Попросили рассказать про публичную лекцию Святослава КаверинаЧем сегодня живёт Афганистан?, а я как раз в субботу впервые вживую слушал его доклад на "Съедобном-несъедобном" об изменении пищевых практик в Нуристане (б. Кафиристане), и это было одним из ярких впечатлений конференции. Не знаю, есть ли сейчас ещё исследователь, который настолько же много пребывает в чрезвычайно сложном афганском поле, так что если кому и выступать по теме "Чем сегодня живёт Афганистан?", то именно Святославу)
Попросили рассказать про публичную лекцию Святослава КаверинаЧем сегодня живёт Афганистан?, а я как раз в субботу впервые вживую слушал его доклад на "Съедобном-несъедобном" об изменении пищевых практик в Нуристане (б. Кафиристане), и это было одним из ярких впечатлений конференции. Не знаю, есть ли сейчас ещё исследователь, который настолько же много пребывает в чрезвычайно сложном афганском поле, так что если кому и выступать по теме "Чем сегодня живёт Афганистан?", то именно Святославу)
In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements.
from in
