О перспективах закона о реформе местного самоуправления в рамках СВО-реальности
Недостаточно отрефлексированным в экспертной среде остается следующий факт: после начала СВО законопроект о преобразовании местного самоуправления публичной власти был отложен на неопределенный срок. Анализ этого факта позволяет понять некоторые закономерности функционирования власти и ее ритмику.
Аргументы противников реформы были слышны достаточно внятно, но только среди экспертов и части политизированных граждан, которые составляют явное меньшинство российского социума. Это и увеличение дистанции власти и общества, и уничтожение остатков самоуправления в стране, это и чрезмерная нагрузка на политическую систему. Большинство из этих замечаний, на мой взгляд, носят обоснованный характер.
Однако изменения в политической системе с момента начала СВО идут, причем, в одном направлении и достаточно активно. Происходит своеобразная, табуретизация режима власти, то есть его упрощение, сведение к линейно-централизованным, жестким, иерархическим и закрытым технологиям управления, при минимизации функций социального контроля со стороны граждан. По сути, речь идет о замещении внутренней политики иерархическим управлением. Вписывается ли в эту траекторию закон о местном самоуправлении в версии сенатора А. Клишаса и депутата П. Крашенникова? Да, вписывается, но рассмотрение законопроекта отложено.
Мало кто сомневается, что, при желании, такой закон можно было бы принять достаточно быстро и реформу осуществить. Российский социум существенно снизил свой протестный потенциал, а сама тема социального недовольства и несогласия, по сути, почти исключена из общественного внимания. Нежелание в период СВО создавать дополнительную нагрузку на органы власти и управления – это, действительно, значимый фактор. Как и то, что система публичной власти в регионах принимает значимую роль в мобилизационных, в самом широком смысле, мероприятиях. Оптимизировать и сокращать муниципальные органы власти в этих условиях, во многом, означало бы ослабление для власти собственной инфраструктуры влияния и контроля над социумом.
Однако главное все-таки не в этом. Большинство инициатив и принятых властью мер в последние годы направлены на повышение управляемости обществом, и основные из них – устранение несистемной оппозиции и, собственно, СВО. Эта военная операция, вне всякого сомнения, повысила управляемость власти, свела до уровня номинально-экспертных комментариев деятельность т.н. оппозиционных партий и минимизировала (цензура + самоцензура) публичную критику власти со стороны живущих в стране россиян. В этих условиях реформирование местного самоуправления несет издержки, но ничего не добавляет с точки зрения повышения управляемости для правящей номенклатуры.
Возможно, в ближайший год к этому законопроекту и вернутся, но в новых реалиях он правящему классу не очень нужен: поэтому, даже если и вернутся к рассмотрению, его содержание будет существенно выхолощено. Хотя, конечно, дальнейшая логика табуретизации и упрощения практик и форматов управления не позволяет отказываться от обозначенных в законопроекте ориентиров. Никто не намерен отказываться и от усиления контроля над обществом, точнее, содержание его в дисциплинарном (М.Фуко) режиме. СВО и сопутствующие в этом плане эффекты дали, похоже, значительный запас прочности, впрочем, никто точно не скажет - какого качества этот запас и каковы его количественные параметры.
О перспективах закона о реформе местного самоуправления в рамках СВО-реальности
Недостаточно отрефлексированным в экспертной среде остается следующий факт: после начала СВО законопроект о преобразовании местного самоуправления публичной власти был отложен на неопределенный срок. Анализ этого факта позволяет понять некоторые закономерности функционирования власти и ее ритмику.
Аргументы противников реформы были слышны достаточно внятно, но только среди экспертов и части политизированных граждан, которые составляют явное меньшинство российского социума. Это и увеличение дистанции власти и общества, и уничтожение остатков самоуправления в стране, это и чрезмерная нагрузка на политическую систему. Большинство из этих замечаний, на мой взгляд, носят обоснованный характер.
Однако изменения в политической системе с момента начала СВО идут, причем, в одном направлении и достаточно активно. Происходит своеобразная, табуретизация режима власти, то есть его упрощение, сведение к линейно-централизованным, жестким, иерархическим и закрытым технологиям управления, при минимизации функций социального контроля со стороны граждан. По сути, речь идет о замещении внутренней политики иерархическим управлением. Вписывается ли в эту траекторию закон о местном самоуправлении в версии сенатора А. Клишаса и депутата П. Крашенникова? Да, вписывается, но рассмотрение законопроекта отложено.
Мало кто сомневается, что, при желании, такой закон можно было бы принять достаточно быстро и реформу осуществить. Российский социум существенно снизил свой протестный потенциал, а сама тема социального недовольства и несогласия, по сути, почти исключена из общественного внимания. Нежелание в период СВО создавать дополнительную нагрузку на органы власти и управления – это, действительно, значимый фактор. Как и то, что система публичной власти в регионах принимает значимую роль в мобилизационных, в самом широком смысле, мероприятиях. Оптимизировать и сокращать муниципальные органы власти в этих условиях, во многом, означало бы ослабление для власти собственной инфраструктуры влияния и контроля над социумом.
Однако главное все-таки не в этом. Большинство инициатив и принятых властью мер в последние годы направлены на повышение управляемости обществом, и основные из них – устранение несистемной оппозиции и, собственно, СВО. Эта военная операция, вне всякого сомнения, повысила управляемость власти, свела до уровня номинально-экспертных комментариев деятельность т.н. оппозиционных партий и минимизировала (цензура + самоцензура) публичную критику власти со стороны живущих в стране россиян. В этих условиях реформирование местного самоуправления несет издержки, но ничего не добавляет с точки зрения повышения управляемости для правящей номенклатуры.
Возможно, в ближайший год к этому законопроекту и вернутся, но в новых реалиях он правящему классу не очень нужен: поэтому, даже если и вернутся к рассмотрению, его содержание будет существенно выхолощено. Хотя, конечно, дальнейшая логика табуретизации и упрощения практик и форматов управления не позволяет отказываться от обозначенных в законопроекте ориентиров. Никто не намерен отказываться и от усиления контроля над обществом, точнее, содержание его в дисциплинарном (М.Фуко) режиме. СВО и сопутствующие в этом плане эффекты дали, похоже, значительный запас прочности, впрочем, никто точно не скажет - какого качества этот запас и каковы его количественные параметры.
BY Кремлёвский безБашенник
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. The Russian invasion of Ukraine has been a driving force in markets for the past few weeks. The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. "Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels."
from in
