Что слушать в эту пятницу?


Squid — Cowards

Одна из самых изобретательных групп современной британской пост-панк сцены на третьем альбоме, самом песенном в своей дискографии, уходит куда-то в сторону The Smile, но с текстами про маньяков.


Oklou — choke enough

Прогрессивный поп, вдохновленный трансом, и звучащий как танцевальная музыка, для которой забыли написать барабаны. Удивительный, чувственный и притягивающий эксперимент.


Biig Piig — 11:11

Грустные танцевальные песни о том, как не хочется быть одной — и никому не хочется, которые балансируют на грани клубной музыки и бедрум-попа.


Heartworms — Glutton For Punishment

Готы, воспряньте, у нас новая героиня — постпанк-проект британки Джоджо Орме, в котором она с замогильным вайбом разбирает мрачные стороны людей вокруг, мира и общества, и выносит вердикты. «Бесконечное ничто превращается в тьму» — ка не полюбить песни с таким рефреном?


Мария Теряева — Sayan - Savoie

Композиторка, специализирующаяся на синтезаторах Buchla с их характерным искристым звучанием, на новом альбоме добавляет в микс гитару, вокодер и создает удивительно увлекательную музыку-путешествие. Для поклонников Анны Мередит и всего такого. \


FACS — Wish Defence

Новый альбом группы, которую можно назвать пионерами новой чикагской инди-сцены, если бы они не были бы ветеранами этой сцены. Slint-рок в лучшем его проявлении. Подробнее — у Леры Лазаревой в канале «канал».


Sharon van Etten — Sharon Van Etten & The Attachment Theory

Важная инди-фолк певица записала рок -альбом, который звучит как что-то из восьмидесятых, но в хорошем смысле. Самая насыщенная запись в ее карьере.


Ниша — Сборник номер пять

Лейбл, регулярно поставляющий мне потрясающих артистов (взять одну только «Онкомышь») в очередной раз представляет сборник-шоукейс с песнями своих подопечных. Выделю, помимо «Онкомыши» треки «группы ил», «Суперкульта», Dark voice of Angelique и Adarka.


Elliot Galvin — The Ruin

Звезда британской джазовой сцены, пианист Эллиот Галвин начинает свой новый альбом с сольного минимализма — и это просто приятно, но не более, а потом подключает голоса и друзей (вплоть до Шабаки Хатчинса) и выдает отменную ебанину.


Тейк недели — про премии и почему они пережиток прошлого.

Squid — Cowards

Когда-то давным-давно, еще до ковида (то есть примерно 35 лет назад) в лондонском клубе Windmill Brixton, где играет всякий перспективный молодняк, сформировалась целое музыкальное течение, которое как только не называли — и брекзиткором (в основном в России), и «новой волной британского пост-панка», и «заумной хуетой для хипстеров». Мне больше всего нравится определение «виндмилл-рок», хотя последний из вышеперечисленных вариантов тоже ничего.

Ключевыми признаками этого виндмилл-рока стали комплексные, многосоставные песни на семь минут, любовь к Slint, вокал в технике «шпрехгезанд» (когда не поют, а говорят, но сохраняют при этом выверенную ритмику), академический бэкграунд, музыкальная всеядность и умение и желание играть примерно всю музыку одновременно. Виндмилл-рок уже заматерел, некоторые его представители, типа Black Midi, успели развалиться, некоторые — перепридумать себя раз по пять (Black Country, New Road), а некоторые, как Squid, дожили до третьего альбома без особых перемен в составе и в целом развивались эволюционно.

Squid начинали с саркастических молитв транснациональным корпорациям и рефлексии на тему социального неравенства на дебютном альбоме Bright Green Field. На второй пластинке O Monolith группа повернулась к себе, занялась самокопанием и абстрактной лирикой, добавила гору синтезаторов и заиграла краут-рок. Было интересно, особенно живьем. Собственно, именно как живая группа Squid меня в первую очередь и заинтересовали — они каждый раз, буквально на каждом концерте, что я видел (а я ходил на них в среднем раз в полгода), доставали новые инструменты, находили новые приемы и новое звучание. На Cowards группа, наконец, закрепилась в своем музыкальном поиске и наполнила обретенную форму более сложным и концептуальным содержанием.

Если рассматривать все три альбома Squid как повествование от лица одного лирического героя, то пройдя путь от гнева на окружающий мир до саморефлексии, этот герой принимает себя — как абсолютно отбитого маньяка и психопата. Он открывается песней про поедание хрустящей кожи, продолжается рассказом об убийстве в калифорнийской пустыне; в песне Showtime, которая исследует темные стороны личности Энди Уорхола герой-вуайерист заходится хохотом. Не вглядываясь в лирику, всего этого так и не считаешь: как настоящий психопат, лирический герой не выдается своих эмоций, он не кровожаден, он просто устроен иначе, чем мы. И как только начинаешь это видеть в Cowards, альбом превращается в трукрайм-подкаст, который препарирует не детали убийств — это, признается барабанщик и вокалист Олли Джадж, ему не интересно, а психику психопатов всех разновидностей.

Если же говорить строго о музыке, то не дает покоя мысль, что высшая стадия эволюции виндмилл-рока, как показывает пример Squid, это не что-то новое и доселе невиданное, а старый добрый концептуальный прог-рок. Ждем альбом на полтора часа?


Spotify | Apple Music

Oklou — choke enough

Француженка Окейлоу очень устала от интернета. От гиперстимуляции, от алгоритмов, которые перестали работать, от бесконечной гонки контента. Все, что она делает — это прямая противоположность современному образу жизни. Взять хотя бы скорость: основу своего дебюта она заложила аж 10 лет назад, когда в Red Bull Music Academy познакомилась с канадским продюсером Casey MQ, который с тех пор стал ее бессменным соавтором. Первые 10 лет взрослой жизни (сейчас Окейлоу 31 год) она провела на парижских рейвах и в ютубе, изучая танцевальную культуру живьем и в архивах — и на практике как диджейка.

От Парижа до Лондона — подать рукой, чем Окейлоу и воспользовалась, подружившись с тусовкой PC Music еще до пандемии. Она выпускала микстейпы и коллабы, но существовала ниже радаров в статусе перспективной окологиперпоп-певицы, которую котируют люди типа Эй Джей Кука, а они абы кого не котируют.

Над дебютным альбомом Окейлоу работала тоже не торопясь: в общей сложности на 35-запись ушло два с половиной года. Главный ее творческий метод — это редукция, отсечение всего лишнего. Ее музыка — анти-гиперпоп, она не стимулирует, она не перенасыщена и не пытается переключать твое внимание каждую секунду на какой-нибудь новый хук. Ее автотюн кажется естественным, хотя гиперпоп добивается прямо противоположного эффекта. Ее синтезаторы звучат как что-то теплое, осязаемое и настоящее, хотя это те же самые синты, что и у Кука. Многие ее треки звучат как напоминание об источниках вдохновения: harvest sky, например, в прошлой жизни могла бы быть евродэнс-хитом, многие другие треки в своей предыдущей форме могли бы быть песнями Шарлотты из Эссекса. Они звучат так, как будто от них остекли все лишнее: корни узнаются, но не более. Тем удивительнее, что Окейлоу пишет музыку вот так, как она звучит, с нуля, а не отсекает лишнее.

Параллель с Чарли XCX не случайна, и не только из-за присутствия Эй Джей Кука в соавторах: музыка Окейлоу звучит как то, что записала бы лирическая героиня Шарлотты, нашедшая один из ответов на вопрос из песни I think about all the time. Если вы вдруг не слушали brat, то там Чарли размышляет, стоит ли ей заводить ребенка (а в следующей песне абсолютно бесстыдно пылесосит дороги). Окейлоу ответ нашла и на фотосессиях к альбому позирует с животом.

Ее альбом — потрясающе умиротворяющий и успокаивающий. Он содержит все те же элементы, из которых сделана танцевальная музыка, но барабаны, где они тут различимы, как будто звучат даже не из соседней комнаты, а из соседнего здания, пока лирическая героиня сидит у себя дома на кухне, пьет ромашковый чай и задается вопросами о жизни и смерти. Вопросы не экзистенциальные — она в целом все уже поняла и просто рассуждает.


Spotify | Apple Music | Bandcamp

Heartworms — Glutton For Punishment


Не знаю как у вас, а в моем детстве скрыться от готов было невозможно, и я говорю не только о группе HIM (первые два альбома божественные, кстати). В начале нулевых депрессивные подростки за неимением эмо в массовой культуре выбирали «Лакримозу», «Баухаус», Dead Can Dance, ходили на готик парти в рубашках с рюшами, густо красились вне зависимости от пола и выясняли, кто из них больше тру.

Внятно описать, что именно относится к гот-культуре, а что нет, было довольно сложно: это не какой-то конкретный жанр (скорее, с десяток разных, иногда друг с другом не связанных), не конкретная эстетика (там много разных градаций вплоть до хелс-готов), а скорее вайб. Вот британка Джоджо Орм из проекта Heartworms, например, скорее милитари-гот — она угорает по военной форме, рисует «Спитфаеры» и выступает в бомбере ВВС Британии времен Второй мировой, в ее музыке легко можно найти отсылки к маршам. Но куда больше там отсылок к пост-панку восьмидесятых — и в резких гитарах, и в монотонном перегруженном басе, истеричном вокале Джоджо, и в общем вайбе, только куда более танцевальном. Сьюзи Сью плюс Майкл Джексон — так ее охарактеризовало издание The Quietus.

Создание атмосферы — ее конек, причем еще с первых треков Heartworms (название, кстати, взято в честь альбома The Shins, не самой готической группы). В Джоджо хочется влюбиться, от нее хочется зафанатеть: благо для этого все есть, и идеальный образ андрогинной «странной девчонки», и черно-белые клипы-фильмы, снятые так, будто MTV еще существует. Спетые ей рефрены западают в голову моментально: у меня в далеком детстве висела над кроватью цитата из Smashing Pumpkins 'Love Is Suicide', а могла бы быть строчка 'Endless Nothing Turns Black' из главного хита альбома Heartworms, песни Jacked.

Музыка Heartworms крайне кинематографична, а интонации Джоджо — театральны, она не поет, она играет роль. В Jacked это роль человека, который бежит от тьмы вместо того, чтобы принять ее и смириться, ведь тьма – такая же часть жизни, как и свет.

В отличие от групп, на которых Джоджо ориентируется, музыка Heartworms звучат на удивление тепло. Продюсер Дэн Кэри, крестный отец всей сцены виндмилл-рока, помог ей создать звучание, которое кажется одновременно стопроцентно узнаваемым и достаточно свежим — но, конечно, в первую очередь узнаваемым.

У дебюта Heartworms есть две проблемы лично для меня: во-первых, мне не 15 лет, и я не ищу свою любимую группу, на которой я выстрою свою идентичность, а во-вторых, я так давно слежу за Джоджо, что уже слышал все лучшие песни с пластинки. Но других проблем тут нет.


Spotify | Apple Music | Bandcamp

Maria Teriaeva — Sayan - Savoie


Медиум — это месседж, говорил Маршал Маклюэн. В музыке месседжем часто становится выбранный инструмент: гитара настраивает на лирический лад, синтезаторы Buchla звучат более радостно и позитивно, рассказывает композиторка Мария Теряева, самая известная мне специалистка по этим синтам. Именно эти два инструмента и задают тон ее альбому-рефлексии Sayan - Savoie, в котором она осмысляет переезд во Францию и связанные с ним надежды, переживания, ожидания и потрясения.

Одним из потрясений стал, конечно, сам переезд. Маша оказалась в небольшом городке, который напомнил ей родные Саяны (отсюда и название альбома), и заставил вспомнить и отрефлексировать всю жизнь, которая никак не умещалась в рамки этого небольшого городка. «Я все время пыталась убежать из Сибири: там ты в центре России, но далеко от всех цивилизаций. — рассказывает Теряева в беседе с "Альбомами по пятницам", — Казалось, что убежала, а тут хоп, и я снова оказалась в немного лучшей версии Сибири, где разве что с правами человека дела получше».

Даже если вам неизвестно имя Теряевой, вы, скорее всего, слышали ее музыку: она играла на гитаре в группе «Наадя», а потом отправилась в сольное плавание и состоялась как сочинительница экспериментальной электроники. Ее фирменная фишка — это искрящаяся, пузырящаяся музыка, в которой музыкальные фразы цепляются друг за друга и кружат по спирали, постоянно видоизменяясь. Если вам нравятся наиболее экспериментальные записи дискографии Floating Points, с которым Теряева знакома и даже открывала его концерт в Париже, то музыка Марии будет вам как минимум интересна.

Но это дома ты кто-то известный, с именем и репутацией. В новой стране — все по-новому, и путь этот не из простых, признается Мария. Именно поэтому третий альбом Теряевой звучит уже не как искренний и восторженный эксперимент в области «а что я еще могу сделать вот этим вот медиумом», а серьезное размышление на тему «а кто я вообще и что делаю».

Это альбом о расставании с собой прошлой, с местом, к которому она принадлежала, с человеком, с которым пробыла в отношениях 10 лет. «Организационные моменты» в одноименной песне — это цитата из брейкап-смски, которую в литературный текст помогла превратить Надя Грицкевич, а механический голос робота-диктовщика символизирует подчеркнутую отстраненность некогда близкого человека. Но это альбом, который смотрит с надеждой в будущее, а не зацикливается на боли и не занимается ее бесконечным пережевыванием.


Spotify | Apple Music | Я.Музыка | Bandcamp

Что слушать в эту пятницу?


Bartees Strange — Horror

Чувак из хардкора играет более легкую и лиричную музыку — обычная история, но у Bartees Strange (экс-Stay Inside) получается и Брюса Спрингстина давать, и хип-хоп, и Стиви Уандера. Прекрасный альбом о страхе взросления.


John Glacier — Like A Ribbon

Джон Глэсир — это девушка из лондонского Хакни, которую вы могли слышать на последнем альбоме Джейми хх в Dafodil, и которую почему-то относят к рэпу. Ее сольная работа максимально внежанровая: она больше похожа на Oklou или Tirzah, чем на любой рэп. Но на самом деле ни на что не похожа. Крутота.


Horsegirl — Phonetics And On

Многообещающая чикагская группа, которая пару лет назад покорила нас шумными песнями о любви и привлекла внимание к чикагской инди-сцене, теперь шумит куда меньше и выдает вайбы группы Helium или The Vaselines.


Manic Street Preachers — Critical Thinking

Великая валлийская группа всегда лучше всего себя показывала, когда к мелодизму и риффам добавлялось политическое содержание. Новый альбом вот как раз такой.


venturing — Ghostholding

Сайд-проект диджикор-сочинительницы Jane Remover, в котором она поет куда более прямолинейный исповедальный гитарный инди-рок — но со звуком в духе mk.gee, которому она сама дорожку и протоптала отчасти.


Mallrat — Light hit my face like a straight right

Австралийская певица, которая делает что-то среднее между танцевальной и песенной музыкой, с уклоном в песенную. У нее есть что-то общее с oklou — и один продюсер Casey MQ, и светлый вайб песен, но куда менее экспериментальных, конечно.


Frog — 1000 Variations On The Same Song

Широко известный в узких кругах инди-фолк дуэт считает, что музыканты в целом всю свою карьеру пишут одну и ту же песню. За счет шумов и посторонних звуков на записи и названий песен, которые выглядят как черновики, создается ощущение близости и эффект присутствия. Где-то прочитал очень точное сравнение: как если бы Modest Mouse записали альбом для группы Pinegrove.


Richard Dawson — End of the Middle

В Британии есть такой архетип: странный мужик, который чето мастерит у себя в сарае, на которого мир махнул рукой, а потом оказывается, что он гений. Доусон вот из таких. Новый альбом — по-прежнему музыка, которая даже не пытается тебе понравиться, в которой Доусон с помощью бытовых тем и наблюдений разбирается в жизни.


Тейк недели — про то, сколько длится идеальный концерт по мнению Джека Уайта.

John Glacier — Like A Ribbon


Джон Глэсир — это не мужчина, поющий песни под гитару (а что еще можно ожидать от человека с фамилией «Ледник»?), а чернокожая девушка из скейт-тусовки восточного Лондона. Вы вряд ли знаете ее имя, но наверняка слышали ее голос, если не прошли мимо пары лучших электронных альбомов прошлого года — пластинок Vegyn и Jamie xx. В клипе на трек Веджина A Dream Goeds On Forever она танцует в Барбикане, а ее воркование про все еще сияющее солнце дарит композиции безмятежное настроение. В случае с Джейми это трек Dafodil, мой любимый с In Waves.

Глэсир существует в мультивселенной творческого Лондона — того, где самые обычные, но очень талантливые девочки и мальчики становятся иконами стиля и хедлайнерами крупных фестивалей, меняют мир музыки, при этом оставаясь собой (и не сказать чтобы зарабатывая при этом миллионы или хотя бы сотни тысяч). Ее вселенная — это концерты на одной сцене с Дином Блантом в культовом андеграундном клубе Corsica Studios вместимостью человек 300 максимум, это работа с Vegyn и Джейми, это лейбл Young (в прошлом — Young Turks), это клипы, которые она сама себе снимает, декорациями для которых служит не открыточный, а самый будничный и серый Лондон, это Самфа на фите, это внимание к моде, ничуть не меньшее, чем к музыке, и работа в рекламе и на подиумах.

LIke A Ribbon — это не прямо полноценный альбом, а сборник из трех EP, но Глэсир называет его своим дебютом. Он действительно очень хорошо дает понять, что она собой представляет: это даунтемпо-рэп в соавторстве с передовыми электронными музыкантами (Like A Ribbon записан вместе с Kwes Darko, который много работал со Слоутаем; один трек делал Flume), в котором важнее то, как и под какую музыку Джон поет, а не то, что именно она читает. Джон из тех артисток, которые определяют, как именно звучат их битмейкеры, а не наоборот: продюсеры меняются, а ее музыка звучит в едином стиле, и трек с Флюмом, например, кажется чем-то из арсенала Vegyn, хотя его там и рядом не стояло.

С лирикой тоже все в порядке: центральные треки Nevasure и Steady As I Am посвящены самокопанию. В первой Глэсир рассказывает, как не уверена в себе, поскольку прилетела к нам из космоса (охотно верю), а во второй берет себя в руки и декларирует, что никогда не поменяется. Не знаю кто я, но не изменю себе — такой посыл.

Like A Ribbon располагает к себе с первых звуков. Секрет — конечно, невероятного уровня музыка плюс ее вкрадчивое воркование с особым лондонско-карибским акцентом, который создает ощущение доверительной беседы на кухне после рейва в пять утра — именно тогда решаются главные вопросы вселенной. «Мне похуй, пусть говорят, что хотят», — читает она в треке Ocean Steppin, в котором убеждает сама себя, что пора уже выходить из тени, не боясь критики. Пока опасения беспочвенны — ругать ее не за что.


Spotify | Apple Music | Я.Музыка | Bandcamp

Bartees Strange — Horror


Хардкорщик, у которого на самом деле нежная душа: сценарий, который мы видели не раз. Эллиотт Смит сначала играл в Heatmiser, Фрэнк Тернер, прежде чем взяться за акустику, пел в достаточно популярной постхардкор-группе Million Dead. Бартиз Стрендж играл в Stay Inside, одной из лучших современных эмо-групп.

Параллельно с тем, как развивалась ее карьера, он писал и выпускал сольные записи — куда более мягкие и менее надрывные. В его сольных песнях находилось место и эмоциональности, и любви к Нилу Янгу и Parliament/Funcadelic, и хип-хопу. При всем уважении к Stay Inside, Бартиз не мог бы поместить себя в узкие рамки жанра, причем любого.

Взять хотя бы песню Too Much, открывающую его нового альбома Horror: она начинается как инди-рок в духе mk.gee (господи, он вроде бы только позавчера появился, а уже используется как референс!), а в середине превращается в рэп-трек. Проникновенная Sober, в которой Бартиз признается, что оставаться трезвым бывает непросто, звучит как рок в духе Спрингстина, а следом за ней идет Baltimore — янговская баллада, лирический герой которой примеряет на себя разные города и жизни, с душераздирающим соло в конце.

Вопреки названию, альбом не об ужасах — он о жизни, о поиске своего места, о саморефлексии, об обычном страхе, с которым мы встречаемся, размышляя об этих вещах. Любопытный контраст: в песне Norf Gun он читает, как заправский рэпер, как «трахает чужих сучек» (простите), но то, как он это читает, создает ощущение не бахвальства, а исповеди.

Бартиз — из тех, кого называют old soul, он играет ретро-музыку, которую хочется охарактеризовать как душевную и проникновенную, его песни напоминают другую эпоху. Но это не косплей, когда ты моментально узнаешь эту эпоху. Бартиз похож одновременно и на Клэптона с Крисом Норманом, и на Ленни Кравитца, и сам на себя — особенно в негитарных треках.

Кажется, это идеальный артист для американских вечерних шоу: он максимально эклектичен, его звук одновременно новый и старый, он звучит так, будто ты его слушал сто раз и при этом не слушал никогда. Элементы, из которых собрана его музыка, по отдельности не вызывают у меня много эмоций, но когда я слушаю Horror и попадаю на то самое соло в Baltimore, я об этом забываю напрочь.


Spotify | Apple Music | Я.Музыка | Bandcamp

Разговоры о новой музыке с музыкальными журналистами Пашей Борисовым и Лерой Лазаревой. В новом выпуске подкаста «Альбомы по пятницам» обсуждаем француженку Окейлу и ее удивительный альбом, британцев Squid и их зацикленность на маньяках, электронщицу Марию Теряеву и ее выступление с Floating Points, и милитари-гот проект Heartworms. Ну и всякое другое по мелочи!

📽️ ютуб

🔈 все платформы

Что слушать в эту пятницу

Youth Lagoon — Rarely Do I Dream

Альбом мультиинструменталиста Тревора Пауэрса, важного представителя нео-психоделии, о детских воспоминаниях и рефлексии на тему того, кем он стал. Источник вдохновения — коробка с домашними записями, которую Тревор обнаружил пару лет назад и щедро украсил сэмплами оттуда свой новый альбом.

Saya Gray — Saya

На первый взгляд — простой брейкап-альбом в жанре арт-поп, а на деле звуковое пиршество, нанизанное на проникновенные песни о том, как лирическая героиня превращается в лужу у ног возлюбленного, но сохраняет при этом самоуважение. Просто послушайте главный хит H.B.W со словами «Я каждую неделю кладу цветы за тебя и за себя на кладбище в моих снах».

Baths — Gut

Еще одна легенда инди-сцены 2010-х возвращается с первым за 8 лет альбомом. Альбом терапевтический: Уилл Уизенфелд размышляет о самом себе, о своей сексуальности и месте в мире, и предается квир-меланхолии.

Puma Blue — antichamber

Когда-то лондонец Пума Блю играл что-то вроде акустического трип-хопа. Теперь он переехал в пригород Атланты, заперся на пару недель в один дома и записал альбом, на котором нет ничего, кроме акустической гитары — и, кажется, это лучший его альбом.

Nao — Jupiter

Красивый фанк-соул-рнб от хорошей певицы, которая когда-то казалась экспериментальной, а сейчас уже вполне себе традиционной. Воркование о любви.

Porridge Radio — The Machine Starts To Sing

Четыре песни, не вошедшие в последний альбом Даны Марголин и компании. И последние песни Porridge Radio в принципе — группа распалась.

The Murder Capital — Blindness

Группа, которую причисляют к новой волне британского пост-панка (они вообще из Ирландии), но которая на самом деле куда ближе к каким-нибудь Iceage: та же комбинация смурного, дисгамоничного перегруженного звука и мелодизма. Альбом хороший, но я как не был их фанатом, так и не стал.


Hexe — Песни про самых маленьких

Хороший баланс между суровым батя-роком в хорошем понимании этого слова и нойз-роком (а тут плохого понимания и нет) на новом альбоме злой томской группы.

Maruja — Tír na nÓg

Импровизационная ипишка одной из самых многообещающих групп Великобритании (очень ждем альбом!), которая закрепляет их живую, а не студийную ипостась. Круто, но ждем альбом.

Anxious — Bambi

Хорошая современная эмо-группа, которая на первый взгляд ничем не выделяется на фоне похожих коллективов, но все делает настолько хорошо, что я немедленно включаю альбом заново, когда он подходит к концу. Подкупает в первую очередь эмпатичной лирикой, которая как бы спрашивает тебя: «Чувак, не очень, да/ Понимаю, выдержим». Особенно в песне Some Girls.

Тейк недели — ворчу про «реюнионы» «Нирваны».

Saya Gray — SAYA


У всех бывает Тот Самый Брейкап, самый главный, после которого ты не просто каре фигачишь, а драматически меняешь свою жизнь — или хотя бы пытаешься. Сая Грей пережила такой пару лет назад, и чтобы его как-то пережить, уехала из родной Канады на родину мамы в Японию в То Самое Путешествие, куда отправляешься, чтобы понять себя. Результатом стал один из лучших альбомов этого года.

Сайе 30 лет, она занимается музыкой с раннего детства («Думаю, я начала играть на пианино раньше, чем говорить», — рассказывает Грей), что в целом неудивительно: она из настолько музыкальной семьи, насколько это возможно. Отец Сайи Чарли Грей — успешный тромбонист и звукоинженер, который работал с Аретой Франклин, Эллой Фитцжеральд и Джеффом Беком, ее мать основала ведущую независимую музыкальную школу в Торонто. Будучи еще подростком Сая начала работать с отцом в его продакшн-компании как басистка (а ее брат Люсьен играл с ними на гитаре), позднее работала музыкальным директором (что-то типа дирижера в контексте поп-музыки) с Уиллоу Смит, с которой турила как сессионная басистка, и другими звездами.

Учитывая такой бэкграунд, потрясающая музыкальность ее записей не должна удивлять, как и тот факт, что практически все на своих записях Грей делает сама. SAYA считается ее дебютом, но это на самом деле как минимум третья ее полноформатная запись — после 19 MASTERS 2022 года и альбомов QWERTY (2023) и QWERTY || (2024). Все они больше похожи на пробу пера и поиск себя: самый ранний наполнен акустическими балладами, два других — это экспериментальные зарисовки с плавающим звуком. На SAYA она собрала все эти кусочки в единый пазл и вывалила на слушателя цельную работу, а не просто разрозненный набор талантливых песен.

Первое сравнение, что мне приходит в голову — SAYA звучит как если бы Бон Ивер эпохи 22, A MILLION записал первый альбом Билли Айлиш. Много тихого шепота, ASMR-звуков, призрачных хуков, каких-то странных звуков, но в основе — фолк, который прорывается и акустическими переборами, и слайд-гитарой. Сая Грин невероятно музыкальна, любой инструмент в ее руках, будь то гитара, бас, голос или булькающие сэмплы, пластичны и податливы и делать ровно то, что она хочет. У музыкантов подобного рода часто не получается капитализировать такой навык, потому что им банально нечего сказать — умение сочинять или исполнять музыку не всегда означает, что вы хороший сонграйтер. Музыка — это еще не песня.

Сае есть что сказать. На второй песне альбома она поет, что «это последняя песня о тебе и твоих куклах вуду» — и, конечно, продолжает до самого конца страдать по тому же самому человеку. В четвертой песне PUDDLE (OF ME) она превращается в лужу у него под ногами, когда зазноба применяет свое вуду — но благодаря игривому «у-у» в припеве она не воспринимается как сокрушительная драматичная баллада, какой по идее должна быть, судя по тексту.

Но ключевой трек альбома — это басовая баллада H.W.B., лирическая героиня которой возлагает цветы на могилу любви в своих снах. Вся песня — это тихая истерика под акустическую гитару и инфразвуковой бас, которая достигает пика в отчаянном вопле-сожалении о жизни, которая пролетает над головой героини, пока она застыла в положении «замри».


Spotify | Apple Music | Bandcamp

Puma Blue — antichamber


Мало какой музыкант умещается в рамки одного-единственного проекта. Тейлор Свифт, помимо поп-музыки, умеет записывать прекрасный фолк, Джон Фрушанте на сольных альбомах то простые песни под гитару поет, то эмбиент-электронику пишет. Но это люди с впечатляющей карьерой, которым не нужно думать о том, как себя продвигать. Джейкобу Аллену думать нужно — он всего лишь умеренно известный инди-музыкант из Лондона, который привлек внимание музыкальной прессы (и мое) благодаря хмурому трип-хопу и андрогинному голосу.

Тем удивительнее, что новый альбом его проекта Puma Blue радикально отличается от всего предыдущего творчества. Отличается и жизнь Аллена — он больше не герой южного Лондона, а житель модного пригорода Атланты, где он уже сочинял музыку как прежде — таким был его альбом двухлетней давности Holy Waters, посвященный смерти. Запись antichamber получилась довольно спонтанной: Аллен остался один дома на две недели, взял в руки гитару, стал записывать, что приходит в голову — а ему неожиданно много стало приходить в голову.

Итогом этой саморефлексии, а также многочасовых прогулок по лесу, стал самый интимный альбом и без того интимного автора, который напоминает Grouper атмосферой записи (посторонние шумы, птицы, дождь: от этой музыки чувствуешь запахи) и Марка Козелека — гитарными переборами. Ну и самого Puma Blue гитарными переборами.

Выкладывать альбом Джейкоб не собирался: ему казалось, что это что-то личное и не имеющее отношение к Puma Blue. Тексты, действительно, предельно личные — они рассказывают о переживаниях, связанных с серьезным разрывом, но мы не знаем ни деталей произошедшего, ни предыстории, ничего. Только обрывки истории, обезличенные и лишенные связного повествования: «Я всегда думал, что мы будем переплетены, как нити вышивки, но эта мечта умерла». Аллен не рассказывает истории на этом альбоме, он фиксирует свои чувства после того, как эти истории произошли.

Пока я слушал альбом, у меня из головы не выходили сравнения не только с Grouper и Козелеком, но и с пионерами слоукора —Carissa's Wierd и Low. Дух первых тут присутствует в лирике (Carissa's Wierd тоже не рассказывали сюжетов, а передавали разрушительные эмоции), а с последними все еще проще — тут даже кавер на Shame со второго альбома Low присутствует.

К счастью, друзья убедили Джейкоба, что вот эта запись — это тоже Puma Blue, несмотря на довольно радикальную смену жанра. Альбом он выпустил без анонса, не в пятницу, без традиционного цикла интервью, подобающего артисту его калибра, а лишь предложил в пресс-релизе задавать ему вопросы на реддите, и пообещал ответить, когда в следующий раз вспомнит включить интернет. Пока не вспоминал.


Spotify | Apple Music

At The Drive-In — один из многочисленных примеров групп, не выдержавших испытания популярностью. Кого-то добивала пресса, ATDI подвели фанаты. История группы, которую называли новой «Нирваной», но которая просто хотела максимально выкладываться на сцене и не переживать, что в слэме кого-нибудь, не дай бог, задавят. Оказалось, это невыполнимая задача. Лера Лазарева и Паша Борисов обсуждают, что же такого особенного в их альбоме Relationship Of Command.

📽️ ютуб

🔈 все платформы

Что слушать в эту пятницу

DARKSIDE — Nothing

Долгожданный альбом проекта Николаса Джаара и Дейва Харрингтона И это невероятный альбом, который поражает воображение буквально каждую секунду. Включите S.N.C.: это не песня, а путеводитель по диско, если бы диско играл Caribou. Путеводитель и весь альбом — по всей музыке в принципе, который написали не зануды, а влюбленные в музыку люди.

Max Cooper — On Being

Аудиовизуальный художник Макс Купер на новом альбоме заходит куда-то на сторону позднего Джона Хопкинса и посвящает запись размышлениям о жизни — не его конкретной, а о том, что значит быть человеком в принципе. Философское эмбиент-техно.

bdrmm — Microtonic

Самый электронный альбом отличной шугейз-группы, которая в свое время имела возможность пойти на мейджор, но выбрала издаваться на лейбле Mogwai.

Panda Bear — Sinister Grief

Надеваем лосины из American Apparel, накидываем модную рубашку из топшопа и бежим слушать Panda Bear будто на дворе 2011 год. Звучит ровно как 2011-й: беззаботная музыка о том,: что мы все еще можем оставаться друзьями.

Architects — The Sky, The Earth & All Between

Мне иногда нужно, чтобы на меня минут сорок орали, но так, чтобы было нескучно, желательно с каким-то приятным посылом (чаще всего что-то в духе «жизнь непростая штука, но мы с тобой, чувак»), и еще я люблю когда в металкоре сначала тыдыж-тыдыж, а потом мелодично и чистый голос в припеве. Вот группа Architeсs меня никогда еще не подводила, и это тот случай, когда излишняя серьезность не отталкивает — жанр требует, нет вопросов.

Marie Davidson — City Of Clowns

Ортодоксальное техно, под которое Мэри посылает мир далеко и надолго (в одной песен рефрен построен буквально на строчке fuck you). Как всегда у Мэри, очень круто.

The Men — Buyer Beware

The Men звучат как будто на дворе 1983-й, они в туре с The Replacements, после которого поедут по стране с Hüsker Dü, а концерты начинают с отповеди селебрити, который стал президентом и уничтожает все, что им дорого.

Everything is Recorded — Richard Russel Is Temporary

Владелец XL recordings в очередной раз собирает лучших людей лейбла ради альбома-шоукейса. На этот раз много акустической музыки, много Самфы, Флоренс Уэлч и Билла Каллахана.

Miya Folick — Erotica Veronica

Песни под гитару и пианино о любви, в которых мороз на душе сравнивается с Аляской. Очень в духе девяностых.

MAGIC MARGINAL — Здесь может быть страшно, но все разрешится благополучно

Трип-хоп пьеса из Екатеринбурга без какого-то легко считываемого сюжета — скорее набор стихов под музыку, многие из которых очень точно попадают в дух времени. Но такое хочется смотреть живьем.

Тейк недели — про тот самый «немой» протестный альбом и небольшую победу, которую с его помощью удалось одерджать.

DARKSIDE — Nothing


Darkside получились случайно. В 2011 году Николас Джаар, совсем юный и крайне перспективный представитель нью-йоркского электронного андеграунда, позвал к себе в тур в качестве басиста не менее талантливого Дейва Харрингтона (играл, например, в группе ARMS). Как-то раз в Берлине в отеле они начали накидывать какую-то музыку на ноутбуке. Донакидывались до ипишки, альбома ремиксов на Daft Punk, а потом — до полноформатного краут-полотна Psychic.

Джаар всегда был музыкантом, который умеет слушать других. Свой фирменный стиль, согласно легенде, он создал после того, как товарищ посоветовал ему наложить техно-бочку на джааровские эмбиентные треки. В Darkside он внимательно слушает и дает развернуться Харрингтону — большому поклоннику и практику джаз-фьюжна и прог-рока; музыку для Psychic они сочиняли пополам.

Альбом моментально стал классикой, но развивать его успех музыканты не слишком торопились. В целом понятно: у Джаара более чем успешная сольная карьера, Харрингтону тоже есть чем заняться (например, играть с Аланис Мориссетт, да и с самим Джааром). Тем не менее, когда случился ковид, Darkside возродились — и продолжают до сих пор, но с нюансами.

Во-первых, теперь это трио — к Дейву и Николасу присоединился виртуозный барабанщик Тлак Эспарза, еще один участник живой группы Джаара. Во-вторых, это теперь, как показывает альбом Nothing, полноценная джем-группа, а не коллаборация с домашними заготовками. Причем джем-группа наоборот.

Джем — это когда несколько музыкантов собираются вместе, и кто-то из них начинает играть некий отрывок, к которому подстраиваются остальные. В процессе музыканты развивают свои партии, по очереди солируют, но основу стараются не трогать: пока играешь, сложно договориться о, допустим, резкой смене гармонии или стиля. Если совсем просто, то джем — это когда полуминутный кусочек гоняют полчаса. Но Nothing звучит ровно наоборот: каждая песня — это как будто получасовой джем (даже целую серию джемов) сжали до трех минут. Поверить, что песни длятся всего по 3-4 минуты, непросто: они настолько насыщены, что кажутся десятиминутными.

Это такой путеводитель по всей музыке сразу — от диско до пост-рока, написанный не архивариусами, а людьми, которые всю эту музыку практикуют и очень тонко чувствуют. Название Nothing отсылает к методике сочинения: интуитивный джем без каких-либо заготовок и концепций, в процессе которого трио вытягивает из себя самые глубинные и потаенные чувства. Немаловажную роль играет и то, как именно записан и сведен альбом — мало какие записи звучат настолько богато и интересно. Nothing хочется рассматривать со всех сторон и любоваться его гранями — а потом окунаться головой в грув.


Spotify | Apple Music | Я.Музыка | Bandcamp

Max Cooper — On Being


Как писать традиционные песни с куплетами, припевами и словами так, чтобы их содержание резонировало со слушателем, примерно понятно. В первом куплете задаешь диспозицию, во втором устраиваешь развитие, в третьем с героем происходит трансформация и кульминация. Припевы должны быть неким средним арифметическим. Осталось на эту схему наложить какой-нибудь вечный сюжет типа he was a boy, she was a girl, придумать хорошие мелодии, спеть, записать – и мировые чарты покорены.

Как писать содержательную инструментальную музыку, вопрос открытый. Аудиовизуальный художник Макс Купер ищет на него ответ на своем последнем альбоме On Being. Он решил отталкиваться от небольших фраз, которые по каким-то причинам цепляли его. Это или слова, задающие сеттинг («Я сижу в церкви, слушаю старые пластинки и пью кофе»), или что-то псевдофилософское в духе «что значит быть человеком»; основная смысловая часть этих фраз вынесена в заглавия песен, но совершенно необязательна для восприятия. Они — как леса, которые помогают построить дом, но совершенно не нужны после завершения строительства.

Фразы Купер собирал последние два года с помощью поклонников: получился такой диалог, в котором ему задают тему для трека, а он отвечает музыкой, и собирает все вопросы и комментарии под единым заглавием «О бытие». Например, трек I Exist Inside This Machine вдохновлен фразой «Я существую внутри этой машины недолгое время. Будучи ограниченным ее структурой, я все же чувствую, что я — нечто большее, но не могу это осознать. А потом меня не станет. И что с этим делать?»

Музыка Купера всегда была довольно механической и предельно выверенной: его можно назвать алгоритмическим музыкантом, который видит красоту в бесконечных фракталах (см. клип на старый трек Repetition), концерты которого нельзя представить без ритмического видеоряда, звук которого подчеркнуто цифровой и просчитанный. Такой подход может отталкивать, когда хочется чувственности, но как нельзя кстати, когда ты размышляешь о трансгуманизме и машинах. К счастью, когда настает очередь сочинять трек о кофе и виниле в церкви, Купер становится человечно-медитативным и теплым и вспоминает, что машинами управляют люди.


Spotify | Apple Music | Я.Музыка | Bandcamp

Разговоры о новой музыке с музыкальными журналистами Пашей Борисовым и Лерой Лазаревой. В новом выпуске подкаста «Альбомы по пятницам» обсуждаем Сэма Фендера, который из инди-поп певца превратился в голос рабочего класса, невероятную музыку проекта DARKSIDE, разбираем коробку с детскими записями музыканта Youth Lagoon (и обсуждаем возвращение 2011 года), а также слушаем внезапный слоукор-альбом Puma Blue.

📽️ ютуб

🔈 все площадки

Что слушать в эту пятницу


Kedr Livanskiy — Myrtus Myth

«Помолись со мной в этот темный век», — поет Яна Кедрина на своем новом альбоме, который она называет результатом размышлений о последних годах. Ничего конкретного Яна не говорит: ее роль — быть путеводной звездой в сумраке. Самый нетанцевальный альбом Kedr Livanksiy: от техно не осталось ничего, голос на переднем плане.

Дайте танк(!) — Хрупко

Хороший текстоцентричный постпанк, примерно такой же, как и на всех прошлых альбомах «Дайте танк(!)», но зачем менять то, что работает. Если вы их любите, то в плейлист любимых песен группы залетит с пяток треков,, если не любили раньше, то и сейчас вряд ли очаруетесь.


Lady Gaga — MAYHEM

Что мы ждем от Леди Гаги прямо сейчас, в 2025 году? Ну, наверное не прорывов каких-то, а еще пару хитов для гей-клубов типа «Абракадабры». И получаем. Хороший альбом, который уместно смотрелся бы в дискографии сразу после Born This Way.


HotWax — Hot Shock

Очередная новая модная группа из Англии, которая либо станет суперизвестной очень быстро, либо мы про нее забудем. Женский наглый рок где-то между Hole, Elastica и Wolf Alice.


TOKiMONSTA — Eternal Reverie

Очень жизнелюбивый хаус-альбом электронной композиторки, повидавшей некоторое дерьмо в последнее время — и тяжелую болезнь, лишившую ее на время возможности воспринимать и сочинять музыку, и смерть близкого человека, которому посвящен новый альбом.


MIchael Cera Palin — We Could Be Brave

Абсолютно обычное эмо с лучшего эмо-лейбла Big Scary Monsters. Абсолютно не разочаровывает.


Divorce — Drive To Goldhammer

«Я был рожден, чтобы любить тебя, но жизнь сделала меня слабым», — вот примерно такого посыла альтернативный фолк с духоподъемными припевами поет группа «Развод». Поначалу альбом этого не предвещает, но по своей сути они невероятно близки Wednesday — только с поправкой на британскую версию фолка и кантри, зато катарсис-крик в песне Karen точь-в-точь как у заокеанских коллег.


Hamilton Leithauser — This Side of The Island

Крунер из группы The Walkmen крунерит как не в себя: очень солнечный, игривый ретро-альбом, напоминающий и Боуи, и Бирна, и Алекса Тернера (и вообще поздних Arctic Monkeys), и кого только не. Но для меня слишком ретро.


Тейк недели — ну, понятно про что.

HotWax — Hot Shock


Очень уважаю издание NME за его последовательность: в 2023 году они написали, что группа HotWax с юга Англии может стать «следующей главной британской гитарной группой», а когда вышел дебютный альбом, признали — вот, главная гитарная группа перед нами. Это, впрочем, не помешает NME забыть о них через секунду и больше никогда не вспоминать — за то и ценим.

HotWax и правда хороши. Вокалистка и гитаристка Талула Сим-Сэведж рассказывает, что ее радикализовала мама, когда поставила ей в раннем подростковом возрасте Hole. Но куда больше в их музыке вайбов The Breeders и особенно Elastica (нагляднее всего — в песне Wanna Be A Doll). Татула играла в группах с детства (в конце концов, ее отец музыкант) с подружкой Лолой Сэм; когда им исполнилось 15, они собрали HotWax, а потом начался ковид, и девушки решили уйти в музыку с головой, потому что мир, каким они его знали прежде, закончился, и ничего не имеет значения.

После ковида и школы поступили в брайтонский музыкальный колледж BIMM (я сам учился в его лондонской версии), встретили там барабанщика Альфи и быстро из колледжа свалили — там, рассказывала Лола, были в основном парни, которые увлечены джазом. Группу довольно быстро заметили: в Британии до сих пор менеджеры лейблов ходят по клубами и ищут таланты — и помогают им состояться. Теперь они в ростере Marathon Artists по соседству с Кортни Барнетт, а еще до выпуска альбома лейбл обеспечил им не только хорошую прессу, но и выступления на одной сцене с кумирами Yeah Yeah Yeahs.

В музыке и текстах HotWax нет ничего необычного. Это прямолинейная подростковая музыка (им всем сейчас 20 или около того) об эмоциях и переживаниях, о чувстве, что тебя использовали, о том, что быть в депрессии — это тоже норма, и о любви такой сильной, что готов себе зуб сломать. Точно такие же группы играют в вашем местном рок-клубе, просто у HotWax получается чуть лучше писать хуковые песни — и они чуть удачливее, потому что родились там, где менеджеры хороших лейблов все еще ходят по клубам и могут помочь таким группам выразить себя.

Если их дебют залетит, то группу ждет большое будущее и высокие строчки чартов, как у Wolf Alice. Если нет, то через пять лет они получат нормальное образование и устроятся на обычную работу — но никогда не забудут, как попали на обложку NME. А что еще надо, когда тебе 20?


Spotify | Apple Music | Bandcamp

Divorce — Drive to Goldenhammer


Я очень люблю, когда меня обманывают. Группа Divorce обманывает с самого начала — с названия. Ожидаешь что-то запредельно грустное — а получаешь довольно мажорный альт-фолк британского разлива на два голоса, мужской и женский. Песни про отношения, с драматичными словами («Я плакала в номере отеля и привыкла надеяться, что никто не войдет», — поет вокалистка Divorce Тайгер в песне Fever Pitch), но с недраматичной подачей, скорее игривые, чем уничтожающие: лирические герои песен Divorce как будто давно уже прожили трагедию и теперь рассказывают о ней с юмором.

Но это только первые три песни альбома. А потом начинается Karen, самая обманчивая песня этого альбома.

В свое время одно издание выпустило текст с выдающимся заголовком «Милый олененок ЗАОРАЛ». Так вот, он как нельзя хорошо описывает, что делает Тайгер своим голосом в этой песне о вокалистке The Carpenters Карен Карпентер: там буквально милый олененок ОРЕТ. История Карен довольно трагичная: она умерла в 32 года от последствий расстройства пищевого поведения, ее смерть привлекла внимание к проблеме анорексии, которую в начале восьмидесятых обсуждать было не принято.

Сама группа сравнивает свой альбом с путешествием куда-то в знакомое место — домой или еще куда, где вас ждут и где вам хорошо (отсюда и название), и по пути вы размышляете о каких-то событиях в масштабе от давно забытого расставания до истории Карен Карпентер (вероятно, по радио играет Superstar). Наиболее ярко это выражено в первой песне альбома, которая буквально о таком путешествии и рассказывает — едешь себе, думать не о чем, кроме как об Антарктике, но на самом деле вспоминаешь всю жизнь.

Как и в случае с американскими коллегами по музыкальной формуле Wednesday (альт-кантри плюс пошуметь и поорать), Divorce выделяет умение раздвигать границы выбранной ниши и благодаря этому выходить далеко за пределы этой ниши. У Wednesday на то, чтобы прийти к успеху, ушло пять альбомов, а Divorce цепляют уже на первом. Правда, по нему слышно, что группа уже нащупала свой собственный звук и язык, но не до конца его реализовала. Будем следить!


Spotify | Apple Music | Bandcamp