Уже пошли отклики на наш круглый стол на Красной площади.
Илья ВЕРШИНИН пишет:
"Послушал сегодня круглый стол "Союза 24 февраля" и обратил внимание на одного из выступающих, который напомнил, что Минцифра, которое отвечает у нас сегодня, как известно, за культуру, объявила нынешний год - годом "лейтенантской прозы", но в число представителей выделило три фамилии - Виктора Астафьева, Бориса Васильева и Булата Окуджаву. Мало того, что эти люди к лейтенантской прозе почти не имеют отношения (Астафьев писал о войне в другое время, Васильев был по большей части сценаристом патриотических фильмов, а Окуджава был больше автором песен), все трое отличились в поддержке расстрела парламента в 1993 году. Но почему в первый ряд не встали люди, которые действительно представляли "лейтенантскую прозу": Юрий Бондарев, пусть даже его вечный оппонент Григорий Бакланов, Константин Воробьев, Виктор Курочкин, Евгений Носов? Ведь кто-то действительно и сознательно осуществляет культурологическую, историческую и литературоведческую подмену. Кому выгодно? Чем сегодняшним культурным политикам так насолил Бондарев, имя которого пытаются умолчать и усреднить? Неужели своим пророчеством о летящем неведомо куда самолёте?"
Уже пошли отклики на наш круглый стол на Красной площади.
Илья ВЕРШИНИН пишет:
"Послушал сегодня круглый стол "Союза 24 февраля" и обратил внимание на одного из выступающих, который напомнил, что Минцифра, которое отвечает у нас сегодня, как известно, за культуру, объявила нынешний год - годом "лейтенантской прозы", но в число представителей выделило три фамилии - Виктора Астафьева, Бориса Васильева и Булата Окуджаву. Мало того, что эти люди к лейтенантской прозе почти не имеют отношения (Астафьев писал о войне в другое время, Васильев был по большей части сценаристом патриотических фильмов, а Окуджава был больше автором песен), все трое отличились в поддержке расстрела парламента в 1993 году. Но почему в первый ряд не встали люди, которые действительно представляли "лейтенантскую прозу": Юрий Бондарев, пусть даже его вечный оппонент Григорий Бакланов, Константин Воробьев, Виктор Курочкин, Евгений Носов? Ведь кто-то действительно и сознательно осуществляет культурологическую, историческую и литературоведческую подмену. Кому выгодно? Чем сегодняшним культурным политикам так насолил Бондарев, имя которого пытаются умолчать и усреднить? Неужели своим пророчеством о летящем неведомо куда самолёте?"
BY СОЮЗ 24 ФЕВРАЛЯ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from id
