Во дворе стоит синяя машина. Нет, не так. Наша синяя машина.
Стоит и ухмыляется мне разными фарами. Мол, попробуй, подойди.
Я фырчу от злости. Я опаздываю. Детское кресло в такси такое убогое, что хочется плакать. Наше, за ахулион рублей, в той самой машине с разными фарами.
Сейчас двадцать второй. Цифры на правах тактично напоминают, что в декабре-десять лет.
Десять лет как лютым зимним днём я, не моргнув глазом, сдала без ошибок теорию, городок и практику. Мне девятнадцать, я в силах дерзить инспектору, тот хохочет и отправляет фотографироваться на заветный пластиковый прямоугольник.
И где я сейчас? Строчу гневные отзывы на беспечных водителей такси!
Десять лет назад я ошиблась: не поехала, пока помнила как. Что хорошо: моя шестёрка была консервой-убийцей на камышинских дорогах. В ней не работало всё, включая тормоза. Ума хватило запихнуть её в гараж и продать на запчасти.
Где я сейчас? У меня не получится. Вождение не для всех. На дороге опасно. И я опять ругаюсь с водителем, чьë автокресло свободно мотается по салону.
Моя защита-бегство. Пробегаю мимо нашей крошки, стыдливо прячу глаза и ныряю в очередное дурацкое такси.
Я бегу, бегу, только финиша не видно. Точнее, вот он, за рулём разноглазой красотки. Садись, поворачивай ключ и вперёд. Но я упрямо делаю вид, что мне в другую сторону.
Иногда, чтобы получилось, нужно очень сильно разозлиться.
Во дворе стоит синяя машина. Нет, не так. Наша синяя машина.
Стоит и ухмыляется мне разными фарами. Мол, попробуй, подойди.
Я фырчу от злости. Я опаздываю. Детское кресло в такси такое убогое, что хочется плакать. Наше, за ахулион рублей, в той самой машине с разными фарами.
Сейчас двадцать второй. Цифры на правах тактично напоминают, что в декабре-десять лет.
Десять лет как лютым зимним днём я, не моргнув глазом, сдала без ошибок теорию, городок и практику. Мне девятнадцать, я в силах дерзить инспектору, тот хохочет и отправляет фотографироваться на заветный пластиковый прямоугольник.
И где я сейчас? Строчу гневные отзывы на беспечных водителей такси!
Десять лет назад я ошиблась: не поехала, пока помнила как. Что хорошо: моя шестёрка была консервой-убийцей на камышинских дорогах. В ней не работало всё, включая тормоза. Ума хватило запихнуть её в гараж и продать на запчасти.
Где я сейчас? У меня не получится. Вождение не для всех. На дороге опасно. И я опять ругаюсь с водителем, чьë автокресло свободно мотается по салону.
Моя защита-бегство. Пробегаю мимо нашей крошки, стыдливо прячу глаза и ныряю в очередное дурацкое такси.
Я бегу, бегу, только финиша не видно. Точнее, вот он, за рулём разноглазой красотки. Садись, поворачивай ключ и вперёд. Но я упрямо делаю вид, что мне в другую сторону.
Иногда, чтобы получилось, нужно очень сильно разозлиться.
Кажется, я добежала до точки кипения.
BY Анютина мама
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth." Since January 2022, the SC has received a total of 47 complaints and enquiries on illegal investment schemes promoted through Telegram. These fraudulent schemes offer non-existent investment opportunities, promising very attractive and risk-free returns within a short span of time. They commonly offer unrealistic returns of as high as 1,000% within 24 hours or even within a few hours. False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from in
