Начнём с хороших новостей. Перевод нашего коллеги А.В. Апполонова «Религии и подъема капитализм» Ричарда Генри Тоуни вошел в число номинантов Грушинской премии! Книжка Тоуни – это, коротко и грубо говоря, такая критика «Протестантской этики и духа капитализма» Вебера. Алексей Валентинович делал вскоре после её выхода небольшое сообщение.
Заметим, что в числе номинантов также работа нашего чуть более дальнего коллеги А.К. Судакова, перевод «Теории коммуникативной деятельности» Хабермаса (в последнем Ежегоднике есть рецензия Дагмар Мироновой на неё), а также ещё один переведенный Хабермас, «Новая структурная трансформация публичной сферы и делиберативная политика» (рецензия на неё будет, в свою очередь, в ближайшем Ежегоднике, но ссылки не дадим, потому что на то Ежегодник и ближайший, что он ещё не вышел).
Начнём с хороших новостей. Перевод нашего коллеги А.В. Апполонова «Религии и подъема капитализм» Ричарда Генри Тоуни вошел в число номинантов Грушинской премии! Книжка Тоуни – это, коротко и грубо говоря, такая критика «Протестантской этики и духа капитализма» Вебера. Алексей Валентинович делал вскоре после её выхода небольшое сообщение.
Заметим, что в числе номинантов также работа нашего чуть более дальнего коллеги А.К. Судакова, перевод «Теории коммуникативной деятельности» Хабермаса (в последнем Ежегоднике есть рецензия Дагмар Мироновой на неё), а также ещё один переведенный Хабермас, «Новая структурная трансформация публичной сферы и делиберативная политика» (рецензия на неё будет, в свою очередь, в ближайшем Ежегоднике, но ссылки не дадим, потому что на то Ежегодник и ближайший, что он ещё не вышел).
The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. Two days after Russia invaded Ukraine, an account on the Telegram messaging platform posing as President Volodymyr Zelenskiy urged his armed forces to surrender. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from in
