С начала 90-х из России уехало больше 5 миллионов человек. Они успели обустроиться, получили новое гражданство и завели детей. Но в последние годы многие поняли, что заграница — не рай на Земле. Тысячи людей столкнулись с откровенной русофобией и дискриминацией — в первую очередь в Прибалтике и недружественных странах.
Сегодня таким людям репатриироваться сложнее, чем въехать мигранту с семьёй. Приходится собирать горы документов и вникать в новые законы. С 2023 года им помогает некоммерческая организация «Путь домой»: это не только юридическая поддержка, но и помощь с адаптацией на Родине.
Чтобы в Россию вернулись еще больше соотечественников, Новые люди и АНО «Путь домой» объединили усилия. Есть ещё много проблем с репатриацией соотечественников — в том числе на законодательном уровне. Будем вместе упрощать этот процесс, чтобы каждая история возвращения в Россию стала историей успеха. Это лучше, чем завозить мигрантов.
С начала 90-х из России уехало больше 5 миллионов человек. Они успели обустроиться, получили новое гражданство и завели детей. Но в последние годы многие поняли, что заграница — не рай на Земле. Тысячи людей столкнулись с откровенной русофобией и дискриминацией — в первую очередь в Прибалтике и недружественных странах.
Сегодня таким людям репатриироваться сложнее, чем въехать мигранту с семьёй. Приходится собирать горы документов и вникать в новые законы. С 2023 года им помогает некоммерческая организация «Путь домой»: это не только юридическая поддержка, но и помощь с адаптацией на Родине.
Чтобы в Россию вернулись еще больше соотечественников, Новые люди и АНО «Путь домой» объединили усилия. Есть ещё много проблем с репатриацией соотечественников — в том числе на законодательном уровне. Будем вместе упрощать этот процесс, чтобы каждая история возвращения в Россию стала историей успеха. Это лучше, чем завозить мигрантов.
But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. Soloviev also promoted the channel in a post he shared on his own Telegram, which has 580,000 followers. The post recommended his viewers subscribe to "War on Fakes" in a time of fake news. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from in
