Ядерный удар неизбежен? 🤯

Друзья, на канале вышел новый подкаст. Он поможет понять, что происходит в закулисье мировой политики.

Мой гость — Олег Яновский, политолог, преподаватель МГИМО. Он уверен: сейчас самый пик войны за мировое господство. Вместе с ним разбираемся в игре Трампа, истинных причинах СВО и вероятности ядерных ударов.

Откровенно поговорили о конфликте с Украиной и США. Подробно обсудили главный элемент мировой империи. Как сделать Россию сильнее?

👉🏻 Ответ на вопрос в выпуске. Смотри до конца.

Моё интервью с главным редактором журнала «Международная жизнь» Арменом Оганесяном для программы «Визави с миром»

В выпуске речь пойдёт о "команде" Трампа, насколько едина эта "команда", каковы её главные цели и задачи, какова стратегия Трампа в отношении России и Китая, начнётся ли торговая война с Китаем, как будут складываться отношения США с Европой, возможна ли торговая война с БРИКС, будет ли политическая месть Байдену, о ситуации вокруг Украины, о вовлечённости США в Сирии.

Арктика и глубинная война
Арктика становится ключевой ареной глубинной войны. В отличие от привычных межгосударственных конфликтов, здесь противостоят не только национальные правительства и военные блоки, но и организованные по принципам, адаптированным к современным вызовам, сетевые структуры, глобальные коалиции капитала, технологических инвесторов и разведывательные сообщества.

Их главные цели — контроль над ресурсами и стратегическими логистическими точками, а также стремление лишить соперников критически важных технологий и, следовательно, ограничить их потенциал развития.

В Арктике сосредоточено до 22% неразведанных мировых запасов нефти и газа, а также крупные месторождения никеля, кобальта и редкоземельных металлов — основ для передовых вооружений, перспективных энергетических систем и современной электроники. Конкуренция за эти ресурсы обостряется на фоне технологического противостояния с Китаем.

Критически значимы и новые арктические маршруты: Северный морской путь и Северо-Западный проход. Тот, кто сможет их контролировать, получит долгосрочные экономические и политические преимущества.

В рамках «глубинной войны» действия разворачиваются сразу на двух уровнях. «Публичный» уровень — это вооружённые силы, НАТО, громкие заявления о границах исключительных экономических зон и дипломатические конфликты вокруг Гренландии или архипелагов вроде Шпицбергена, где у разных стран (России, Канады и Дании) пересекаются интересы по поводу дна Северного Ледовитого океана и прилегающего шельфа.

«Скрытый» уровень касается более тонких инструментов — от киберопераций, финансового лоббирования и технологической гонки до повреждения критической подводной инфраструктуры и средств коммуникации. В игру вовлечены частные военные компании, технологические гиганты и разведывательные сообщества, формирующие альянсы, чтобы ограничить возможности «государственных» конкурентов или, наоборот, добиться более широких прав на добычу ресурсов, контроля логистики и реализации технологических проектов.

Цель везде одна — геополитическая победа за счёт технологического и ресурсного лидерства.

Особую роль в «арктической лихорадке» играет венчурный капитал, связанный с Дональдом Трампом и его окружением. Арктика для них — это не только территориальный плацдарм, но и лаборатория для инноваций в области беспилотных систем, ядерной энергетики и искусственного интеллекта (ИИ). Становясь своеобразным «полигоном» для отработки экстремальных сценариев, северные широты дают возможность продемонстрировать, а затем масштабировать новые решения и оружие.

Речь идёт не столько о военном, сколько о плавном технологическом и «сетевом» поглощении «оспариваемых территорий».

Идеи о включении в состав страны Канады или Гренландии кажутся дерзкими, но логичными в рамках борьбы за Арктику, поскольку они непосредственно связаны с критически важными для США целями: достижением энергетической гегемонии и контролем над морями и торговыми путями. В таком контексте проекты по присоединению данных территорий выглядят не абсурдными, а вполне обоснованными в русле долгосрочной стратегии определённых групп интересов.

Так, Арктика всё больше превращается в полигон глобальной конкуренции, которая развивается не только классическим образом (через демонстрацию флагов и военных учений), но и с помощью высокотехнологичных, более соответствующих контексту современного технологического развития, методов проникновения и контроля.

Вопрос о том, кто будет диктовать правила в регионе, напрямую влияет на будущий расклад сил в мировой политике и, в конечном итоге, на исход текущего конфликта.

Версия на YouTube

В печать вышла моя новая статья для South China Morning Post, где я размышляю о возможностях создания «единого рынка технологий двойного назначения» в рамках БРИКС.
В статье я утверждаю, что мировая технологическая гонка разворачивается вокруг новых стратегических пространств — Арктики, космоса, киберпространства, океанов и Африки. Эти «домены будущего» представляют собой точки приложения больших инвестиций, которые необходимы для доступа к новым ресурсам и укрепления геополитического влияния.

Современные технологии (особенно в сфере искусственного интеллекта и высокоточных систем) всё чаще имеют «двойное назначение», то есть способны применяться как для мирных целей, так и в военной сфере. Онлайн-платформы, дроны, анализ больших данных — все эти инструменты становятся ключевым фактором в гонке вооружений и формируют новую конфигурацию безопасности.

Искусственный интеллект занимает особое место. Его интеграция в производственные процессы, инфраструктуру и военную технику даёт такой же мощный толчок развитию, каким в своё время был когда-то паровой двигатель или ядерная энергетика. Именно поэтому страны с глобальными амбициями рассматривают ИИ как стратегически важный элемент суверенитета. Россия и Китай могут более активно развивавать национальные программы в области ИИ, позиционируя их как основу самостоятельности в условиях нарастающей технологической конкуренции.

Важную роль приобретает способность государства или группы государств финансировать и поддерживать долгосрочные программы (в тесной связке с венчурным капиталом), которые, будучи крайне капиталоёмкими, не приносят немедленной прибыли. Здесь на первое место выходит экономическая база — наличие больших рынков, ресурсов и партнёров. БРИКС может предоставить участникам широкий спектр возможностей и гибкую модель взаимодействия, способствующую обмену научными разработками и технологическим прогрессом, но только если она превратиться в «единый технологический рынок».

В то же время США и их союзники показывают всё более жёсткий и ограничительный подход: усиливаются санкции, вводятся экспортные ограничения на ключевые компоненты для ИИ, растёт список стран, лишённых доступа к американским технологиям. Такая стратегия позволяет, с одной стороны, контролировать и замедлять технологические успехи соперников, но с другой — ограничивает самих США в получении новых партнёров и развивающихся рынков.

В долгосрочной перспективе ставка на многостороннее сотрудничество и открытость в рамках больших международных блоков может дать России и Китаю более масштабную и устойчивую платформу для продвижения собственных научно-технических решений. Я отмечаю, что в глобальной конкуренции вес имеет не только технологический уровень страны, но и её доступ к крупным союзам и экономическим партнёрам. Таким образом, США рискуют уменьшить своё влияние, поскольку ориентация на односторонние решения и блокирование технологий способна оттолкнуть большую часть мира, открывая простор для России, БРИКС и других форматов международного сотрудничества.

Агенты короны и продвижение интересов «государства».
История организации Crown Agents, изначально созданной в 1833 году для управления колониальными активами Британской империи, отражает её превращение из кажущейся частной структуры в эффективный инструмент «государственной» политики в «неоднозначных» областях и пространствах. Эта трансформация иллюстрирует, как формально негосударственная организация может выполнять ключевые для монархии функции, варьируя от финансового управления до логистики, подкупа колониальных элит и военных операций.

Начиная с печати колониальных денег и контролем таможни до управления частными счетами колониальных чиновников и обеспечением военной инфраструктуры, Crown Agents занимались множеством задач.

Однако их роль заметно расширилась в 1970-х годах, когда организация пережила ряд финансовых скандалов, что привело к реформам под руководством сэра Джона Какни. Особое внимание заслуживает переход подразделения Millbank Technical Services под контроль Министерства обороны, что стало основой для создания International Military Service (IMS). Эта «частная компания» на 100% контролировалась британским Минобороны и сконцентрировалась на экспорте вооружений, став ключевым игроком в британской военной торговле.

Например, IMS использовала опыт Crown Agents в логистике и взаимодействии с иностранными правительствами для осуществления крупных военных контрактов, таких как сделка «Аль-Ямама» с Саудовской Аравией, оцениваемая в десятки миллиардов фунтов. Этот проект, хотя и был инициирован на государственном уровне, на практике реализовывался IMS, которая обеспечивала необходимую юридическую и финансовую структуру. Это лишь один из примеров адаптации деятельности «агентов» под нужды гос.ведомств и короны в частности.

Crown Agents и IMS демонстрируют модель «монархо—государственно-частного партнерства», где организация внешне выглядит как коммерческая фирма, но фактически остаётся под полным контролем Короны и взаимодействует с высшими эшелонами власти в различных горизонталях. Этот уникальный статус позволяет осуществлять деятельность, при этом учитывая стратегические и дипломатические интересы Великобритании в более гибких правовых рамках (серых не только).

Crown Agents являются агентами Короны в серой зоне, выполняя скрытые, но чрезвычайно важные задачи, такие как контроль ключевых ресурсных потоков и торговых маршрутов в странах, в которых заинтересована монархия. Они также служат посредниками и связующими звеньями между различными сетями и стейкхолдерами, обеспечивая систему управления территориями под влиянием монархии.

Crown Agents, формально отделённая от государственных структур, на практике продолжала выполнять ключевые оборонные, финансовые и политические функции для Лондона, действуя как «эманация Короны» вне прямого государственного управления. В целом, Crown Agents можно считать старшим, более экономичным и ресурсно-эффективным предшественником USAID.

Иронично, но по инициативе администрации Трампа 3 февраля 2025 года USAID остановило свою работу, а всего несколько месяцев назад, 1 августа 2024 года, Crown Agents, не получив поддержки от своих кредиторов, включая Банк Англии, подала на банкроство и закончила своё существование в привычном виде.

Великобритания и заполнение вакуума на украинском направлении
В условиях обострения ситуации на Украине наблюдается прогнозируемый ранее сдвиг: Британия активно берёт под свой контроль официальную координацию помощи Украине.

Назначение министра обороны Джона Хили главой Группы контакта по обороне Украины (UDCG) служит ярким подтверждением этих амбиций и символизирует намерение Британии занять ведущую позицию в формировании военной поддержки и политики в Европе.

Ранее координацию военной помощи Украине осуществляли США, однако теперь, благодаря формату «Рамштайн», объединяющему свыше 50 союзников, Великобритания намерена заполнить «стратегический вакуум», возникший вследствие сокращения американского желания/влияния.

Этот шаг предполагает контроль над всеми аспектами поддержки — от подготовки пилотов до обеспечения кибербезопасности — с целью истощения ресурсов России, ограничения её манёвров и дестабилизации стратегической ситуации в среднесрочной перспективе.

Как я указывал ранее, обновлённая британская стратегия фокусируется на регионах Северной Европы, Польши, Прибалтики, Южного Кавказа и Средней Азии — зонах, где можно нанести прямой ущерб российским интересам. Британия стремится не только заменить США в координации оборонных усилий в Европе, но и стать ключевым игроком в «новой Большой игре».

Учитывая свои критически ограниченные силовые и финансовые ресурсы, она рассматривает это как возможность выйти из сложившейся крайне неблагоприятной для себя ситуации.

Кроме того, Британия видит шанс паразитировать на текущем конфликте, выигрывая время, пока основные мировые игроки определяют свои позиции. Именно она стала инициатором формирования системы спонсорства Украины и привлечения инвестиций в военные действия, что привело к закреплению значительных ставок и вложений, от которых теперь практически невозможно отказаться.

Таким образом, будучи основным координатором и инвестором в украинский конфликт, Великобритания всё больше будет заполнять вакуум после США, в том числе, планируя выступить в роли архитектора «постконфликтной» оккупации украинской территории.

Назначение Джона Хили подтверждает актуальность тезиса: Британия переосмысливает свою внешнюю политику и отношения с «союзниками» (в том чилсле, сдвиг от США в сторону Китая), целенаправленно стремясь стать одним из ключевых архитекторов новой системы международных отношений.

Принятие на себя координации военных действий в Европе — это не только осознанный шаг на пути к установлению долгосрочного давления на Россию и созданию условий для «длинной войны», где стратегическое истощение противника становится основным элементом, но и отражение нарастающего конфликта интересов между новой администрацией США и Великобританией

В печать вышла моя совместная с А.М. Ильницким статья «Арктика — новый фронт "глубинной войны"», опубликованная во внешнеполитическом аналитическом журнале «Международная жизнь».
Арктика становится ключевой ареной конфронтации, где сталкиваются интересы не только государств, но и сетевых структур, глобальных коалиций капитала и технологических инвесторов. Основная цель — контроль над ресурсами, стратегическими логистическими узлами и критическими технологиями, что позволяет ограничить потенциал соперников. Регион обладает огромными запасами нефти, газа и редкоземельных металлов, необходимых для высокотехнологичных отраслей, а таяние льдов открывает новые маршруты, такие как Северный морской путь, усиливая конкуренцию за их контроль.

Противостояние разворачивается на двух уровнях. На публичном — военные учения, дипломатические конфликты и борьба за территории, например, вокруг Шпицбергена или хребта Ломоносова. На скрытом — использование киберопераций, финансового лоббирования и технологической гонки, где ключевую роль играют частные военные компании, технологические гиганты и разведывательные сообщества. Их цель — установить контроль над инфраструктурой, ресурсами и технологиями, что обеспечит долгосрочное геополитическое преимущество.

Особое значение Арктика имеет для технологического капитала, связанного с Дональдом Трампом и его окружением. Регион рассматривается как полигон для испытаний передовых технологий, таких как беспилотные системы, ядерная энергетика и искусственный интеллект. Успешное применение этих технологий в экстремальных условиях может дать решающее преимущество в глобальной конкуренции. Идеи о включении Канады или Гренландии в состав США, хотя и кажутся радикальными, логичны в контексте борьбы за ресурсы и контроль над ключевыми маршрутами.

Таким образом, Арктика превращается в поле битвы за будущие технологии и ресурсы, где исход противостояния определит глобальный баланс сил. Речь идёт не только о военном, но и о технологическом доминировании, которое станет основой для нового мирового порядка.