Ведь красной линией идет внедрение в умы людей мысли, что государство виновато в их бедах. Только подставным лицом являются животные и перенос на человека. Очеловечивание животных и есть та самая подмена, которая может прорвать этот гнойник в общественные волнения.
Можно удовлетворять требования зоозащиты бесконечно, конца не будет, их цель не в этом. Она в накале вечного недовольства граждан.
Потому и не оставляют в покое владельцев животных и постоянно их дергают и третируют, не признавая их права на спокойную жизнь.
Если у тебя есть животное, то ты всегда будешь в психологическом напряжении и ожидании новых нападок, судов, жалоб, глупых законов, правил, штрафов, возможного отъема, вторжении в частную жизнь, критики, травли.
Любить всех – это не любить никого. Ведь у каждого собственные потребности и они разные.
Спросите у себя, а знаете ли вы, как ваше животное понимает, что вы его любите?
Ты в ответе только за тех животных, которых приручил сам и для себя.
Ведь красной линией идет внедрение в умы людей мысли, что государство виновато в их бедах. Только подставным лицом являются животные и перенос на человека. Очеловечивание животных и есть та самая подмена, которая может прорвать этот гнойник в общественные волнения.
Можно удовлетворять требования зоозащиты бесконечно, конца не будет, их цель не в этом. Она в накале вечного недовольства граждан.
Потому и не оставляют в покое владельцев животных и постоянно их дергают и третируют, не признавая их права на спокойную жизнь.
Если у тебя есть животное, то ты всегда будешь в психологическом напряжении и ожидании новых нападок, судов, жалоб, глупых законов, правил, штрафов, возможного отъема, вторжении в частную жизнь, критики, травли.
Любить всех – это не любить никого. Ведь у каждого собственные потребности и они разные.
Спросите у себя, а знаете ли вы, как ваше животное понимает, что вы его любите?
Ты в ответе только за тех животных, которых приручил сам и для себя.
These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. The last couple days have exemplified that uncertainty. On Thursday, news emerged that talks in Turkey between the Russia and Ukraine yielded no positive result. But on Friday, Reuters reported that Russian President Vladimir Putin said there had been some “positive shifts” in talks between the two sides. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from in
