Ко дню памяти жертв политических репрессий. Как-то раз я разговаривал с одним чеченцем. Речь зашла про Сталина и позиция там была простая: Сталин депортировал моих предков, поэтому я его ненавижу. Вполне возможно, говорящий не имел ничего против депортаций как таковых. И не расстроился бы, если бы депортировали какой-нибудь другой народ, но раз речь шла о его семье, тут позиция однозначная. А вот у нас, у русских, можно встретить позицию: "моего прадеда расстреляли, но так было нужно для государства". Но многие русские даже не знают, кого у них там расстреляли да и не особо стремятся найти такую информацию. Недавно, когда я был Черногории, одна девушка там выдала чудесно точное определение русских. "Русский - это тот, кто знает своих предков не дальше двух поколений" (или вроде того). Действительно, много ли у нас в России людей, которые знают историю своей семьи дальше смутной памяти о бабушке?
Но именно такая забывчивость лежит в фундаменте наших проблем. Покопавшись в истории семьи легко обнаружить, что того-то расстреляли во время великой чистки, другой сгинул в мясном штурме во время великой войны, третьего уморили голодом в рамках очередной великой политики, требовавшей народных жертв. Такая память мешает государству, которое хочет продать вам очередное "величие". Вместо настоящей индивидуальной истории, вместо памяти о настоящих предках государство продает вам историю "национальную". Мы - это Толстоевский, мы это Гагарин, мы это Суворов и прочие "разговоры о важном". Оно все может и неплохо, однако какое отношение все это имеет к вашим настоящим предкам, которые с большой вероятностью сначала томились в крепостном рабстве, потом голодали в колхозах, а затем помирали на всесоюзных стройках? Однако такая "национальная история" нужна для того, чтобы люди ассоциировали свои интересы с интересами абстрактного государства, за которым скрываются интересы правящего класса. Лучший раб тот, который не замечает своего рабства. И убежден, будто успехи хозяев на самом деле его собственные.
Поэтому живая историческая память, состоящая из миллионов маленьких историй, такой системе противопоказана. Не мудрено, что с нею борются: закрывает архивы, устраивает гонения на организации, которые копают эту тему, и прочим образом строят "монополию на память". Государство не прочь эксплуатировать травму. Но тоже сугубо в коллективном, деиндивидуализированном формате. "Мы превозмогали, мы умирали, мы голодали". Этакое удобное обобщение, в рамках которого высокие начальники и бесправные подчиненные оказываются в одной лодке и пострадали в равной мере. Главное, не разбираться в деталях. Но именно с таких разбирательств и должен начинаться процесс, который позволит отлепиться от эгрегора и осознать свои интересы.
Ко дню памяти жертв политических репрессий. Как-то раз я разговаривал с одним чеченцем. Речь зашла про Сталина и позиция там была простая: Сталин депортировал моих предков, поэтому я его ненавижу. Вполне возможно, говорящий не имел ничего против депортаций как таковых. И не расстроился бы, если бы депортировали какой-нибудь другой народ, но раз речь шла о его семье, тут позиция однозначная. А вот у нас, у русских, можно встретить позицию: "моего прадеда расстреляли, но так было нужно для государства". Но многие русские даже не знают, кого у них там расстреляли да и не особо стремятся найти такую информацию. Недавно, когда я был Черногории, одна девушка там выдала чудесно точное определение русских. "Русский - это тот, кто знает своих предков не дальше двух поколений" (или вроде того). Действительно, много ли у нас в России людей, которые знают историю своей семьи дальше смутной памяти о бабушке?
Но именно такая забывчивость лежит в фундаменте наших проблем. Покопавшись в истории семьи легко обнаружить, что того-то расстреляли во время великой чистки, другой сгинул в мясном штурме во время великой войны, третьего уморили голодом в рамках очередной великой политики, требовавшей народных жертв. Такая память мешает государству, которое хочет продать вам очередное "величие". Вместо настоящей индивидуальной истории, вместо памяти о настоящих предках государство продает вам историю "национальную". Мы - это Толстоевский, мы это Гагарин, мы это Суворов и прочие "разговоры о важном". Оно все может и неплохо, однако какое отношение все это имеет к вашим настоящим предкам, которые с большой вероятностью сначала томились в крепостном рабстве, потом голодали в колхозах, а затем помирали на всесоюзных стройках? Однако такая "национальная история" нужна для того, чтобы люди ассоциировали свои интересы с интересами абстрактного государства, за которым скрываются интересы правящего класса. Лучший раб тот, который не замечает своего рабства. И убежден, будто успехи хозяев на самом деле его собственные.
Поэтому живая историческая память, состоящая из миллионов маленьких историй, такой системе противопоказана. Не мудрено, что с нею борются: закрывает архивы, устраивает гонения на организации, которые копают эту тему, и прочим образом строят "монополию на память". Государство не прочь эксплуатировать травму. Но тоже сугубо в коллективном, деиндивидуализированном формате. "Мы превозмогали, мы умирали, мы голодали". Этакое удобное обобщение, в рамках которого высокие начальники и бесправные подчиненные оказываются в одной лодке и пострадали в равной мере. Главное, не разбираться в деталях. Но именно с таких разбирательств и должен начинаться процесс, который позволит отлепиться от эгрегора и осознать свои интересы.
BY Киты плывут на вписку с ЛСД
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report. He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. "This time we received the coordinates of enemy vehicles marked 'V' in Kyiv region," it added.
from id
