Часть 2. Житель г. Суджа Владимир Максин (Курская обл.) рассказывает, что было во время украинской атаки на город:
"Я стоял у вокзала, мимо проезжала машина. Там у нас стоит памятник МИГ-29. ВСУ его разбили, расстреляли из танков.
Оттуда слышу — крик боли, женские стоны. Машина, которая остановилась там, где памятник, попала под удар. Напротив меня стояла еще одна — полностью сгоревшая.
Стемнело. Я заполз за машину, потом в кювет. Лежал часа полтора. Встать уже не мог. Думал, если доползу до железной дороги, то смогу выбраться. Только поднялся — рядом автоматная очередь. Притих, пролежал еще какое-то время, уже сам не помню сколько. Начал замерзать, трясло.
Решил ползти к заводу, где раньше работал. Полз, пока не потерял сознание. Меня нашли женщины и затащили к себе. С ними был раненый водитель, ему попали в позвоночник. Он долго стонал, но под утро умер.
ВСУ держали базу на шиномонтажке. Один бандеровец заставил женщин сидеть там до утра, запретил выходить. Там был иностранный наемник, совсем не говорил по-русски, возможно румын. Второй — с закарпатским акцентом.
По дороге проезжала машина — женщины ехали за хлебом. Еще бы метров 10, и их бы тоже расстреляли."
Часть 2. Житель г. Суджа Владимир Максин (Курская обл.) рассказывает, что было во время украинской атаки на город:
"Я стоял у вокзала, мимо проезжала машина. Там у нас стоит памятник МИГ-29. ВСУ его разбили, расстреляли из танков.
Оттуда слышу — крик боли, женские стоны. Машина, которая остановилась там, где памятник, попала под удар. Напротив меня стояла еще одна — полностью сгоревшая.
Стемнело. Я заполз за машину, потом в кювет. Лежал часа полтора. Встать уже не мог. Думал, если доползу до железной дороги, то смогу выбраться. Только поднялся — рядом автоматная очередь. Притих, пролежал еще какое-то время, уже сам не помню сколько. Начал замерзать, трясло.
Решил ползти к заводу, где раньше работал. Полз, пока не потерял сознание. Меня нашли женщины и затащили к себе. С ними был раненый водитель, ему попали в позвоночник. Он долго стонал, но под утро умер.
ВСУ держали базу на шиномонтажке. Один бандеровец заставил женщин сидеть там до утра, запретил выходить. Там был иностранный наемник, совсем не говорил по-русски, возможно румын. Второй — с закарпатским акцентом.
По дороге проезжала машина — женщины ехали за хлебом. Еще бы метров 10, и их бы тоже расстреляли."
"The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth." Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. The perpetrators use various names to carry out the investment scams. They may also impersonate or clone licensed capital market intermediaries by using the names, logos, credentials, websites and other details of the legitimate entities to promote the illegal schemes.
from in
