Эллиниcтика

Суриков заключает «вполне закономерным», «что один и тот же народ … создал гомеровские поэмы и породил первые в истории мировой культуры философские системы». Так и есть: гомерово безбожие было основой, имевшей далекодущие последствия.

Уже его же его земляк-иониец Гекатей (VI в.) свои сочинения противопоставлял мифологии: согласно Деметрию, он начал свою «Историю» с того, что назвал греческие предания «многоразличными и смехотворными»; как пишет д.и.н. В.П. Бузескул (1903), у этого автора «замечается уже некоторый рационализм», «Гекатей старается, по возможности, устранить элемент сверхъестественный, сделать мифы и сказания правдоподобными».

Веком спустя философ Ксенофан (V в.) высмеял традиционную греческую религию, подверг сомнению возможность существования богов, подобных людям; он считал, что это люди приписали богам свои черты, а не наоборот, и если бы кони и быки умели «б писать, точно люди … кони коням бы богов уподобили, образ бычачий дали б бессмертным быки».

В классический же период подобное отношение расцвело ещё более буйным цветом. В Афинах времён их Золотого века учёные софисты довели антирелигиозную тенденцию до апофеоза, когда Протагор (V в.) попросту сказал, что богов не существует, — и мало кто в кружке интеллектуалов, близком к Периклу, не думал аналогично.

Как отмечает проф.-клас. Дж. Киндт (2009), по П. Вену, «в работах Геродота, Фукидида и прочих мыслителей V в. … сверхъестественное не пребывает на некоем отдельном плане бытия, но должно „поместиться туда же, куда и вся остальная реальность“», адаптироваться под неё. Это отношение сохранялось и много позднее: так, Плутарх (I-II вв. н.э.) «бы хотел, чтобы ска­зоч­ный вымы­сел под­чи­нил­ся разу­му». Павсаний во II в. н.э. всё ещё мыслит на одной волне с Гекатеем, столь же ни во что не ставит мифологию: он, «начи­ная … опи­са­ние … смот­рел на все эти пре­да­ния элли­нов в луч­шем слу­чае как на лег­ко­мыс­лен­ные и глу­пые рас­ска­зы», убеждён, что «рас­ска­зы­ва­ет­ся … мно­гое … невер­ное, сре­ди наро­да людь­ми, не очень све­ду­щи­ми в исто­рии, кото­рые все, что они в дни дет­ства слы­ша­ли в хорах и в тра­геди­ях, счи­та­ют за исти­ну».

Демокрит (V-IV вв.), в конце концов, высказался на эту тему исчерпывающе, заявив, что «лживые басни о том, что будет после смерти» измышляют «люди … терзаемые сознанием дурно прожитой жизни», которые оттого в течении неё «мучаются … [пребывая] в треволнениях и страхах»

Уже Ксенофан, пишет Вен, «не желал, чтобы его гости … говорили о глупостях, и потому запрещал им рассуждать на тему „титанов, гигантов, кентавров“» и т.д.. Вот и у Аристофана в «Осах» сын заявляет отцу о том, что это неприлично — говорить о мифах за столом: «Нет, сказки — прочь; скажи из жизни что-нибудь». Всё это касалось не только учёных людей, но и простых: у того же автора во «Всадниках» раб удивляется: «Ты в богов веруешь?».

Из всего этого следует, собственно, то, что если «мифологическое мышление» всё же, несмотря на наши прежние рассуждения, и существует, то древние греки — это последний народ, про который можно сказать, что оно им было присуще.

Надо сказать, что характерные для греков религиозная индифферентность, глубочайшая рациональность, склонность предпочтения веры разуму оставались характерными чертами греков и позднее, во времена эллинизма, считающегося временем упадка, начала конца. Древние даже тогда для всего продолжали требовать доказательств, отказываясь с отвращением от довода «просто поверь», что крайне удручало, например, библейских мужей, которые глубоко сокрушались, что в то время как «иудеи требуют чудес», «еллины ищут мудрости», отношение же первых «для еллинов безумие».

#scientia
⬅️⬆️ «Правда ли, что научный метод родился из древнегреческой мифологии?», 19/29 ⤴️➡️

www.group-telegram.com/in/hellenistics.com/152

2.3K viewsedited  Apr 2, 2022 at 14:53

Суриков заключает «вполне закономерным», «что один и тот же народ … создал гомеровские поэмы и породил первые в истории мировой культуры философские системы». Так и есть: гомерово безбожие было основой, имевшей далекодущие последствия.

Уже его же его земляк-иониец Гекатей (VI в.) свои сочинения противопоставлял мифологии: согласно Деметрию, он начал свою «Историю» с того, что назвал греческие предания «многоразличными и смехотворными»; как пишет д.и.н. В.П. Бузескул (1903), у этого автора «замечается уже некоторый рационализм», «Гекатей старается, по возможности, устранить элемент сверхъестественный, сделать мифы и сказания правдоподобными».

Веком спустя философ Ксенофан (V в.) высмеял традиционную греческую религию, подверг сомнению возможность существования богов, подобных людям; он считал, что это люди приписали богам свои черты, а не наоборот, и если бы кони и быки умели «б писать, точно люди … кони коням бы богов уподобили, образ бычачий дали б бессмертным быки».

В классический же период подобное отношение расцвело ещё более буйным цветом. В Афинах времён их Золотого века учёные софисты довели антирелигиозную тенденцию до апофеоза, когда Протагор (V в.) попросту сказал, что богов не существует, — и мало кто в кружке интеллектуалов, близком к Периклу, не думал аналогично.

Как отмечает проф.-клас. Дж. Киндт (2009), по П. Вену, «в работах Геродота, Фукидида и прочих мыслителей V в. … сверхъестественное не пребывает на некоем отдельном плане бытия, но должно „поместиться туда же, куда и вся остальная реальность“», адаптироваться под неё. Это отношение сохранялось и много позднее: так, Плутарх (I-II вв. н.э.) «бы хотел, чтобы ска­зоч­ный вымы­сел под­чи­нил­ся разу­му». Павсаний во II в. н.э. всё ещё мыслит на одной волне с Гекатеем, столь же ни во что не ставит мифологию: он, «начи­ная … опи­са­ние … смот­рел на все эти пре­да­ния элли­нов в луч­шем слу­чае как на лег­ко­мыс­лен­ные и глу­пые рас­ска­зы», убеждён, что «рас­ска­зы­ва­ет­ся … мно­гое … невер­ное, сре­ди наро­да людь­ми, не очень све­ду­щи­ми в исто­рии, кото­рые все, что они в дни дет­ства слы­ша­ли в хорах и в тра­геди­ях, счи­та­ют за исти­ну».

Демокрит (V-IV вв.), в конце концов, высказался на эту тему исчерпывающе, заявив, что «лживые басни о том, что будет после смерти» измышляют «люди … терзаемые сознанием дурно прожитой жизни», которые оттого в течении неё «мучаются … [пребывая] в треволнениях и страхах»

Уже Ксенофан, пишет Вен, «не желал, чтобы его гости … говорили о глупостях, и потому запрещал им рассуждать на тему „титанов, гигантов, кентавров“» и т.д.. Вот и у Аристофана в «Осах» сын заявляет отцу о том, что это неприлично — говорить о мифах за столом: «Нет, сказки — прочь; скажи из жизни что-нибудь». Всё это касалось не только учёных людей, но и простых: у того же автора во «Всадниках» раб удивляется: «Ты в богов веруешь?».

Из всего этого следует, собственно, то, что если «мифологическое мышление» всё же, несмотря на наши прежние рассуждения, и существует, то древние греки — это последний народ, про который можно сказать, что оно им было присуще.

Надо сказать, что характерные для греков религиозная индифферентность, глубочайшая рациональность, склонность предпочтения веры разуму оставались характерными чертами греков и позднее, во времена эллинизма, считающегося временем упадка, начала конца. Древние даже тогда для всего продолжали требовать доказательств, отказываясь с отвращением от довода «просто поверь», что крайне удручало, например, библейских мужей, которые глубоко сокрушались, что в то время как «иудеи требуют чудес», «еллины ищут мудрости», отношение же первых «для еллинов безумие».

#scientia
⬅️⬆️ «Правда ли, что научный метод родился из древнегреческой мифологии?», 19/29 ⤴️➡️

BY Эллиниcтика