Bunin & Co

Эстонская православная церковь Московского патриархата (ЭПЦ МП) второй раз пытается сменить название.

В прошлом году она просто изъяла упоминание о Московском патриархате. Но здесь возникла проблема – в стране действует другая православная структура – Эстонская апостольская православная церковь (ЭАПЦ), имеющая автономию в составе Константинопольского патриархата. Именно ее эстонское государство считает правопреемницей церкви, существовавшей в 1920-1930-е году в Эстонии. И название ЭПЦ (без МП) используется иногда для обозначения именно «константинопольской» церкви как приоритетной для государства. Поэтому предложение просто изъять «МП» государство не устроило.

Теперь новый вариант – «Эстонская христианская православная церковь» (ЭХПЦ), но он также вряд ли пройдет. Власти настаивают на полном отказе от любой связи с Московским патриархатом, а церковь с любым названием остается официально «самоуправляемой» в составе Русской православной церкви (РПЦ).

Статус «самоуправляемой церкви» достаточно размыт – это и не автокефалия, и не автономия. В начале 1990-х годов РПЦ стремилась сохранить все свои церковные структуры на территории бывшего СССР и в то же время адаптироваться к новым государственным реалиям. И не создавать официальные автономии, которые могут перерасти в автокефалии (то есть отделиться). Такой подход патриарха Алексия II, восходящий к практике патриарха Тихона в 1920-е годы, работал в течение долгого времени и помог РПЦ не рассыпаться – но теперь его возможности исчерпываются.

Для властей Эстонии неприемлемо то, что во главе церкви стоит митрополит Евгений (Решетников), российский гражданин, вынужденный почти год назад покинуть Эстонию из-за продления вида на жительство. И что предстоятель утверждается московским патриархом, который также утверждает и устав церкви. ЭАПЦ, в свою очередь, предлагает «московской» церкви не только отказаться от подчинения Москве, но и влиться в свой состав на правах викариатства. Это значит подчиниться на условиях сохранения привычных обычаев (то есть юлианского календаря и церковнославянского языка в богослужении). Но не более того.

Ситуация похожа на события столетней давности в Польше, Финляндии, Эстонии, Латвии. Там государство настаивало на выходе местных церквей из состава Московского патриархата – для них был неприемлем сам факт подчинения религиозных организаций Москве, причем степень зависимости от советской власти здесь принципиальной роли не играла. Патриарх Тихон как церковный «начальник» был почти столь же неприемлем, как и арестовывавшие его большевики.

Правительство Польши не хотело принимать в качестве главы местных православных верующих будущего новомученика Серафима (Чичагова), который был решительным противником автокефалии Польской церкви. Вопрос решился, когда Серафима арестовали большевики – в Польшу он так и не въехал. Из Финляндии был выслан архиепископ Серафим (Лукьянов), также настаивавший на подчинении московскому патриарху.

Везде правительства договаривались с Константинополем о порядке функционирования православных церквей на своей территории. В Польше это была автокефалия, в Финляндии и Эстонии – автономии, в Латвии церковь долгое время оставалась в юрисдикции Москвы, так что «константинопольскую» автономию перед войной официально оформить не успели. Исключение составляла Литва, у которой был конфликт с Польшей из-за Вильнюса, а столицей страны являлся Каунас. Раз в Вильнюсе находился автокефальный архиерей, признанный Константинополем, то в Каунасе – «московский» митрополит. Сейчас Литва таким исключением не является – история все же дважды не повторяется.

Если же вернуться к современной ситуации в Эстонии, то главным ограничителем является мнение верующих. А они в большинстве своем не хотят входить в состав некоего «русского викариатства» в рамках ЭАПЦ. С другой стороны, «московская» церковь не имеет прав собственности на здания, включая храмы, что ставит ее в уязвимое положение. Конфликт обостряется, и паллиативные меры типа вынужденных переименований не могут его разрешить.

Алексей Макаркин

www.group-telegram.com/in/BuninCo.com/4536

3.6K viewsJan 29 at 07:43

Эстонская православная церковь Московского патриархата (ЭПЦ МП) второй раз пытается сменить название.

В прошлом году она просто изъяла упоминание о Московском патриархате. Но здесь возникла проблема – в стране действует другая православная структура – Эстонская апостольская православная церковь (ЭАПЦ), имеющая автономию в составе Константинопольского патриархата. Именно ее эстонское государство считает правопреемницей церкви, существовавшей в 1920-1930-е году в Эстонии. И название ЭПЦ (без МП) используется иногда для обозначения именно «константинопольской» церкви как приоритетной для государства. Поэтому предложение просто изъять «МП» государство не устроило.

Теперь новый вариант – «Эстонская христианская православная церковь» (ЭХПЦ), но он также вряд ли пройдет. Власти настаивают на полном отказе от любой связи с Московским патриархатом, а церковь с любым названием остается официально «самоуправляемой» в составе Русской православной церкви (РПЦ).

Статус «самоуправляемой церкви» достаточно размыт – это и не автокефалия, и не автономия. В начале 1990-х годов РПЦ стремилась сохранить все свои церковные структуры на территории бывшего СССР и в то же время адаптироваться к новым государственным реалиям. И не создавать официальные автономии, которые могут перерасти в автокефалии (то есть отделиться). Такой подход патриарха Алексия II, восходящий к практике патриарха Тихона в 1920-е годы, работал в течение долгого времени и помог РПЦ не рассыпаться – но теперь его возможности исчерпываются.

Для властей Эстонии неприемлемо то, что во главе церкви стоит митрополит Евгений (Решетников), российский гражданин, вынужденный почти год назад покинуть Эстонию из-за продления вида на жительство. И что предстоятель утверждается московским патриархом, который также утверждает и устав церкви. ЭАПЦ, в свою очередь, предлагает «московской» церкви не только отказаться от подчинения Москве, но и влиться в свой состав на правах викариатства. Это значит подчиниться на условиях сохранения привычных обычаев (то есть юлианского календаря и церковнославянского языка в богослужении). Но не более того.

Ситуация похожа на события столетней давности в Польше, Финляндии, Эстонии, Латвии. Там государство настаивало на выходе местных церквей из состава Московского патриархата – для них был неприемлем сам факт подчинения религиозных организаций Москве, причем степень зависимости от советской власти здесь принципиальной роли не играла. Патриарх Тихон как церковный «начальник» был почти столь же неприемлем, как и арестовывавшие его большевики.

Правительство Польши не хотело принимать в качестве главы местных православных верующих будущего новомученика Серафима (Чичагова), который был решительным противником автокефалии Польской церкви. Вопрос решился, когда Серафима арестовали большевики – в Польшу он так и не въехал. Из Финляндии был выслан архиепископ Серафим (Лукьянов), также настаивавший на подчинении московскому патриарху.

Везде правительства договаривались с Константинополем о порядке функционирования православных церквей на своей территории. В Польше это была автокефалия, в Финляндии и Эстонии – автономии, в Латвии церковь долгое время оставалась в юрисдикции Москвы, так что «константинопольскую» автономию перед войной официально оформить не успели. Исключение составляла Литва, у которой был конфликт с Польшей из-за Вильнюса, а столицей страны являлся Каунас. Раз в Вильнюсе находился автокефальный архиерей, признанный Константинополем, то в Каунасе – «московский» митрополит. Сейчас Литва таким исключением не является – история все же дважды не повторяется.

Если же вернуться к современной ситуации в Эстонии, то главным ограничителем является мнение верующих. А они в большинстве своем не хотят входить в состав некоего «русского викариатства» в рамках ЭАПЦ. С другой стороны, «московская» церковь не имеет прав собственности на здания, включая храмы, что ставит ее в уязвимое положение. Конфликт обостряется, и паллиативные меры типа вынужденных переименований не могут его разрешить.

Алексей Макаркин

BY Bunin & Co