В российский армии обострилась проблема с отказниками.
С приближением зимы (да, на дворе июль, но военные понимают, что "спецоперация", которая "идёт по плану", пока не заканчивается и конечных сроков нету) в рядах российских военнослужащих увеличилось количество отказников - тех, кто не хочет принимать участие в боевых действиях.
"В медиа в последнее время стало больше публикаций о тех, кто отказался ехать воевать - Бурятия, Дагестан и прочие случаи", - объясняет источник в Минобороны. - Действительно, сейчас имеется нехватка живой силы, пока не катастрофическая, но... Зимой не хотят сидеть в окопах под обстрелами, и я их понимаю".
Кроме медийной волны, по словам другого собеседника, есть нежелание возвращаться тех, кто уже был на войне. "Есть идейные, есть те, кто хочет денег заработать, но многие отказываются снова ехать на Украину - и тут ни угрозы, ни уголовные дела не помогут. Я одному такому сказал, что мол в тюрьму поедет, а он мне: "Я был в аду, а ты меня тюрьмой пугаешь?".
Падает и поток добровольцев. "Сперва все насмотрелись, что ребята возвращались с Украины с новой техникой, гаджетами, при деньгах, но сейчас война другая. Брать нечего. Мы когда в поселок заходим - там уже все разбито, мы забираем территории, да и то с большим трудом".
Источники в Минобороны в один голос говорят, что с такой тенденцией легко может дойти до мобилизации уже осенью. "Либо отступать, либо мобилизация", - констатировал один из генералов.
В российский армии обострилась проблема с отказниками.
С приближением зимы (да, на дворе июль, но военные понимают, что "спецоперация", которая "идёт по плану", пока не заканчивается и конечных сроков нету) в рядах российских военнослужащих увеличилось количество отказников - тех, кто не хочет принимать участие в боевых действиях.
"В медиа в последнее время стало больше публикаций о тех, кто отказался ехать воевать - Бурятия, Дагестан и прочие случаи", - объясняет источник в Минобороны. - Действительно, сейчас имеется нехватка живой силы, пока не катастрофическая, но... Зимой не хотят сидеть в окопах под обстрелами, и я их понимаю".
Кроме медийной волны, по словам другого собеседника, есть нежелание возвращаться тех, кто уже был на войне. "Есть идейные, есть те, кто хочет денег заработать, но многие отказываются снова ехать на Украину - и тут ни угрозы, ни уголовные дела не помогут. Я одному такому сказал, что мол в тюрьму поедет, а он мне: "Я был в аду, а ты меня тюрьмой пугаешь?".
Падает и поток добровольцев. "Сперва все насмотрелись, что ребята возвращались с Украины с новой техникой, гаджетами, при деньгах, но сейчас война другая. Брать нечего. Мы когда в поселок заходим - там уже все разбито, мы забираем территории, да и то с большим трудом".
Источники в Минобороны в один голос говорят, что с такой тенденцией легко может дойти до мобилизации уже осенью. "Либо отступать, либо мобилизация", - констатировал один из генералов.
"We're seeing really dramatic moves, and it's all really tied to Ukraine right now, and in a secondary way, in terms of interest rates," Octavio Marenzi, CEO of Opimas, told Yahoo Finance Live on Thursday. "This war in Ukraine is going to give the Fed the ammunition, the cover that it needs, to not raise interest rates too quickly. And I think Jay Powell is a very tepid sort of inflation fighter and he's not going to do as much as he needs to do to get that under control. And this seems like an excuse to kick the can further down the road still and not do too much too soon." In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. "Markets were cheering this economic recovery and return to strong economic growth, but the cheers will turn to tears if the inflation outbreak pushes businesses and consumers to the brink of recession," he added. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from in
