рыбы, например. И главный вопрос всет же не в том, есть ли у нас идеология для всего мира, а в том, есть ли у нас идеи для самой России?
BY Старовойтов о политике
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
I want a secure messaging app, should I use Telegram? In addition, Telegram now supports the use of third-party streaming tools like OBS Studio and XSplit to broadcast live video, allowing users to add overlays and multi-screen layouts for a more professional look. False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today."
from id
