Gärten und Straßen

Несколько цитат из только что вышедшей книги Максима Семеляка:

Как выражался Оруэлл, жилось не гигиенично, но уютно.
Заводить домработницу представлялось мне занятием унижающим и унизительным одновременно. Возможно, я был стихийным социалистом, точнее малограмотным пионером.

Казалось, наш кляча-катафалк понесся вперед исключительно на звуковой волне - на пути не оказалось ни одной иномарки, которую бы мы с какой-то вьюрковой грацией не обогнали, и оставшиеся позади оборачивались не на нас, они пялились на песню, как будто громкость перешла в видимость, чему порукой были наши распахнутые окна, роднившие нас с сорвавшимся с цепи кабриолетом. Ничего, кроме громкости, не осталось.

В соседней клумбе кто-то высадил длинную анорексичную розу в скульптурный рост. Я разглядывал венозные трещины на асфальте и упорно не хотел уходить, насыщаясь чувством горделивого унижения.

Когда я устремился в подсобку к горничной, навстречу попалась пара в чересчур ярких для нашего плюшевого коридора спортивных одеяниях. Мужчина нёс перед собой крупный краденого вида лаваш, здесь таких не подавали.

Озеро напоминало запущенный бассейн опустевшей виллы, где не хватало чьего-нибудь заветного трупа, плывущего лицом вниз в подмокших листьях, — не моего ли?
По ту сторону воды сидел влитой рыбак в пергаментной штормовке. Обложенный удочками, он был похож на барабанщика за установкой.


Я выглядел, очевидно, не в пример более беспомощным, словно сборник стихов, изданный за свой счет, и Люферс-лодочник взялся поухаживать.

Одевался с хорошим непотребным дичком — шейный платок держатся на слегка вытянутой шее, как бант на гитаре геолога.

www.group-telegram.com/in/GartenundStrassen.com/1384

1.5K viewsNov 27 at 20:06

Несколько цитат из только что вышедшей книги Максима Семеляка:

Как выражался Оруэлл, жилось не гигиенично, но уютно.
Заводить домработницу представлялось мне занятием унижающим и унизительным одновременно. Возможно, я был стихийным социалистом, точнее малограмотным пионером.

Казалось, наш кляча-катафалк понесся вперед исключительно на звуковой волне - на пути не оказалось ни одной иномарки, которую бы мы с какой-то вьюрковой грацией не обогнали, и оставшиеся позади оборачивались не на нас, они пялились на песню, как будто громкость перешла в видимость, чему порукой были наши распахнутые окна, роднившие нас с сорвавшимся с цепи кабриолетом. Ничего, кроме громкости, не осталось.

В соседней клумбе кто-то высадил длинную анорексичную розу в скульптурный рост. Я разглядывал венозные трещины на асфальте и упорно не хотел уходить, насыщаясь чувством горделивого унижения.

Когда я устремился в подсобку к горничной, навстречу попалась пара в чересчур ярких для нашего плюшевого коридора спортивных одеяниях. Мужчина нёс перед собой крупный краденого вида лаваш, здесь таких не подавали.

Озеро напоминало запущенный бассейн опустевшей виллы, где не хватало чьего-нибудь заветного трупа, плывущего лицом вниз в подмокших листьях, — не моего ли?
По ту сторону воды сидел влитой рыбак в пергаментной штормовке. Обложенный удочками, он был похож на барабанщика за установкой.


Я выглядел, очевидно, не в пример более беспомощным, словно сборник стихов, изданный за свой счет, и Люферс-лодочник взялся поухаживать.

Одевался с хорошим непотребным дичком — шейный платок держатся на слегка вытянутой шее, как бант на гитаре геолога.

BY Gärten und Straßen