Дима был обычным советским подростком. Когда ему исполнилось четырнадцать, он впервые влюбился, а перед его окнами поставили стелу с обещанием досрочного выполнения пятилетнего плана.
Стела стыдливо прикрывала большой пустырь, по которому прежде текла неглубокая река. Реку закопали, ещё когда Дима пошел в школу, то ли в 1972-м, то ли в 1973-м, он не очень запомнил. Через пустырь обещали провести новый канал и на его берегу выстроить театр оперы и балета. Но сколько мальчик не вглядывался, за окном он не видел ни первого, ни второго.
Дом, в котором жил Дима, был на пару лет младше его. Семья поселилась в новом районе на юге Ленинграда. Проложенная бульдозерами улица имени венгерского коммуниста Белы Куна походила на нагромождение бетонных плит посреди болота. Жители, спасаясь от грязи бывших колхозных полей, перебегали между домами по деревянным мосткам. В километре от дома, у железнодорожной ветки еще стояли старые колхозные теплицы и росли фруктовые сады, в которых к концу лета должны были появиться красные яблоки, если бы подростки не срывали их еще зелеными.
Из-за грязи мать Димы туфлям предпочитала сапоги. Обычно она сильно задерживалась на вечерних курсах. Дима ложился спать в девять, а когда просыпался в полночь от шума сцепляемых вагонов на дальней сортировочной станции, её еще не было. В кабинете отца горел свет, он занимался делами допоздна. Дима садился на кухне и ждал, вслушиваясь в звуки из парадной. Ждал поднимающегося лифта и читал книги с домашних полок.
Ранним утром Дима просыпался от протяжного сигнала локомотива: по железной дороге начинали ходить поезда. На часах было часов шесть, и в кабинете отца снова горел свет. Выпив воды, Дима вновь ложился спать. Когда его будила мать, отца уже не было — он садился на троллейбус маршрута №36 и уезжал на работу в Технологический институт.
Троллейбусную линию по их родной улице пустили осенью 1971 года, а следующим летом в окне троллейбуса Дима увидел молодого математика Бориса. Борис с другом Джорджем бесцельно катались по маршруту №35 и искали название для своей новой рок-группы. Они нашли его на соседней Будапештской улице: на втором этаже стандартного стеклянного бытового центра располагалась столовая «Аквариум».
В километре от дома Димы находился и первый в СССР универсальный магазин – его открыли на Бухарестской улице в сентябре 1970 года, в день, когда ленинградский «Зенит» победил «Спартак» из Орджоникидзе, а «Динамо» разбило киевский СКА. Оказываясь в универсаме, Дима, взяв металлическую корзинку для продуктов, любил проверять особой ложечкой свежесть хлеба и разглядывать совершенные пирамиды из банок рыбных консервов.
Зато Дима точно не любил хоккей и почти не играл в него, даже когда звали товарищи по классу. Его школу построили на северной окраине района, и за заливаемой зимой хоккейной коробкой чернело кладбище. Играть было просто страшно.
С юга родной район мальчика полудугой ограничивал проспект Славы. На пересечении Бухарестской улицы и проспекта образовалась круглая площадь, у которой стоял единственный в районе кинотеатр «Слава». Обычно школьники сбегали туда после уроков. Сбегал и Дима, и иногда в кино он видел ровесников Андрея и Витю. Оба жили где-то на западе, за железной дорогой, но часто заглядывали и сюда. После школы Андрей заиграет панк-рок, а Витя пост-панк, и оба проживут недолго.
За круглой площадью город заканчивался. Там текла река, трамваи уходили на кольцо, и в школе №310 училась отъявленная шпана. Они отбирали у других школьников мелочь и на магнитофонах с катушками слушали затертые и обрывочные записи Deep Purple, Led Zeppelin и даже Pink Floyd. Как и любой правильный мальчик из интеллигентной семьи, Дима в тайне завидовал им: ему хотелось носить джинсы и пластинку «The Dark Side of the Moon». Но за джинсы у проспекта Славы били.
А еще дальше, за рекой, в которой жили бобры, были поля, кирпичный завод, карьеры и небольшой лес. В том лесу пару раз видели лося, большого, красивого, но безрогого, а потом поставили мачты-глушилки, чтобы советские граждане не слушали того, что им не полагается слышать. Летом в карьерах
Дима был обычным советским подростком. Когда ему исполнилось четырнадцать, он впервые влюбился, а перед его окнами поставили стелу с обещанием досрочного выполнения пятилетнего плана.
Стела стыдливо прикрывала большой пустырь, по которому прежде текла неглубокая река. Реку закопали, ещё когда Дима пошел в школу, то ли в 1972-м, то ли в 1973-м, он не очень запомнил. Через пустырь обещали провести новый канал и на его берегу выстроить театр оперы и балета. Но сколько мальчик не вглядывался, за окном он не видел ни первого, ни второго.
Дом, в котором жил Дима, был на пару лет младше его. Семья поселилась в новом районе на юге Ленинграда. Проложенная бульдозерами улица имени венгерского коммуниста Белы Куна походила на нагромождение бетонных плит посреди болота. Жители, спасаясь от грязи бывших колхозных полей, перебегали между домами по деревянным мосткам. В километре от дома, у железнодорожной ветки еще стояли старые колхозные теплицы и росли фруктовые сады, в которых к концу лета должны были появиться красные яблоки, если бы подростки не срывали их еще зелеными.
Из-за грязи мать Димы туфлям предпочитала сапоги. Обычно она сильно задерживалась на вечерних курсах. Дима ложился спать в девять, а когда просыпался в полночь от шума сцепляемых вагонов на дальней сортировочной станции, её еще не было. В кабинете отца горел свет, он занимался делами допоздна. Дима садился на кухне и ждал, вслушиваясь в звуки из парадной. Ждал поднимающегося лифта и читал книги с домашних полок.
Ранним утром Дима просыпался от протяжного сигнала локомотива: по железной дороге начинали ходить поезда. На часах было часов шесть, и в кабинете отца снова горел свет. Выпив воды, Дима вновь ложился спать. Когда его будила мать, отца уже не было — он садился на троллейбус маршрута №36 и уезжал на работу в Технологический институт.
Троллейбусную линию по их родной улице пустили осенью 1971 года, а следующим летом в окне троллейбуса Дима увидел молодого математика Бориса. Борис с другом Джорджем бесцельно катались по маршруту №35 и искали название для своей новой рок-группы. Они нашли его на соседней Будапештской улице: на втором этаже стандартного стеклянного бытового центра располагалась столовая «Аквариум».
В километре от дома Димы находился и первый в СССР универсальный магазин – его открыли на Бухарестской улице в сентябре 1970 года, в день, когда ленинградский «Зенит» победил «Спартак» из Орджоникидзе, а «Динамо» разбило киевский СКА. Оказываясь в универсаме, Дима, взяв металлическую корзинку для продуктов, любил проверять особой ложечкой свежесть хлеба и разглядывать совершенные пирамиды из банок рыбных консервов.
Зато Дима точно не любил хоккей и почти не играл в него, даже когда звали товарищи по классу. Его школу построили на северной окраине района, и за заливаемой зимой хоккейной коробкой чернело кладбище. Играть было просто страшно.
С юга родной район мальчика полудугой ограничивал проспект Славы. На пересечении Бухарестской улицы и проспекта образовалась круглая площадь, у которой стоял единственный в районе кинотеатр «Слава». Обычно школьники сбегали туда после уроков. Сбегал и Дима, и иногда в кино он видел ровесников Андрея и Витю. Оба жили где-то на западе, за железной дорогой, но часто заглядывали и сюда. После школы Андрей заиграет панк-рок, а Витя пост-панк, и оба проживут недолго.
За круглой площадью город заканчивался. Там текла река, трамваи уходили на кольцо, и в школе №310 училась отъявленная шпана. Они отбирали у других школьников мелочь и на магнитофонах с катушками слушали затертые и обрывочные записи Deep Purple, Led Zeppelin и даже Pink Floyd. Как и любой правильный мальчик из интеллигентной семьи, Дима в тайне завидовал им: ему хотелось носить джинсы и пластинку «The Dark Side of the Moon». Но за джинсы у проспекта Славы били.
А еще дальше, за рекой, в которой жили бобры, были поля, кирпичный завод, карьеры и небольшой лес. В том лесу пару раз видели лося, большого, красивого, но безрогого, а потом поставили мачты-глушилки, чтобы советские граждане не слушали того, что им не полагается слышать. Летом в карьерах
BY ашдщдщпштщаа
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Meanwhile, a completely redesigned attachment menu appears when sending multiple photos or vides. Users can tap "X selected" (X being the number of items) at the top of the panel to preview how the album will look in the chat when it's sent, as well as rearrange or remove selected media. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. In December 2021, Sebi officials had conducted a search and seizure operation at the premises of certain persons carrying out similar manipulative activities through Telegram channels. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country.
from in
