Forwarded from Химера жужжащая
Мы продолжаем продолжать — теперь и в Москве. Очередная глава шекспировского бестиария, спешите регистрироваться!
rossiyskaya-gosudarstvenn.timepad.ru
Встреча с филологом, литературоведом, переводчиком Екатериной Ракитиной / События на TimePad.ru
РГБИ приглашает на очередную встречу с филологом, литературоведом, переводчиком Екатериной Ракитиной из цикла "Бестиарий Шекспира: Медведь"
В третьей сцене первого действия Лаэрт, предостерегая сестру от сближения с Гамлетом, говорит:
For Hamlet, and the trifling of his favour,
Hold it a fashion, and a toy in blood;
A violet in the youth of primy nature,
Forward, not permanent-sweet, not lasting;
The perfume and suppliance of a minute;
No more —
А что до Гамлета, и его пустячной благосклонности, считай, она для вида (наши переводчики часто идут за очевидным значением fashion, «мода», но это ещё и «манера», «внешний вид», «форма», «обычай» и пр., Лаэрт, скорее, что принц, как принято, изображает влюблённость — вот как Ромео её яростно разыгрывал по поводу Розалины, пока не встретил Джульетту), кровь играет; фиалка, юная в цветущей своей природе, торопливая (слишком ранняя, поспешная, отчаянная и пр.), сладость её непостоянна, она ненадолго; минутный аромат и празднество, не больше.
Если не кривеньким подстрочником, то, конечно, Лозинский:
А Гамлет и его расположенье —
Так это лишь порыв, лишь прихоть крови,
Цветок фиалки на заре весны,
Поспешный, хрупкий, сладкий, неживучий,
Благоухание одной минуты;
И только.
«И только?» — грустно переспрашивает Офелия. Нет, девочка, и этого-то не будет.
В наших переводах эта фиалка принца Гамлета почти всегда сохраняется, только у Вронченко и Полевого просто «цветок», да у затейника Агроскина «первоцвет».
Шекспировская фиалка — это, конечно, Viola odorata, Фиалка душистая, устойчиво означающая благоуханную весну. Принцесса-пастушка Утрата в «Зимней сказке» вздыхает, что зимой цветов мало, нет тех, что подошли бы её юным подружкам; например, фиалок, которые, может, и неярки, dim, но «нежнее век Юноны». Влюблённый Орсино, слушая музыку, говорит, что она словно веет над поляной фиалок, крадёт и дарит аромат, а герцогиня Йоркская в «Ричарде II» спрашивает сына, кто теперь фиалки, устилающие зелёные колени новой весны — имея в виду, кто в милости у нового короля.
Другая, столь же прочная, ассоциация связывает фиалку с вещами совсем невесёлыми: со смертью и могилой. Офелия, в безумии раздающая свой букет придворным, — мне, к слову, всегда казалось, что он воображаемый, что нет у неё в руках ни руты, ни розмарина, ни водосборов, ни фенхеля, ни анютиных глазок, ничего; у Офелии никогда ничего и не было, разве что слова перед смертью появились — Офелия говорит, что дала бы королеве фиалок, но все они завяли, когда умер отец; говорят, смерть его была лёгкой. Но эти увядшие фиалки снова возникают уже возле могилы самой Офелии, когда Лаэрт, прощаясь, произносит: «Пусть из твоей прекрасной, чистой плоти взойдут фиалки».
Эти слова удивительно перекликаются с римской эпитафией с надгробия малыша Оптата, прожившего всего два с половиной года: «Молюсь, чтобы прах его стал фиалками и розами».
В широко разошедшихся по сети эмблематических гербариях обычно пишут, что фиалки в античности «были цветком смерти». Не совсем так: не столько смерти, сколько перехода, границы миров и состояний; в конце концов, весна — это тоже смерть зимы и неизбежное обновление. Фиалки у Гомера растут возле грота Калипсо, на дальней окраине упорядоченного космоса, откуда Одиссей никогда бы не выбрался сам. Фиалки и сельдерей, если перечислять всё, Жуковского, у которого «различные злаки», не слушайте, он переводит с немецкого подстрочника, раз, и вечно норовит Ирода переиродить, два, то бишь, в поэзии соперник.
Блестящий знаток античности, Шелли, в философской поэме «Королева Маб» — так сложно и умнó пишут лишь очень молодые — называет Фиалкой, Иантой, героиню, чей дух королева фей изымает из тела и переносит в небесные дворцы своей утопической страны, а потом возвращает к жизни с новым знанием. Умерла ли она? — Да, умерла, но восстанет вновь.
Так же шекспировские героини умирают и восстают, преображаясь для новой жизни. Стоит ли удивляться, что одну из них, умершую как девушка, чтобы на время стать юношей за утраченного брата, зовут Виолой, Фиалкой.
Неярким цветком — смутным, неясным, пребывающим в тени, но благоухающим так, что сердце сжимается, как от самой прекрасной музыки, как от любви.
For Hamlet, and the trifling of his favour,
Hold it a fashion, and a toy in blood;
A violet in the youth of primy nature,
Forward, not permanent-sweet, not lasting;
The perfume and suppliance of a minute;
No more —
А что до Гамлета, и его пустячной благосклонности, считай, она для вида (наши переводчики часто идут за очевидным значением fashion, «мода», но это ещё и «манера», «внешний вид», «форма», «обычай» и пр., Лаэрт, скорее, что принц, как принято, изображает влюблённость — вот как Ромео её яростно разыгрывал по поводу Розалины, пока не встретил Джульетту), кровь играет; фиалка, юная в цветущей своей природе, торопливая (слишком ранняя, поспешная, отчаянная и пр.), сладость её непостоянна, она ненадолго; минутный аромат и празднество, не больше.
Если не кривеньким подстрочником, то, конечно, Лозинский:
А Гамлет и его расположенье —
Так это лишь порыв, лишь прихоть крови,
Цветок фиалки на заре весны,
Поспешный, хрупкий, сладкий, неживучий,
Благоухание одной минуты;
И только.
«И только?» — грустно переспрашивает Офелия. Нет, девочка, и этого-то не будет.
В наших переводах эта фиалка принца Гамлета почти всегда сохраняется, только у Вронченко и Полевого просто «цветок», да у затейника Агроскина «первоцвет».
Шекспировская фиалка — это, конечно, Viola odorata, Фиалка душистая, устойчиво означающая благоуханную весну. Принцесса-пастушка Утрата в «Зимней сказке» вздыхает, что зимой цветов мало, нет тех, что подошли бы её юным подружкам; например, фиалок, которые, может, и неярки, dim, но «нежнее век Юноны». Влюблённый Орсино, слушая музыку, говорит, что она словно веет над поляной фиалок, крадёт и дарит аромат, а герцогиня Йоркская в «Ричарде II» спрашивает сына, кто теперь фиалки, устилающие зелёные колени новой весны — имея в виду, кто в милости у нового короля.
Другая, столь же прочная, ассоциация связывает фиалку с вещами совсем невесёлыми: со смертью и могилой. Офелия, в безумии раздающая свой букет придворным, — мне, к слову, всегда казалось, что он воображаемый, что нет у неё в руках ни руты, ни розмарина, ни водосборов, ни фенхеля, ни анютиных глазок, ничего; у Офелии никогда ничего и не было, разве что слова перед смертью появились — Офелия говорит, что дала бы королеве фиалок, но все они завяли, когда умер отец; говорят, смерть его была лёгкой. Но эти увядшие фиалки снова возникают уже возле могилы самой Офелии, когда Лаэрт, прощаясь, произносит: «Пусть из твоей прекрасной, чистой плоти взойдут фиалки».
Эти слова удивительно перекликаются с римской эпитафией с надгробия малыша Оптата, прожившего всего два с половиной года: «Молюсь, чтобы прах его стал фиалками и розами».
В широко разошедшихся по сети эмблематических гербариях обычно пишут, что фиалки в античности «были цветком смерти». Не совсем так: не столько смерти, сколько перехода, границы миров и состояний; в конце концов, весна — это тоже смерть зимы и неизбежное обновление. Фиалки у Гомера растут возле грота Калипсо, на дальней окраине упорядоченного космоса, откуда Одиссей никогда бы не выбрался сам. Фиалки и сельдерей, если перечислять всё, Жуковского, у которого «различные злаки», не слушайте, он переводит с немецкого подстрочника, раз, и вечно норовит Ирода переиродить, два, то бишь, в поэзии соперник.
Блестящий знаток античности, Шелли, в философской поэме «Королева Маб» — так сложно и умнó пишут лишь очень молодые — называет Фиалкой, Иантой, героиню, чей дух королева фей изымает из тела и переносит в небесные дворцы своей утопической страны, а потом возвращает к жизни с новым знанием. Умерла ли она? — Да, умерла, но восстанет вновь.
Так же шекспировские героини умирают и восстают, преображаясь для новой жизни. Стоит ли удивляться, что одну из них, умершую как девушка, чтобы на время стать юношей за утраченного брата, зовут Виолой, Фиалкой.
Неярким цветком — смутным, неясным, пребывающим в тени, но благоухающим так, что сердце сжимается, как от самой прекрасной музыки, как от любви.
Во второй сцене второго действия "Макбета", совершив убийство, Макбет спрашивает жену, не слышала ли она шум, и леди Макбет отвечает:
I heard the owl scream and the crickets cry.
Я слышала, как кричала сова и пели сверчки — у Шекспира, как водится, прекраснее и точнее: сова не просто кричит, она издаёт громкий пронзительный звук, scream обычно переводят как "визг, вопль", а сверчки то ли кричат, то ли плачут.
Со сверчками переводчик бессилен, сверчки и есть, а вот сова... да-да, совы — не то, чем кажутся, не кидайтесь писать это в комменты.
Английский — язык аналитический, названия животных и растений в нём часто складываются из общего названия класса и уточняющего дополнения. Так, все ягоды — ягода, berry, с уточнением: strawberry, "соломенная ягода" — земляника, goosberry, "гусиная ягода" — крыжовник, cloudberry, "облачная ягода" — морошка" и т.д., а почти все летающие насекомые — мухи (масляная, драконова, лошадиная и пр.).
И с совами то же.
У нас всякой сове особое название, — филин, сипуха, неясыть, сыч, сплюшка — а в английском они, соответственно, "большая рогатая (или орлиная) сова", "амбарная сова", "большая серая (или полосатая, или рыжеватая, от вида зависит) сова", "маленькая сова" и "орущая сова". То есть, если сказано просто owl, каждый волен представлять своё; англичане, кстати, по умолчанию представляют сипуху, она у них распространена шире всего, для них это сова как таковая.
Какая сова кричала за окном у леди Макбет? Скорее всего, именно сипуха — тем более, что кричит она душераздирающе, неслучайно её зовут по-английски ещё и ghost owl, сова-призрак, грешной душе, обречённой на муку и скитания, только так и орать.
Но переводчик волен выбирать.
И чаще всего он выбирает просто сову, в большинстве русских переводов леди Макбет говорит, что сова кричала — это во многом наведённое, "сова кричала и самовар гудел бесперечь", вшитый в наш биос знак несчастья.
До Чехова — и до требований эквилинеарности, когда переводчик дышал посвободнее — в русских переводах встречается и филин, традиционный дурной вестник в фольклоре. У Вронченко (1836) "крикнул филин", и у Соколовского (1894) "гукал филин".
А вот Анна Радлова, всегда стремившаяся к эквилинеарности, в переводе 1935 года выбирает вариант, позволяющий просодически потеснить сову, оставив ей всего один слог, как в оригинале. У Радловой леди Макбет говорит мужу:
Я слышала, сыч выл, трещал сверчок.
Чуковский не зря критиковал Радлову, надо признать, текст у неё часто рубленый, ломающий речь. Попробуйте произнести это "я слышала, сыч выл", это дыр бул щыл в чистом виде, а ведь пьеса, её говорить надо, хоть бы "выл сыч" было... да и воющий сыч — птица редкая, честно говоря.
Лозинский в переводе 1949 года тоже экономит место, но делает это несравненно мелодичнее:
Сыч прокричал, и стрекотал сверчок.
И в недавнем переводе Андрея Флори тоже сыч:
Нет. Уханье сыча и стрекотание сверчка.
Справедливости ради заметим, что сычи в русском не ухают, ухает филин или сова вообще, но не будем придираться.
Однако самое прекрасное уточнение совы до сыча можно отыскать у Бируковой в переводе первой части "Генриха VI". Там во второй сцене четвёртого действия французский генерал говорит неуёмному Толботу, призывающему город сдаться на милость победителя, а то хуже будет:
Thou ominous and fearful owl of death,
Our nation's terror and their bloody scourge!
Ты, зловещая, внушающая страх сова смерти, ужас нашей нации и её кровавый кнут.
Образ понятный: сова, ночная птица, вестница смерти, она часто на черепе сидит на изображениях, или на могильном кресте... но в переводе читаем:
Зловещий, грозный сыч, глашатай смерти,
Кровавый бич народа моего.
Толботу, конечно, не пристало называться совой в женском роде, но вопрос у меня один: Евгения Николаевна видала ли когда сыча? Маленькую, то бишь, сову в буквальном переводе с английского?
I heard the owl scream and the crickets cry.
Я слышала, как кричала сова и пели сверчки — у Шекспира, как водится, прекраснее и точнее: сова не просто кричит, она издаёт громкий пронзительный звук, scream обычно переводят как "визг, вопль", а сверчки то ли кричат, то ли плачут.
Со сверчками переводчик бессилен, сверчки и есть, а вот сова... да-да, совы — не то, чем кажутся, не кидайтесь писать это в комменты.
Английский — язык аналитический, названия животных и растений в нём часто складываются из общего названия класса и уточняющего дополнения. Так, все ягоды — ягода, berry, с уточнением: strawberry, "соломенная ягода" — земляника, goosberry, "гусиная ягода" — крыжовник, cloudberry, "облачная ягода" — морошка" и т.д., а почти все летающие насекомые — мухи (масляная, драконова, лошадиная и пр.).
И с совами то же.
У нас всякой сове особое название, — филин, сипуха, неясыть, сыч, сплюшка — а в английском они, соответственно, "большая рогатая (или орлиная) сова", "амбарная сова", "большая серая (или полосатая, или рыжеватая, от вида зависит) сова", "маленькая сова" и "орущая сова". То есть, если сказано просто owl, каждый волен представлять своё; англичане, кстати, по умолчанию представляют сипуху, она у них распространена шире всего, для них это сова как таковая.
Какая сова кричала за окном у леди Макбет? Скорее всего, именно сипуха — тем более, что кричит она душераздирающе, неслучайно её зовут по-английски ещё и ghost owl, сова-призрак, грешной душе, обречённой на муку и скитания, только так и орать.
Но переводчик волен выбирать.
И чаще всего он выбирает просто сову, в большинстве русских переводов леди Макбет говорит, что сова кричала — это во многом наведённое, "сова кричала и самовар гудел бесперечь", вшитый в наш биос знак несчастья.
До Чехова — и до требований эквилинеарности, когда переводчик дышал посвободнее — в русских переводах встречается и филин, традиционный дурной вестник в фольклоре. У Вронченко (1836) "крикнул филин", и у Соколовского (1894) "гукал филин".
А вот Анна Радлова, всегда стремившаяся к эквилинеарности, в переводе 1935 года выбирает вариант, позволяющий просодически потеснить сову, оставив ей всего один слог, как в оригинале. У Радловой леди Макбет говорит мужу:
Я слышала, сыч выл, трещал сверчок.
Чуковский не зря критиковал Радлову, надо признать, текст у неё часто рубленый, ломающий речь. Попробуйте произнести это "я слышала, сыч выл", это дыр бул щыл в чистом виде, а ведь пьеса, её говорить надо, хоть бы "выл сыч" было... да и воющий сыч — птица редкая, честно говоря.
Лозинский в переводе 1949 года тоже экономит место, но делает это несравненно мелодичнее:
Сыч прокричал, и стрекотал сверчок.
И в недавнем переводе Андрея Флори тоже сыч:
Нет. Уханье сыча и стрекотание сверчка.
Справедливости ради заметим, что сычи в русском не ухают, ухает филин или сова вообще, но не будем придираться.
Однако самое прекрасное уточнение совы до сыча можно отыскать у Бируковой в переводе первой части "Генриха VI". Там во второй сцене четвёртого действия французский генерал говорит неуёмному Толботу, призывающему город сдаться на милость победителя, а то хуже будет:
Thou ominous and fearful owl of death,
Our nation's terror and their bloody scourge!
Ты, зловещая, внушающая страх сова смерти, ужас нашей нации и её кровавый кнут.
Образ понятный: сова, ночная птица, вестница смерти, она часто на черепе сидит на изображениях, или на могильном кресте... но в переводе читаем:
Зловещий, грозный сыч, глашатай смерти,
Кровавый бич народа моего.
Толботу, конечно, не пристало называться совой в женском роде, но вопрос у меня один: Евгения Николаевна видала ли когда сыча? Маленькую, то бишь, сову в буквальном переводе с английского?
Forwarded from Химера жужжащая
Традиционно вешаю в шекспировский день этот фильм Барри Пёрвза. Он 90-го года, я увидела его ещё школьницей в какой-то передаче об анимации, — пустили под титры, бегом, я стояла, остолбенев, в коридоре, шла мимо телевизора — и много лет пыталась это сыграть всем. Не помнила ни имени автора, ни названия, только магию. А потом, когда появился интернет, каким-то чудом, по ключевым словам нашла.
Он очень шекспировский, весь про игру, про неуловимость и невозможность удержать найденное, про наивность любого театра, про то, какие мы все, как говорят в финале Пак и сэр Питер Холл, прослушивающий Уилла, дураки.
Что остаётся? Тряпочки, ленточки, фольга и картон, немного краски, немудрёный реквизит — и текст, который может и не звучать, поскольку его не отменишь, один раз узнав.
Он очень шекспировский, весь про игру, про неуловимость и невозможность удержать найденное, про наивность любого театра, про то, какие мы все, как говорят в финале Пак и сэр Питер Холл, прослушивающий Уилла, дураки.
Что остаётся? Тряпочки, ленточки, фольга и картон, немного краски, немудрёный реквизит — и текст, который может и не звучать, поскольку его не отменишь, один раз узнав.
YouTube
Lip Synch: Next - Aardman Animations (Short Film)
An empty stage, one actor, and the complete works of William Shakespeare. This is an audition quite unlike any other, and with a great deal at stake.
Lip Synch was a series of five short films commissioned by Channel 4 in 1989. Nick Park's contribution to…
Lip Synch was a series of five short films commissioned by Channel 4 in 1989. Nick Park's contribution to…
До меня внезапно дошло, что объявления о лекциях про феникса я тут вешала, а записи самих лекций — нет. Исправляюсь:
Часть 1.
Часть 2.
Часть 1.
Часть 2.
VK Видео
Встреча с филологом, литературоведом, переводчиком Екатериной Ракитиной из цикла «Шекспировский бестиарий»
Встреча с филологом, литературоведом, переводчиком Екатериной Ракитиной из цикла «Шекспировский бестиарий». На второй встрече, посвящённой Фениксу, говорили о том, что происходит с этой удивительной птицей в Европе Средних веков и Ренессанса. О фениксе путешественников…
Forwarded from Химера жужжащая
Ну что ж, вторая попытка.
rossiyskaya-gosudarstvenn.timepad.ru
Встреча с филологом, литературоведом, переводчиком Екатериной Ракитиной / События на TimePad.ru
РГБИ приглашает на очередную встречу с филологом, литературоведом, переводчиком Екатериной Ракитиной из цикла "Бестиарий Шекспира: Медведь"
Моя любимая реплика Просперо из первой сцены четвёртого действия "Бури" —
We are such stuff as dreams are made on; and our little life is rounded with a sleep.
Переводят её, как правило, в одном ключе.
У Соколовского:
Мы сами
Ведь сотканы из тех же снов, какими
Окружена земная наша жизнь.
У Сатина:
Из вещества того же как и сон,
Мы созданы. И жизнь на сон похожа.
И наша жизнь лишь сном окружена.
У Кузмина:
Из такого же
Мы матерьяла созданы, как сны.
Жизнь сном окружена.
У Щепкиной-Куперник:
Мы сами созданы из сновидений,
И эту нашу маленькую жизнь
Сон окружает.
У Сороки:
Из той же мы материи, что сны.
Сон — завершенье куцей жизни нашей.
И, наконец, у прекрасного Донского:
Мы созданы из вещества того же,
Что наши сны. И сном окружена
Вся наша маленькая жизнь.
Дальше начинается драматургия.
Входят неофиты и указывают, что не made OF, но made ON, не ИЗ вещества, но НА веществе, и здесь таятся глубокие смыслы, упущенные всеми прежде.
Входят, вооружившись учебниками, специалисты и снисходительно поясняют, что в шекспировские времена on часто использовалось в значении of, вот и Кермод... хотя не Кермод даже, но Канлифф в 1910 году, и вся традиция XIX века.
Входит ящерь и кивает: использовалось в значении of, кто спорит — но также в значении at, because of, from, in, in the name of, on top of, against, etc. Например, "lord Bassanius lies berayed in bood. All on a heap" в третьей сцене второго действия "Тита Андроника" или "then on Romeo cries" в третьей сцене третьего действия понятно чего.
Хотите "мы созданы ИЗ вещества того же, что наши сны" — пожалуйста. Хотите "на чём делаются сны", то бишь, на что спроецированы, материя, на которой разыгрываются видения — да бога ради. Хотите "то, о чём снятся сны" — да кто вам запретит. Вольно дышащий шекспировский текст, such stuff as dreams are made on.
В этой реплике истинная сложность совсем иная, о ней расскажу завтра.
We are such stuff as dreams are made on; and our little life is rounded with a sleep.
Переводят её, как правило, в одном ключе.
У Соколовского:
Мы сами
Ведь сотканы из тех же снов, какими
Окружена земная наша жизнь.
У Сатина:
Из вещества того же как и сон,
Мы созданы. И жизнь на сон похожа.
И наша жизнь лишь сном окружена.
У Кузмина:
Из такого же
Мы матерьяла созданы, как сны.
Жизнь сном окружена.
У Щепкиной-Куперник:
Мы сами созданы из сновидений,
И эту нашу маленькую жизнь
Сон окружает.
У Сороки:
Из той же мы материи, что сны.
Сон — завершенье куцей жизни нашей.
И, наконец, у прекрасного Донского:
Мы созданы из вещества того же,
Что наши сны. И сном окружена
Вся наша маленькая жизнь.
Дальше начинается драматургия.
Входят неофиты и указывают, что не made OF, но made ON, не ИЗ вещества, но НА веществе, и здесь таятся глубокие смыслы, упущенные всеми прежде.
Входят, вооружившись учебниками, специалисты и снисходительно поясняют, что в шекспировские времена on часто использовалось в значении of, вот и Кермод... хотя не Кермод даже, но Канлифф в 1910 году, и вся традиция XIX века.
Входит ящерь и кивает: использовалось в значении of, кто спорит — но также в значении at, because of, from, in, in the name of, on top of, against, etc. Например, "lord Bassanius lies berayed in bood. All on a heap" в третьей сцене второго действия "Тита Андроника" или "then on Romeo cries" в третьей сцене третьего действия понятно чего.
Хотите "мы созданы ИЗ вещества того же, что наши сны" — пожалуйста. Хотите "на чём делаются сны", то бишь, на что спроецированы, материя, на которой разыгрываются видения — да бога ради. Хотите "то, о чём снятся сны" — да кто вам запретит. Вольно дышащий шекспировский текст, such stuff as dreams are made on.
В этой реплике истинная сложность совсем иная, о ней расскажу завтра.
Обещанное продолжение.
В реплике Просперо, как уже заметили прозорливые читатели, по-русски стирается разница между dream и sleep. Dream — не только "сон", который нам снится, но и "мечта", нечто иллюзорное, неуловимое. Sleep, напротив, предельно осязаем, слово это в родстве с нашим "слабость", состояние сугубо телесное. Различие принципиальное, но, увы, неучтённое. Во всех русских переводах и dream, и sleep — "сон"; только дотошная Щепкина-Куперник пытается их разлепить, переводя dream как "сновидение", но это тоже не слишком удачно, слова-то однокоренные, а у Шекспира они из разных полей.
Нам могло бы прийти на помощь подзабытое "грёза", не будь у него в нынешнем языке такого отчётливого старомодно-поэтического оттенка. А сработало бы прекрасно, английское dream восходит к основе со значением "вредить, обманывать", русскую же "грёзу" Фасмер числит родственницей "греха", редкое совпадение этимологических анамнезов.
Только вот истинная сложность при переводе реплики Просперо даже не здесь, а в простеньком stuff. Оно-то не переводится адекватно вовсе, поскольку русский язык требует конкретности, которой английский не даёт. Stuff — и материя, и материал, и вещество, и вздор — stuff and nonsense, в английском это устойчивое сочетание с XVIII века — и всякая всячина, и барахло, и что угодно. Оно и происходит-то по одной из версий от греческого глагола, означающего "собирать в кучу", а по другой — от германского "набивать, затыкать"; дай, что ли, какую-нибудь фигню, вода хлещет.
Просперо в смятении и расстроенных чувствах, vexed, он просит его простить за сбивчивую речь, и on вместо of тоже указывает на торопливость, на очень живую разговорность: что Кормилица, чью реплику я приводила в прошлой записи, что Шут Лира с его Two on's daughters, никак не могут считаться образчиками высокой риторики.
По-русски же Просперо мгновенно облачается в мантию учёного мага, "материя" и "вещество" — слова вовсе не разговорного регистра, это речь официальная, научная.
Двусмысленное rounded тоже о том же: окружена наша жизнь сном? подводит ей итог беспробудный сон? И так, и так, всё зыбко, всё неустойчиво, иллюзия не улавливается даже в точные значения.
Ну, вот это вот всё.
В реплике Просперо, как уже заметили прозорливые читатели, по-русски стирается разница между dream и sleep. Dream — не только "сон", который нам снится, но и "мечта", нечто иллюзорное, неуловимое. Sleep, напротив, предельно осязаем, слово это в родстве с нашим "слабость", состояние сугубо телесное. Различие принципиальное, но, увы, неучтённое. Во всех русских переводах и dream, и sleep — "сон"; только дотошная Щепкина-Куперник пытается их разлепить, переводя dream как "сновидение", но это тоже не слишком удачно, слова-то однокоренные, а у Шекспира они из разных полей.
Нам могло бы прийти на помощь подзабытое "грёза", не будь у него в нынешнем языке такого отчётливого старомодно-поэтического оттенка. А сработало бы прекрасно, английское dream восходит к основе со значением "вредить, обманывать", русскую же "грёзу" Фасмер числит родственницей "греха", редкое совпадение этимологических анамнезов.
Только вот истинная сложность при переводе реплики Просперо даже не здесь, а в простеньком stuff. Оно-то не переводится адекватно вовсе, поскольку русский язык требует конкретности, которой английский не даёт. Stuff — и материя, и материал, и вещество, и вздор — stuff and nonsense, в английском это устойчивое сочетание с XVIII века — и всякая всячина, и барахло, и что угодно. Оно и происходит-то по одной из версий от греческого глагола, означающего "собирать в кучу", а по другой — от германского "набивать, затыкать"; дай, что ли, какую-нибудь фигню, вода хлещет.
Просперо в смятении и расстроенных чувствах, vexed, он просит его простить за сбивчивую речь, и on вместо of тоже указывает на торопливость, на очень живую разговорность: что Кормилица, чью реплику я приводила в прошлой записи, что Шут Лира с его Two on's daughters, никак не могут считаться образчиками высокой риторики.
По-русски же Просперо мгновенно облачается в мантию учёного мага, "материя" и "вещество" — слова вовсе не разговорного регистра, это речь официальная, научная.
Двусмысленное rounded тоже о том же: окружена наша жизнь сном? подводит ей итог беспробудный сон? И так, и так, всё зыбко, всё неустойчиво, иллюзия не улавливается даже в точные значения.
Ну, вот это вот всё.
Telegram
Старшина Шекспир
Моя любимая реплика Просперо из первой сцены четвёртого действия "Бури" —
We are such stuff as dreams are made on; and our little life is rounded with a sleep.
Переводят её, как правило, в одном ключе.
У Соколовского:
Мы сами
Ведь сотканы из тех же…
We are such stuff as dreams are made on; and our little life is rounded with a sleep.
Переводят её, как правило, в одном ключе.
У Соколовского:
Мы сами
Ведь сотканы из тех же…
Forwarded from Химера жужжащая
Про нас пишут.
Если открыть канал, там ещё фотографии следующим постом.
Если открыть канал, там ещё фотографии следующим постом.
Telegram
Российская государственная библиотека искусств (РГБИ)
22 мая в РГБИ состоялась очередная лекция филолога и переводчика Екатерины Ракитиной из цикла «Бестиарий Шекспира». В этот раз говорили о медведе.
Что за удивительное создание – медведь. Рождается дважды, состоит в родстве с человеком, исцеляется с помощью…
Что за удивительное создание – медведь. Рождается дважды, состоит в родстве с человеком, исцеляется с помощью…
Forwarded from Химера жужжащая
ВГБИ вывесила запись майской лекции про медведя.
VK Видео
Лекция литературоведа, переводчика, филолога Екатерины Ракитиной
Лекция литературоведа, переводчика, филолога Екатерины Ракитиной «Шекспировский бестиарий. Медведь»
И ещё раз о том, почему Михаил Леонидович Лозинский — бог, и от него сияние исходит.
Хрестоматийный монолог Гамлета из первой сцены третьего действия — да, 2bornot2b — у нас переводили куда чаще, чем трагедию целиком. Вообще, нужно как-нибудь собраться с силами и написать эссей о пагубном пристрастии русского ума и сердца к Гамлету, пусть заполыхает до небес; не к "Гамлету", нет, пьеса-то совершенно прекрасна.
Так вот, переводили у нас его много, начиная с Плещеева-Англомана в 1775 году. Не буду сейчас сравнивать переводы целиком, не буду брать даже общеизвестные сложные места, возьму простое. Рассуждая о том, что самоубийство могло бы стать лучшим выходом, принц перечисляет, чего никто б не стал терпеть, когда бы не неизвестность по ту сторону, в частности (в орфографии обоих Фолио) —
The pangs of dispiz'd love.
Pang — это острый приступ боли, dispiz'd — нынешнее despised, презираемый, презренный. Итого: острую боль подвергнутой презрению любви.
У Плещеева это "несчастливой любви мучение несносно", очаровательно тяжеловесный русский осьмнадцатый век, почти Фонвизин. А дальше понеслось.
Вронченко (1828): "Осмеянной любови муки"; Полевой (1837): "Любви отверженной тоску"; Кронеберг (1844): "Забытую любовь"; Загуляев (1861): "Отверженной любви безмолвное страданье", — безмолвное, заметьте, Шура; Кетчер (1873) в прозе: "Муки любви отвергнутой"; Маклаков (1880): "Тоску отвергнутой любви"; Соколовский (1881): "Ряд горьких мук обманутой любви", — Александр Лукич свой перевод называет "разъясняющим", что на практике означает долив воды в текст до желаемого объёма; Юрьев (1881): "Страдания отверженной любви"; Месковский (1889): "Отвергнутой любви мученья"; Гнедич (1891): "Мучения отвергнутой любви"; Каншин (1893) в прозе: "Страдания отвергнутой любви"; Аверкиев (1894): "Томленье отверженной любви"; Россов (1907): "Томленье отверженной любви"; К.Р. (1912): "Любви отвергнутой терзание"; Набоков (1930): "Любви напрасной боль"; Радлова (1937): "Страдания отвергнутой любви"; Пастернак (1941): "Отринутое чувство", — для издания 1968 года исправил на "отринутую страсть", но не слаще редьки, нет; Морозов (1954) в прозе: "Боль отвергнутой любви"; Раппопорт (1999): "Любви отвергнутой мученья"; Поплавский (2001): "Агонию раздавленной любви"; Чернов (2003): "Боль нелюбви"; Пешков (2003): "Любви несчастной муки"; Цветков (2010): "Отвергнутую страсть"; Сурнин (2013): "Отвергнутой любви страданья"; Лифшиц (2017): "Боль от измены" и т.д.
Обратите внимание, у большинства переводчиков шекспировская резкая боль растягивается во времени и словно притупляется: терзание, страдание, мучение, а то и вовсе романтическое томление на манер Жуковского. О том, как любовь превращается в измену или перебрасывается мячиком от субъекта к объекту, становясь по пути не-любовью, тем более о том, как расползается на две строки и рвётся шекспировский смысл, чего и говорить.
А вот Лозинский в 1933:
Боль презренной любви.
Просодия — безупречна, эквивалентность — безупречна, даже цепляющее современный глаз dispiz'd передано намеренно архаизированным "преЕзренной", чтобы читатель так же споткнулся.
Бог, сияние, QED.
Хрестоматийный монолог Гамлета из первой сцены третьего действия — да, 2bornot2b — у нас переводили куда чаще, чем трагедию целиком. Вообще, нужно как-нибудь собраться с силами и написать эссей о пагубном пристрастии русского ума и сердца к Гамлету, пусть заполыхает до небес; не к "Гамлету", нет, пьеса-то совершенно прекрасна.
Так вот, переводили у нас его много, начиная с Плещеева-Англомана в 1775 году. Не буду сейчас сравнивать переводы целиком, не буду брать даже общеизвестные сложные места, возьму простое. Рассуждая о том, что самоубийство могло бы стать лучшим выходом, принц перечисляет, чего никто б не стал терпеть, когда бы не неизвестность по ту сторону, в частности (в орфографии обоих Фолио) —
The pangs of dispiz'd love.
Pang — это острый приступ боли, dispiz'd — нынешнее despised, презираемый, презренный. Итого: острую боль подвергнутой презрению любви.
У Плещеева это "несчастливой любви мучение несносно", очаровательно тяжеловесный русский осьмнадцатый век, почти Фонвизин. А дальше понеслось.
Вронченко (1828): "Осмеянной любови муки"; Полевой (1837): "Любви отверженной тоску"; Кронеберг (1844): "Забытую любовь"; Загуляев (1861): "Отверженной любви безмолвное страданье", — безмолвное, заметьте, Шура; Кетчер (1873) в прозе: "Муки любви отвергнутой"; Маклаков (1880): "Тоску отвергнутой любви"; Соколовский (1881): "Ряд горьких мук обманутой любви", — Александр Лукич свой перевод называет "разъясняющим", что на практике означает долив воды в текст до желаемого объёма; Юрьев (1881): "Страдания отверженной любви"; Месковский (1889): "Отвергнутой любви мученья"; Гнедич (1891): "Мучения отвергнутой любви"; Каншин (1893) в прозе: "Страдания отвергнутой любви"; Аверкиев (1894): "Томленье отверженной любви"; Россов (1907): "Томленье отверженной любви"; К.Р. (1912): "Любви отвергнутой терзание"; Набоков (1930): "Любви напрасной боль"; Радлова (1937): "Страдания отвергнутой любви"; Пастернак (1941): "Отринутое чувство", — для издания 1968 года исправил на "отринутую страсть", но не слаще редьки, нет; Морозов (1954) в прозе: "Боль отвергнутой любви"; Раппопорт (1999): "Любви отвергнутой мученья"; Поплавский (2001): "Агонию раздавленной любви"; Чернов (2003): "Боль нелюбви"; Пешков (2003): "Любви несчастной муки"; Цветков (2010): "Отвергнутую страсть"; Сурнин (2013): "Отвергнутой любви страданья"; Лифшиц (2017): "Боль от измены" и т.д.
Обратите внимание, у большинства переводчиков шекспировская резкая боль растягивается во времени и словно притупляется: терзание, страдание, мучение, а то и вовсе романтическое томление на манер Жуковского. О том, как любовь превращается в измену или перебрасывается мячиком от субъекта к объекту, становясь по пути не-любовью, тем более о том, как расползается на две строки и рвётся шекспировский смысл, чего и говорить.
А вот Лозинский в 1933:
Боль презренной любви.
Просодия — безупречна, эквивалентность — безупречна, даже цепляющее современный глаз dispiz'd передано намеренно архаизированным "преЕзренной", чтобы читатель так же споткнулся.
Бог, сияние, QED.
Не про переводы, но шекспировское же. Кто в Москве — не пропустите.
Telegram
Госфильмофонд / Иллюзион
💀 Быть или не быть?!
С 12 по 15 сентября в кинотеатре «Иллюзион» в честь 460-летия Уильяма Шекспира пройдет ретроспектива фильмов «Шекспировский экран». Показы пройдут с пленки 35 мм из коллекции Госфильмофонда России в рамках Международного Фестиваля Госфильмофонда.…
С 12 по 15 сентября в кинотеатре «Иллюзион» в честь 460-летия Уильяма Шекспира пройдет ретроспектива фильмов «Шекспировский экран». Показы пройдут с пленки 35 мм из коллекции Госфильмофонда России в рамках Международного Фестиваля Госфильмофонда.…
Forwarded from Химера жужжащая
Наводила в хозяйстве порядок, завела отдельную полочку, куда буду складывать записи лекций и комментированных чтений, которых больше нет нигде. Доступ на полочку условно-платный, больше для самомотивации, а то я ещё три года буду собираться обещанное про "Антония и Клеопатру" дочитать.
В общем, заглядывайте. Там уже есть кое-что с красивыми картинками.
В общем, заглядывайте. Там уже есть кое-что с красивыми картинками.
Forwarded from Химера жужжащая
Понемножку выкладываю на Бусти записи лекций, которые читала онлайн. Сегодня — крокодил из шекспировского бестиария.
Как Европа сочинила себе крокодила и зачем она это сделала? Как изобразить крокодила по словесному портрету, и что получится в результате? Рыба он, зверь или дракон? Чем крокодил похож на прекрасную даму, о чём он плачет, есть ли у него рога, кто его друзья и враги, и чему это учит нас? Зачем крокодила временами вспоминает Шекспир, а также с чем и зачем его едят модные молодые люди?
Обо всём этом, а также, как водится, о различных других вещах, с множеством иллюстраций. Можно по подписке, можно по разовому билету.
Как Европа сочинила себе крокодила и зачем она это сделала? Как изобразить крокодила по словесному портрету, и что получится в результате? Рыба он, зверь или дракон? Чем крокодил похож на прекрасную даму, о чём он плачет, есть ли у него рога, кто его друзья и враги, и чему это учит нас? Зачем крокодила временами вспоминает Шекспир, а также с чем и зачем его едят модные молодые люди?
Обо всём этом, а также, как водится, о различных других вещах, с множеством иллюстраций. Можно по подписке, можно по разовому билету.
boosty.to
Бестиарий Шекспира: Крокодил - Химера продолжает жужжать
Posted on Nov 20 2024
Forwarded from Химера жужжащая
Продолжаю выкладывать на Бусти записи лекций, которые читала онлайн. Сегодня — олень из шекспировского бестиария.
Он бродит в ближайшем лесу, на него охотятся, его видят так же часто, как домашний скот. И вместе с тем, он больше, чем лесной зверь: его окружают чудеса и тайны, о нем рассказывают удивительные истории.
Почему олень входит в храм и как наставляет заблудшие души на путь истинный? Как лечит разбитое сердце? Зачем набирает полон рот воды, и почему от него отскакивают стрелы? Почему шекспировский олень называется минимум четырьмя разными словами, и почему переводчик временами бессилен, когда речь у Шекспира идет про оленя?
Обо всём этом, а также, как водится, о различных других вещах, с множеством иллюстраций. Можно по подписке, можно по разовому билету.
Он бродит в ближайшем лесу, на него охотятся, его видят так же часто, как домашний скот. И вместе с тем, он больше, чем лесной зверь: его окружают чудеса и тайны, о нем рассказывают удивительные истории.
Почему олень входит в храм и как наставляет заблудшие души на путь истинный? Как лечит разбитое сердце? Зачем набирает полон рот воды, и почему от него отскакивают стрелы? Почему шекспировский олень называется минимум четырьмя разными словами, и почему переводчик временами бессилен, когда речь у Шекспира идет про оленя?
Обо всём этом, а также, как водится, о различных других вещах, с множеством иллюстраций. Можно по подписке, можно по разовому билету.
boosty.to
Бестиарий Шекспира: Олень - Химера продолжает жужжать
Posted on Nov 22 2024
Forwarded from Химера жужжащая
Продолжаю выкладывать на Бусти записи лекций, которые читала онлайн. Сегодня — лев.
Рассказ о льве почти всегда идёт первым в бестиариях и превосходит по объёму главы, посвящённые другим животным. Человека со львом с древности связывают особые отношения: лев — царь, достойный противник и добыча царей, с ним дружат святые и воины. Почему так вышло? Каковы повадки льва в представлении средневековья? Что он ест, чем лечится и чего боится?
Больше ста раз лев упоминается в текстах Шекспира. Чем английский лев отличается от всех остальных? Львы и короли, львицы и львята, львы грозные, старые и поддельные — обо всём этом, а также, как водится, о различных других вещах, с множеством иллюстраций. Можно по подписке, можно по разовому билету.
Рассказ о льве почти всегда идёт первым в бестиариях и превосходит по объёму главы, посвящённые другим животным. Человека со львом с древности связывают особые отношения: лев — царь, достойный противник и добыча царей, с ним дружат святые и воины. Почему так вышло? Каковы повадки льва в представлении средневековья? Что он ест, чем лечится и чего боится?
Больше ста раз лев упоминается в текстах Шекспира. Чем английский лев отличается от всех остальных? Львы и короли, львицы и львята, львы грозные, старые и поддельные — обо всём этом, а также, как водится, о различных других вещах, с множеством иллюстраций. Можно по подписке, можно по разовому билету.
boosty.to
Бестарий Шекспира: Лев - Химера продолжает жужжать
Posted on Nov 26 2024
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Нет, это невозможно.
#говоритеговорите
#говоритеговорите
Тогда считать мы стали раны.
Вывесила Файнса Макбетом, пошла смотреть, как этот монолог переведён. Беру только основную часть, до реплики Банко.
Анна Радлова:
Сказаны две правды — сыгран
Пролог счастливый к королевской теме,
И ширится она. — Благодарю вас.
Не может этот зов потусторонний
Быть злом, не может также благом быть.
Коль зло, — зачем сулит успех мне то,
Что с правды началось? Я — тан Кавдорский
А если благо, — почему к соблазну
Ужасного виденья я прикован,
И волосы встают, и бьется сердце
О ребра неестественно? Страх явный —
Ничто пред ужасом воображенья.
Мысль, где убийство лишь одно мечтанье,
Уж потрясла все мужество во мне...
Живу предчувствием, и существует
То, чего нет.
Борис Пастернак:
Две истины сбылись,
Вводящие к предвестью высшей власти,
Начало есть. — Спасибо, господа! —
Те сверхъестественные поощренья
Не могут быть ни к худу, ни к добру.
Они не к худу: в этих предсказаньях
Скрывалась правда. Я кавдорский тан.
Они не могут быть к добру: иначе
Я б разве мог внушеньям уступать,
Которых ужас волосы мне дыбит
И заставляет сердце в ребра бить?
Воображаемые страхи хуже
Действительных. Я весь оледенел
При допущенье этого убийства,
И жизнь передо мной заслонена
Плодом воображенья, небылицей.
Михаил Лозинский:
Сказаны две правды,
Как бы пролог к торжественному действу
Владычества. — Друзья, благодарю вас. —
Чудесный этот зов таить не может
Ни зла, ни блага. Если в нем есть зло,
Зачем он мне вручил залог успеха,
Начав правдиво? Я — Кавдорский тан.
А если благо, то зачем внушает
Такую мысль, что волосы встают
И сердце, как сорвавшись, бьется в ребра,
Назло природе? Подлинные страхи
Слабей, чем ужасы воображенья:
Мне самый призрак этого убийства
Так потрясает строй души, что разум
Удушен грезами и поглощен
Несуществующим.
Юрий Корнеев:
Уже сбылись
Два предвещанья — два пролога к драме
Монаршей власти. — Господа, спасибо. —
Быть ни добром, ни злом не может этот
Призыв потусторонний. Будь он злом,
Он не послал бы мне залог успеха,
Начавшись правдой. Я Кавдорский тан.
Будь он добром, он не внушил бы мне
Мысль, от которой волосы поднялись
И бьет, на зло природе спрыгнув с места,
О ребра сердце. Вымышленный страх
Всегда сильней, чем подлинный, пугает.
Я лишь подумал об убийстве этом,
И вот уж призрак душу мне потряс,
Ум подавил предчувствием и свел
Всю жизнь к пустой мечте.
Переводы Лозинского и Корнеева я очень люблю, Корнеева считаю вообще лучшим "Макбетом" по-русски, и тем не менее.
Happy prologues to the swelling act of the imperial theme; given me earnest of success; unfix my hair; against the use of nature; my single state of man; function is smother'd in surmise; nothing is but what is not...
Всё либо утрачено, либо спрямлено, потому что перевести это невозможно. Конечно, Файнс великий — ну так у него и текст какой.
Вывесила Файнса Макбетом, пошла смотреть, как этот монолог переведён. Беру только основную часть, до реплики Банко.
Анна Радлова:
Сказаны две правды — сыгран
Пролог счастливый к королевской теме,
И ширится она. — Благодарю вас.
Не может этот зов потусторонний
Быть злом, не может также благом быть.
Коль зло, — зачем сулит успех мне то,
Что с правды началось? Я — тан Кавдорский
А если благо, — почему к соблазну
Ужасного виденья я прикован,
И волосы встают, и бьется сердце
О ребра неестественно? Страх явный —
Ничто пред ужасом воображенья.
Мысль, где убийство лишь одно мечтанье,
Уж потрясла все мужество во мне...
Живу предчувствием, и существует
То, чего нет.
Борис Пастернак:
Две истины сбылись,
Вводящие к предвестью высшей власти,
Начало есть. — Спасибо, господа! —
Те сверхъестественные поощренья
Не могут быть ни к худу, ни к добру.
Они не к худу: в этих предсказаньях
Скрывалась правда. Я кавдорский тан.
Они не могут быть к добру: иначе
Я б разве мог внушеньям уступать,
Которых ужас волосы мне дыбит
И заставляет сердце в ребра бить?
Воображаемые страхи хуже
Действительных. Я весь оледенел
При допущенье этого убийства,
И жизнь передо мной заслонена
Плодом воображенья, небылицей.
Михаил Лозинский:
Сказаны две правды,
Как бы пролог к торжественному действу
Владычества. — Друзья, благодарю вас. —
Чудесный этот зов таить не может
Ни зла, ни блага. Если в нем есть зло,
Зачем он мне вручил залог успеха,
Начав правдиво? Я — Кавдорский тан.
А если благо, то зачем внушает
Такую мысль, что волосы встают
И сердце, как сорвавшись, бьется в ребра,
Назло природе? Подлинные страхи
Слабей, чем ужасы воображенья:
Мне самый призрак этого убийства
Так потрясает строй души, что разум
Удушен грезами и поглощен
Несуществующим.
Юрий Корнеев:
Уже сбылись
Два предвещанья — два пролога к драме
Монаршей власти. — Господа, спасибо. —
Быть ни добром, ни злом не может этот
Призыв потусторонний. Будь он злом,
Он не послал бы мне залог успеха,
Начавшись правдой. Я Кавдорский тан.
Будь он добром, он не внушил бы мне
Мысль, от которой волосы поднялись
И бьет, на зло природе спрыгнув с места,
О ребра сердце. Вымышленный страх
Всегда сильней, чем подлинный, пугает.
Я лишь подумал об убийстве этом,
И вот уж призрак душу мне потряс,
Ум подавил предчувствием и свел
Всю жизнь к пустой мечте.
Переводы Лозинского и Корнеева я очень люблю, Корнеева считаю вообще лучшим "Макбетом" по-русски, и тем не менее.
Happy prologues to the swelling act of the imperial theme; given me earnest of success; unfix my hair; against the use of nature; my single state of man; function is smother'd in surmise; nothing is but what is not...
Всё либо утрачено, либо спрямлено, потому что перевести это невозможно. Конечно, Файнс великий — ну так у него и текст какой.
Forwarded from Химера жужжащая
Не могу не.
Вот такой торт подарили мне вчера друзья.
Шутки про съеденную книгу от Апокалипсиса до второй части Поэтики ad lib.
Вот такой торт подарили мне вчера друзья.
Шутки про съеденную книгу от Апокалипсиса до второй части Поэтики ad lib.