Утром прочла мысль, которая мне не принадлежит, но с которой я полностью согласна. Нас взбодрил "Орешник", и это хорошо - у нас появился ответ, и мы его даже возводим в ранг чудо-оружия. Но если посмотреть на военные сводки, на движение этих красных стрелочек по карте, на их рывки, и заставить себя представить, что в каждой точке этих стрелок – если их на точки разложить – наши солдаты, вот эти обычные люди с человеческими руками и ногами, то мы поймем, что чудо-оружие - это наш солдат. Кстати, за одну только сегодняшнюю ночь наша пехота прошла красными стрелочками столько территории, сколько сейчас пытаются удержать ВСУ в Курской области.

Если бы спортивный комментатор Губерниев не назвал олимпийскую чемпионку Елену Вяльбе «дурой», я бы не поняла, наконец, почему он – такой хам.

Губерниев выступил в защиту Исинбаевой, которую Вяльбе назвала предателем и добавила, что Исинбаева не может представлять нашу страну в Международном Олимпийском комитете. Исинбаева, давно обосновавшаяся заграницей, сообщала после начала СВО, что ее служба в армии имела номинальный характер, это она просто на фоточках с Шойгу появлялась, и что она живет там, где работает, общается с теми, кого любит, а кто не согласен, тот ей завидует. Так что, если она у вас не живет и не работает, россияне, значит, просто не любит. Имеет право.

В ответ Губерниев выложил фото Вяльбе и написал – «Елена Исинбаева – гордость спорта – российского и мирового!!! А директор нашего учреждения Калугина сама дура…. Набитая….». А дальше у него началось недержание в короткой форме, и он стал обзывать несогласных с его высказыванием «квасными бесами», которые становятся все злей и злей. Ну и так далее. Я бы могла тут развести дискуссию о том, что у некоторых так и не произошла эта перестройка сознания. Для них главным героем жизни остается спортсмен, в то время как у нас сейчас только один герой – солдат. И если говорить о героизме тех и других, то они не сопоставимы. Но это – длинный разговор, а спросить хочется другое – «А кто такая Калугина?».

А-а-а, это же героиня советского кино «Служебный роман». То есть Губерниев испугался называть Вяльбе напрямую дурой, мало ли – и по физии может прилететь, и иск в суд. То есть струсил. Трус рассказывает нам о героях. В этом и причина его хамства – это такая защитная реакция, а то вдруг все увидят, что под хамом – трус.

В Нижнем Тагиле учителей поощрили сертификатами на надгробные памятники. Сами учителя сначала думали, что это шутка, но это - не шутка. Им предложили обращаться в профсоюз работников образования и науки, а оттуда идти уже в компанию, занимающуюся ритуальными памятниками. Номинал сертификата - 5 тысяч рублей.

Не знаю, кому в голову пришло такое поощрение, но выглядит оно, как гвоздь в крышку гроба образования. Нет, чтобы выдать учителям сертификаты на отдых в санатории, им предложили готовиться к смерти. Раньше молоко выдавали за вредность, а тут надгробье. Молоком давали понять - ты нам нужен здоровый, мы о тебе заботимся, надгробьем - недолго тебе на такой работе мучиться. Хотя учитель - это тот человек, который в первую очередь должен иметь жизнерадостный настрой и быть настроенным на жизнь

Следственный комитет России внимательно следит и фиксирует все нарушения, связанные не только с противоправной деятельностью ВСУ, но и с работой иностранных журналистов. В частности, за незаконное пересечение границы России заочно арестовали журналистку France 24 Катрин Норрис Трент. Уголовное дело против неё было заведено ещё в октябре. На транспорте ВСУ Трент въехала в Суджанский район Курской области, её репортаж оттуда вышел в сентябре. Но она не единственная иностранная журналистка, на которую заведено такое дело. Их больше десятка. Фигурантке правового преследования Катрин Норрис Трент, конечно, сейчас от этого ни холодно ни жарко. Но это только пока.

Однако даже некоторые наши граждане не понимают, по каким причинам заводятся такие дела, ведь и российские журналисты заходят вместе с нашей армией на освобождённую территорию. Но тут всё очень просто. Россия — воюющая сторона. Было бы крайне странно, если б российские журналисты заходили куда-то вместе с ВСУ, то есть с той армией, которая убивает твоих сограждан. Твоя сторона воюет, с другой стороны есть армия врага, и если ты с ней, то ты предатель. Это общечеловеческий кодекс чести. И журналистский кодекс не стоит над ним, он вытекает из общечеловеческого, иначе его просто не существует, потому что непонятно, на каких нормах морали он основан.

Российский журналист заходит со своей армией именно потому, что его страна — сторона конфликта. По той же причине украинский журналист может передвигаться с ВСУ. Но другое дело, если это европейские и американские журналисты, которые без устали талдычат нам об общепринятом моральном журналиста, об объективности и этике.
Продолжение в моей колонке в канале "Специально для RT"

Попалось на глаза видео, записанное украинкой – она учит других украинцев проходить контроль в «Шереметьево». Сама она уже прошла. Убежала из Донецка в 14-м году, рассказывала в своих сетях о донецких сепаратистах, в 22-м она двинулась дальше – в Европу. А вот в 24-м въехала в Россию, ее пропустили. Теперь она дает советы соотечественникам же устремившимся в Россию. Таких видео много, но чаще всего их пишут украинцы, которых не пустили. А между тем, появилась наша статистика – из 107 тысяч украинцев, пытавшихся попасть в Россию за год, через «Шереметьево» пропустили 83 тысячи. 83 тысячи! А ведь по жалобам в сетях складывалось ощущение, что разворачивают каждого второго.

На Украине чиновники как раз скандалят на ту же тему – кто-то из депутатов сказал, что на занятые Россией территории вернулось 130 тысяч переселенцев и понеслось. Ну правильно, для украинской власти такая информация болезненна – получается, вот эти десятки тысяч не считают Россию абсолютным злом и возвращаются в «оккупацию». Почему им предпочтительней жить в «оккупации» - вполне понятно. Вчера разговаривала с другом из Донецка, и он мне сказал, что за некоторыми товарами люди ездят в Мариуполь – в Донецке их нет, а там есть. Город отстраивается, там не ловят людей на улице. Почему бы и не вернуться туда? Не все ведь едут для того, чтобы остаться. Кто-то хочет получить российское гражданство, российские выплаты, продать квартиру и уехать назад в Европу. Кто-то хочет пользоваться одновременно и российскими, и украинскими льготами. Кто-то тоскует по родному городу. Кому-то невыносимо жить на правах переселенца в Европе и Украине, и его нужда толкает переезжать даже туда, где пока небезопасно.

Я с большим пониманием отношусь ко всем людям, и прекрасно понимаю: то, что к нам едут, к нам возвращаются, лучше любых слов говорит о России, как государстве пригодном для жилья. Государстве, оказавшемся для беглых украинцев более пригодным, чем Европа и, разумеется, сама Украина. Но есть маленький червячок во всем этом. Послушала я эту девушку, которая до въезда в «Шереметьево» называла нас оккупантами, донбасское ополчение 14-го года – террористами, и я не могу понять – а зачем она нам? Какое мне, гражданке Российской Федерации, дело до того, как она живет в Европе, плохо ей там или хорошо? Да плевать мне на нее. Она выбрала Европу. Очень многие в 22-м выбрали Европу. И снова я не виню людей. Я очень даже ставлю себя на их место, и понимаю: начинается война, бомбят, ты пытаешься выжить, срочно вывозишь семью, и тебе все равно куда ехать. Но так было в основном с мариупольцами, и большинство из них вернулись в свой раненый город сразу после его освобождения от ВСУ. Те, кто едут сейчас, в большинстве – люди, делающие выбор не по признаку – свой-чужой.

Не так давно мне на глаза попадалось другое видео – от украинки, которую не пустили. Исполненным обидой голосом она говорила – «Мы – русские, а нас не пускают в Россию. Что ж, подождем, чем дело закончится». Вот она где соль – подождем кто победит. Сейчас к нам едут из Европы люди, которые ждали, чья возьмет. Им все равно с кем быть – с Россией или Украиной. Они просто поняли, что Украина не победит никогда, и достойную жизнь они могут обрести только в России. Я опять же не призываю их не пускать, но меня точит червь. Я же понимаю, что в 24-м к нам едут люди, хата которых всегда с краю. Обычные обыватели, они ищут где им выгодней. Но Россия в отличие от Украины, по-моему, не совсем про выгоду. И из-за таких людей, в конце концов, на Украине и случилась война. И тут, произойди малейшая нестабильность, эти люди потянутся на протесты – у них такое мышление, они все хотят поломать, чтобы строить лучшее, только и строить сами не умеют, и лучше никогда не становится.

Жители Курской области возмущаются планом украсить Курск к Новому Году. На украшения хотят потратить 15 миллионов, и это будут гирлянды, световые фигурки, фотозона и приемная Деда Мороза. Местные паблики бурлят. Люди требуют потратить эти деньги на бойцов и переселенцев. Причем в первую очередь на бойцов. Более того, именно переселенцы и требуют тратить деньги на бойцов, и это имеет объяснение – если не наша пехота, то оккупированную часть Курской области не вернуть. Так пусть лучше, говорят люди, у солдата будет все, что ему нужно для Победы, пусть он идет дальше и освобождает мой дом. Пусть у солдата будет лучшее снаряжение и обогреватели.

Не все с этим согласны, но большинство сходится во мнении – а у детей праздник должен быть. Говорят – «Поставьте лучше для них елку и пойдите по классам, раздайте детям хорошие подарки, которые по-настоящему порадуют их». Не что-нибудь, а то, что их порадует. Для бойцов это стало бы главным подарком – они там, на ЛБС, очень ценят детскую радость, ведь они – ее защитники. Детская радость для них – практически святое. Она – плата за жертвы, которые бойцы проносят, изо дня в день продвигаясь на метр и еще на метр. Тем более, когда хорошие подарки дарят детям, у которых детство отнято войной.

У людей, конечно, должен быть праздник, это так. И не все в Курске хотят отменить светящихся Дед Морозов. Только те, которые хлебнули этим летом горя, и те, которые умеют болеть за ближнего. Я, признаюсь, удивлена этим тезисом, который родился в Курской области – «Не поможем солдату – не победим – в свои дома не вернемся». Есть в этом много от деревенской прагматичности, но и возвышенное тут тоже есть.

Суд арестовал мать 12-летнего мальчика, который два дня прятался за полками в супермаркете. Прятался он от своей так называемой семьи. У матери - сожитель, который запрещал ребенку есть, ломали кости, когда заставал у холодильника, его оставляли на холоде без одежды, отчим, перебивающийся случайными заработками, заставлял его есть с руки стиральный порошок. Ему порвали рот и вдвоем - "мать" и сожитель - зашивали наживо. В школу он не ходил. Семья жила в Прокопьевске, куда переехала полгода назад. А так как ребенок в школу не ходил, сигналы силовикам не поступали, и, получается, два взрослых маньяка могли творить над ним что угодно.

После обнаружения ребенка отчима арестовали, мотивов своих он объяснить не смог. Хотя мотивы его понятны - уроду попало в руки беззащитное существо, и он мстил ему за свои неудачи. Он - урод, он не обязан ребенка любить, не отец. Но вот мать... То есть она понимала, что ее сожителю доставляет удовольствие мучить ее сына и предоставляла ему такую возможность в обмен на то, что он живёт с ней. Она - не единственная. Многие женщины позволяют своим сожителям измываться над детьми в обмен на то, что они остаются с ними и создаётся видимость семьи. Положить этому конец может только признание этих матерей одинаково виновными с мужчинами. Хотя они виновны больше - это их дети, и это они обменивают их на мужиков.

На днях услышала – своими ушами – от одного исламского религиозного деятеля Москвы, что мигранты – это такие же мусульмане. Контекст дискуссии – почему детям мигрантов где-нибудь во Владимирской области нельзя приходить в школу одетыми по своим правилам. Я понимаю интерес деятеля – московские мечети в немалой степени заполнены мигрантами. Но, по моему разумению, с российскими мусульманами их лучше не сравнивать, и, конечно, они – не такие же.

Разница между мигрантом-мусульманином и гражданином-мусульманином очевидная – у гражданина имеются права и обязанности, у мигранта в обязанностях – только соблюдение действующего законодательства. Гражданин, к примеру, встает на воинский учет, мигрант, даже претендующий на гражданство, не то, что не спешит встать на воинский учет, но и всячески этого избегает, полагая, что гражданство России ему нужно только для того, чтобы иметь тут права. Сознание же гражданин пронизано пониманием своей ответственности перед государством. Так что в интересах самих религиозных деятелей ислама не смешивать исконных российских мусульман с мигрантами. Я опять же понимаю, что им надо заполнять мечети, но те и другие – не одно и то же. Смешение вообще чревато – россияне в какой-то момент просто перестанут отделять мусульман-граждан от мусульман-мигрантов, и перенесут свой негатив, вызванный убогой миграционной политикой, на наших мусульман Северного Кавказа, Татарстана. А все потому, что религиозным деятелям не хочется терять свою паству.

Мой слух резанули эти слова деятеля – получается, что исконным российским мусульманам должен быть ближе и по душе мигрант-мусульманин, чем исторический соотечественник – православный. Я все-таки надеюсь, что в нашей стране мы объединяемся не по религиозному признаку в первую очередь