Сегодня черная дата календаря, уже два года идёт война. Я верю и знаю, что когда-нибудь этот день станет днем памяти и скорби, а не открытой раной, как сейчас.
И сегодня я хочу рассказать о памяти в Аргентине. Эта тема настолько огромна и затрагивает так много разных сфер жизни, что, конечно, сразу все и не расскажешь, поэтому поделюсь только кусочком.
В прошлом году исполнилось 40 лет демократии в Аргентине, и это широко отмечалось.
Даже сам по себе этот подсчет лет говорит мне об особом внимании к чему-то, что воспринимается как хрупкое и требующее заботы, не укоренившееся глубоко и не воспринимаемое как должное. Как младенец, у которого возраст считается сначала неделями, потом месяцами, или новые отношения в парах, которые отмечают даже самые коротенькие юбилеи. Я думаю, такое пристальное внимание и даже настороженность, вкупе с потрясающими практиками памяти о диктатуре и ее жертвах – это очень серьезный фундамент для того, чтобы такое не повторилось вновь.
Событий, посвященных круглой дате, было очень много, начиная с уличных акций и заканчивая торжественными мероприятиями, в том числе в академической среде. На одном из них я побывала в качестве антрополога, подробно регистрируя происходящее.
CONICET – Национальный совет по научным и техническим исследованиям (аналог Министерства науки) провел памятное мероприятия, во время которого родственникам жертв диктатуры, семерых сотрудников CONICET, вручались папки с восстановленными делами против них. Встреча так и называлась, без обиняков: «Акт восстановления дел против жертв государственного терроризма CONICET”.
Важная часть этой формулировки – государственного терроризма самого CONICET. Будучи государственным учреждением, они давили, угрожали и увольняли своих неугодных сотрудников, кто-то из которых потом пропадал без вести, был запытан или убит. Они участвовали в репрессиях, и сегодня это же самое учреждение, с тем же самым названием, глядя в глаза семьям их жертв, приносит покаяние.
Что же содержалось в этих папках, зачем вручать заведенные на жертв террора дела их родственникам? Аргентинский ответ: в этих документах написана настоящая причина преследования сотрудников и разрыва с ними трудовых отношений, а именно то, что они пропали без вести и были убиты по политическим причинам.
Записываться на мероприятие нужно было заранее, но почему-то при входе просто спросили фамилию, и даже не проверили паспорт. Обратила внимание, что при входе в здание, где проходило событие почему-то было чуть больше охраны, чем обычно бывает здесь, а еще было много журналистов с профессиональными камерами.
Вдруг в зал зашел президент страны Альберто Фернандес. Теперь мне показалось, что охраны было слишком мало, почему паспорта не проверяли, и где разделяющий нас кордон сотрудников в штатском? Зашел и молча сел в президиуме с другими. Он не получил права первой речи, он просто чиновник. Первыми говорили другие. Например, одна из создательниц организации «Бабушки площади Мая» (те самые бабушки, которые вышли на поиски своих пропавших внуков своих репрессированных детей и изменили страну своей любовью и настойчивостью).
Бабуле, Тати Альмейда, 91 год и она пришла в белом платочке, символе их протеста. “Единственная борьба, которая может быть проиграна – эта та борьба, от которой отказались. Не бойтесь слов «политический активизм», боритесь! Мы, те самые сумасшедшие бабушки, несмотря на свои трости и инвалидные кресла, все еще стоим на ногах!” – пламенно восклицала Тати, потрясывая кулаком.
Одним из самых потрясших событий вечера был момент, когда директор CONICET (которая, к слову, во время диктатуры могла быть только ребенком) произнесла, сидя в президиуме, следующие слова: «Я беру на себя ответственность за то, что делала наша организация во время диктатуры, и я прошу у вас за это прощения».
Сегодня черная дата календаря, уже два года идёт война. Я верю и знаю, что когда-нибудь этот день станет днем памяти и скорби, а не открытой раной, как сейчас.
И сегодня я хочу рассказать о памяти в Аргентине. Эта тема настолько огромна и затрагивает так много разных сфер жизни, что, конечно, сразу все и не расскажешь, поэтому поделюсь только кусочком.
В прошлом году исполнилось 40 лет демократии в Аргентине, и это широко отмечалось.
Даже сам по себе этот подсчет лет говорит мне об особом внимании к чему-то, что воспринимается как хрупкое и требующее заботы, не укоренившееся глубоко и не воспринимаемое как должное. Как младенец, у которого возраст считается сначала неделями, потом месяцами, или новые отношения в парах, которые отмечают даже самые коротенькие юбилеи. Я думаю, такое пристальное внимание и даже настороженность, вкупе с потрясающими практиками памяти о диктатуре и ее жертвах – это очень серьезный фундамент для того, чтобы такое не повторилось вновь.
Событий, посвященных круглой дате, было очень много, начиная с уличных акций и заканчивая торжественными мероприятиями, в том числе в академической среде. На одном из них я побывала в качестве антрополога, подробно регистрируя происходящее.
CONICET – Национальный совет по научным и техническим исследованиям (аналог Министерства науки) провел памятное мероприятия, во время которого родственникам жертв диктатуры, семерых сотрудников CONICET, вручались папки с восстановленными делами против них. Встреча так и называлась, без обиняков: «Акт восстановления дел против жертв государственного терроризма CONICET”.
Важная часть этой формулировки – государственного терроризма самого CONICET. Будучи государственным учреждением, они давили, угрожали и увольняли своих неугодных сотрудников, кто-то из которых потом пропадал без вести, был запытан или убит. Они участвовали в репрессиях, и сегодня это же самое учреждение, с тем же самым названием, глядя в глаза семьям их жертв, приносит покаяние.
Что же содержалось в этих папках, зачем вручать заведенные на жертв террора дела их родственникам? Аргентинский ответ: в этих документах написана настоящая причина преследования сотрудников и разрыва с ними трудовых отношений, а именно то, что они пропали без вести и были убиты по политическим причинам.
Записываться на мероприятие нужно было заранее, но почему-то при входе просто спросили фамилию, и даже не проверили паспорт. Обратила внимание, что при входе в здание, где проходило событие почему-то было чуть больше охраны, чем обычно бывает здесь, а еще было много журналистов с профессиональными камерами.
Вдруг в зал зашел президент страны Альберто Фернандес. Теперь мне показалось, что охраны было слишком мало, почему паспорта не проверяли, и где разделяющий нас кордон сотрудников в штатском? Зашел и молча сел в президиуме с другими. Он не получил права первой речи, он просто чиновник. Первыми говорили другие. Например, одна из создательниц организации «Бабушки площади Мая» (те самые бабушки, которые вышли на поиски своих пропавших внуков своих репрессированных детей и изменили страну своей любовью и настойчивостью).
Бабуле, Тати Альмейда, 91 год и она пришла в белом платочке, символе их протеста. “Единственная борьба, которая может быть проиграна – эта та борьба, от которой отказались. Не бойтесь слов «политический активизм», боритесь! Мы, те самые сумасшедшие бабушки, несмотря на свои трости и инвалидные кресла, все еще стоим на ногах!” – пламенно восклицала Тати, потрясывая кулаком.
Одним из самых потрясших событий вечера был момент, когда директор CONICET (которая, к слову, во время диктатуры могла быть только ребенком) произнесла, сидя в президиуме, следующие слова: «Я беру на себя ответственность за то, что делала наша организация во время диктатуры, и я прошу у вас за это прощения».
BY Латиноамериканская антропология
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. As the war in Ukraine rages, the messaging app Telegram has emerged as the go-to place for unfiltered live war updates for both Ukrainian refugees and increasingly isolated Russians alike. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. "This time we received the coordinates of enemy vehicles marked 'V' in Kyiv region," it added.
from in
