Чего вдоволь в СИЗО, так это времени на подумать. Бытовая жизнь состоит из повторяющихся и не очень приятных процедур. Часть из них похожи на домашние, но это «другой уровень», так скажем. И сон, и еда, и чай после еды, и прогулка – это все имеет привкус несвободы, регламента, обязаловки. И ты всё время наедине со своими мыслями, вокруг есть люди, шум, разговоры, но внутри идет собственный диалог, поиск, мозг цепляется за куски памяти, из них разворачивает сюжеты и идеи. Информация в СИЗО поступает из телевизора, из писем, прошедших цензуру, от адвоката. Какие-то сразу узнаешь новости, а какие-то с задержкой, пропускаешь вспышку. Тоже подолгу обдумываешь, вспоминая свои прошлые мысли, тексты о происходящем.
Поэтому на вопрос «Есть ли время в СИЗО думать о судьбе родной республики?», мой ответ «Есть!». Конечно, чуть меньше, чем о жене, детях, теплых воспоминаниях о доме. Но республика же тоже дом, как и вся страна. И сейчас о их судьбе болит душа почти с той же силой, как хочется на свободу и к любимым людям.
Чего вдоволь в СИЗО, так это времени на подумать. Бытовая жизнь состоит из повторяющихся и не очень приятных процедур. Часть из них похожи на домашние, но это «другой уровень», так скажем. И сон, и еда, и чай после еды, и прогулка – это все имеет привкус несвободы, регламента, обязаловки. И ты всё время наедине со своими мыслями, вокруг есть люди, шум, разговоры, но внутри идет собственный диалог, поиск, мозг цепляется за куски памяти, из них разворачивает сюжеты и идеи. Информация в СИЗО поступает из телевизора, из писем, прошедших цензуру, от адвоката. Какие-то сразу узнаешь новости, а какие-то с задержкой, пропускаешь вспышку. Тоже подолгу обдумываешь, вспоминая свои прошлые мысли, тексты о происходящем.
Поэтому на вопрос «Есть ли время в СИЗО думать о судьбе родной республики?», мой ответ «Есть!». Конечно, чуть меньше, чем о жене, детях, теплых воспоминаниях о доме. Но республика же тоже дом, как и вся страна. И сейчас о их судьбе болит душа почти с той же силой, как хочется на свободу и к любимым людям.
BY Михаил Афанасьев
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried.
from in
