Почти четыре года назад — в июле 2020-го — в Хабаровске вспыхнули самые массовые протесты за всю новейшую историю региона. Десятки тысячлюдей вышли на митинг в поддержку арестованного губернатора Сергея Фургала. Акции, которые в шутку именовались «кормлением голубей» продолжались несколько месяцев, но постепенно из-за репрессий сошли на нет.
В феврале 2023 года Фургала признали виновным в двух заказных убийствах и приговорили к 22 годам тюрьмы. Год спустя лозунг протестующих «Я/Мы Сергей Фургал» и вовсе признали экстремистским движением, хотя доказательств того, что такое движение существует, нет.
Журналистка Ася Хабарова пообщалась с активистами, которые когда-то выходили на улицы за своего губернатора, и узнала, как сложились их судьбы. Одни давно уехали из страны и теперь вполне счастливо, по их словам, моют небоскрёбы на Манхэттене, другие только-только оказались в эмиграции из-за политического преследования, третьи свернули всякую общественную деятельность и «залегли на дно», жизнь четвёртых представляет собой сплошную череду одиночных пикетов и арестов.
Получилась такая своеобразная хроника смутных времён на примере отдельно взятого региона, который когда-то гремел на весь мир, но который затем — жёстко и по прутику — сломали об колено.
Почти четыре года назад — в июле 2020-го — в Хабаровске вспыхнули самые массовые протесты за всю новейшую историю региона. Десятки тысячлюдей вышли на митинг в поддержку арестованного губернатора Сергея Фургала. Акции, которые в шутку именовались «кормлением голубей» продолжались несколько месяцев, но постепенно из-за репрессий сошли на нет.
В феврале 2023 года Фургала признали виновным в двух заказных убийствах и приговорили к 22 годам тюрьмы. Год спустя лозунг протестующих «Я/Мы Сергей Фургал» и вовсе признали экстремистским движением, хотя доказательств того, что такое движение существует, нет.
Журналистка Ася Хабарова пообщалась с активистами, которые когда-то выходили на улицы за своего губернатора, и узнала, как сложились их судьбы. Одни давно уехали из страны и теперь вполне счастливо, по их словам, моют небоскрёбы на Манхэттене, другие только-только оказались в эмиграции из-за политического преследования, третьи свернули всякую общественную деятельность и «залегли на дно», жизнь четвёртых представляет собой сплошную череду одиночных пикетов и арестов.
Получилась такая своеобразная хроника смутных времён на примере отдельно взятого региона, который когда-то гремел на весь мир, но который затем — жёстко и по прутику — сломали об колено.
The original Telegram channel has expanded into a web of accounts for different locations, including specific pages made for individual Russian cities. There's also an English-language website, which states it is owned by the people who run the Telegram channels. He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future.
from in
