Эллиниcтика

«По фактическому содержанию, по форме, по технике обработки и подачи материала средневековые исторические произведения стояли … бесконечно ниже античных образцов», сообщает О.Л.. «Эти произведения заполнены, прежде всего, различными чудесами, легендами, нелепыми измышлениями … [которые] хронисты [имели обыкновение] выдавать … за истину, не заботясь о критической проверке самых невероятных данных и … не подвергая их ни малейшему сомнению».

Античности же подобное, действительно, нимало не было свойственно, скептически воспринимает легенды и мифы уже первый греческий историк Гекатей, который начинает свой труд со слов: «Я пишу это так, как мне представляется истинным, ибо рассказы эллинов многоразличны и смехотворны, как мне кажется». Вот и Павсаний, «начи­ная … опи­са­ние … смот­рел на все эти пре­да­ния элли­нов в луч­шем слу­чае как на лег­ко­мыс­лен­ные и глу­пые рас­ска­зы»; он убеждён, что «рас­ска­зы­ва­ет­ся … мно­гое … невер­ное … людь­ми … кото­рые все, что они в дни дет­ства слы­ша­ли в хорах и в тра­геди­ях, счи­та­ют за исти­ну».

Наконец, Дионисий, повествуя об истории Ромула и Рема, основывается на историках, которые уверены, «что исто­ри­че­ско­му сочи­не­нию не при­ста­ло ниче­го из мифо­ло­ги­че­ских рос­сказ­ней» и «насме­ха­ют­ся … над руч­ной вол­чи­цей, кото­рая дала детям свои сос­цы, как над пол­ной неле­пи­цей»: как и все другие авторы он передаёт наивную рационализацию этого мифа, согласно которому не волчица то была, но женщина-проститутка, которую тоже называли в Риме словом lupa. В общем, для всех них эта история столь же невероятна, сколь и для нас, и такое отношение повсеместно; иное мы видим в Средние века.

Впрочем, дело, отмечает О.Л., не только и «не столько в „легковерии“, сколько в самом бесцеремонном обращении средневековых историков с фактами, которые ими извращаются или даже выдумываются … свою политическую или иную тенденцию историк раннего средневековья проводил преимущественно путем сочинения нужных ему данных».

Позднее ситуация стала не лучше, а просто качественнее, менее топорной: как говорит Вайнштейн, «в связи с историографией XII и последующих столетий» мы можем говорить лишь о начале «относительно умелой фальсификации истории». Словом, мы видим разительный контраст с теми временами, когда Цицерон требовал от историка равно убояться солгать и скрыть правду.

Вайнштейн далее говорит, что «по части объяснения исторических событий все дело сводится к тому, что „бог покарал“ такого-то за грехи, и он потерпел поражение либо умер, и т. д.», i.e. тому, что им характеризуется как «убогий провиденциализм». Г. фон Зибель (1885) утверждал, что тогда люди «не имели представления об исторически обоснованном суждении … исторической реальности … даже намека на критическое рассмотрение … фантазия всюду преобладала над рассудком», всё то, за что античного или современного автора бы просто подняли на смех.

Отношение это идёт от Августина Аврелия, который писал: «Мы опираемся в истории на нашу веру и на авторитет бога и убеждены, что все, противоречащее этому, безусловно лживо»; Вайнштейн (1964) отмечает, что «эти слова как бы предвосхитили господствовавшие на протяжении целого тысячелетия после Августина отношение к истории и к исторической истине», и прав был Ницше, когда говорил, что «в мире представлений христианина нет ничего, что хотя бы отдаленно соприкасалось с действительностью», и полагал «поразительным» факт «существования религии, которая не просто обусловлена заблуждениями, но которая изобретательна или даже гениальна» лишь в области таковых.

Итак, средневековые источники уступают даже самым сомнительным и недостойным своим собратьям, сообщающим об Античности. Что же касается наилучших из последних, то, как пишет Бузескул, Фукидид «стоит уже близко к историографии XIX в.», и, таким образом, о переданном им периоде истории мы можем рассуждать с той же степенью достоверности, — чего и близко не сказать о Средневековье.

#debily
⬅️⬆️ «Кто такие „средневековые дебилы“?», 6/12 ⤴️➡️

www.group-telegram.com/in/hellenistics.com/244

8.9K viewsedited  Nov 2, 2022 at 10:23

«По фактическому содержанию, по форме, по технике обработки и подачи материала средневековые исторические произведения стояли … бесконечно ниже античных образцов», сообщает О.Л.. «Эти произведения заполнены, прежде всего, различными чудесами, легендами, нелепыми измышлениями … [которые] хронисты [имели обыкновение] выдавать … за истину, не заботясь о критической проверке самых невероятных данных и … не подвергая их ни малейшему сомнению».

Античности же подобное, действительно, нимало не было свойственно, скептически воспринимает легенды и мифы уже первый греческий историк Гекатей, который начинает свой труд со слов: «Я пишу это так, как мне представляется истинным, ибо рассказы эллинов многоразличны и смехотворны, как мне кажется». Вот и Павсаний, «начи­ная … опи­са­ние … смот­рел на все эти пре­да­ния элли­нов в луч­шем слу­чае как на лег­ко­мыс­лен­ные и глу­пые рас­ска­зы»; он убеждён, что «рас­ска­зы­ва­ет­ся … мно­гое … невер­ное … людь­ми … кото­рые все, что они в дни дет­ства слы­ша­ли в хорах и в тра­геди­ях, счи­та­ют за исти­ну».

Наконец, Дионисий, повествуя об истории Ромула и Рема, основывается на историках, которые уверены, «что исто­ри­че­ско­му сочи­не­нию не при­ста­ло ниче­го из мифо­ло­ги­че­ских рос­сказ­ней» и «насме­ха­ют­ся … над руч­ной вол­чи­цей, кото­рая дала детям свои сос­цы, как над пол­ной неле­пи­цей»: как и все другие авторы он передаёт наивную рационализацию этого мифа, согласно которому не волчица то была, но женщина-проститутка, которую тоже называли в Риме словом lupa. В общем, для всех них эта история столь же невероятна, сколь и для нас, и такое отношение повсеместно; иное мы видим в Средние века.

Впрочем, дело, отмечает О.Л., не только и «не столько в „легковерии“, сколько в самом бесцеремонном обращении средневековых историков с фактами, которые ими извращаются или даже выдумываются … свою политическую или иную тенденцию историк раннего средневековья проводил преимущественно путем сочинения нужных ему данных».

Позднее ситуация стала не лучше, а просто качественнее, менее топорной: как говорит Вайнштейн, «в связи с историографией XII и последующих столетий» мы можем говорить лишь о начале «относительно умелой фальсификации истории». Словом, мы видим разительный контраст с теми временами, когда Цицерон требовал от историка равно убояться солгать и скрыть правду.

Вайнштейн далее говорит, что «по части объяснения исторических событий все дело сводится к тому, что „бог покарал“ такого-то за грехи, и он потерпел поражение либо умер, и т. д.», i.e. тому, что им характеризуется как «убогий провиденциализм». Г. фон Зибель (1885) утверждал, что тогда люди «не имели представления об исторически обоснованном суждении … исторической реальности … даже намека на критическое рассмотрение … фантазия всюду преобладала над рассудком», всё то, за что античного или современного автора бы просто подняли на смех.

Отношение это идёт от Августина Аврелия, который писал: «Мы опираемся в истории на нашу веру и на авторитет бога и убеждены, что все, противоречащее этому, безусловно лживо»; Вайнштейн (1964) отмечает, что «эти слова как бы предвосхитили господствовавшие на протяжении целого тысячелетия после Августина отношение к истории и к исторической истине», и прав был Ницше, когда говорил, что «в мире представлений христианина нет ничего, что хотя бы отдаленно соприкасалось с действительностью», и полагал «поразительным» факт «существования религии, которая не просто обусловлена заблуждениями, но которая изобретательна или даже гениальна» лишь в области таковых.

Итак, средневековые источники уступают даже самым сомнительным и недостойным своим собратьям, сообщающим об Античности. Что же касается наилучших из последних, то, как пишет Бузескул, Фукидид «стоит уже близко к историографии XIX в.», и, таким образом, о переданном им периоде истории мы можем рассуждать с той же степенью достоверности, — чего и близко не сказать о Средневековье.

#debily
⬅️⬆️ «Кто такие „средневековые дебилы“?», 6/12 ⤴️➡️

BY Эллиниcтика