Александр Дугин говорит, что Россия сегодня остаётся собой, потому что у неё есть великое прошлое и великие мёртвые. С этим не поспоришь. Неизбежно возникает вопрос, когда наступит наше великое будущее? Спрашиваю себя, должны ли для этого нынешние великие, не очень великие и совсем не великие живые стать мертвыми? И ответа не нахожу. Да и не в этом ответ.
Подлинное величие начинается там, где кончается понятное животным слоям мозга, недавно написал #Пелевин Какого величия мы хотим, и хотим ли вообще? Что такое подлинное величие страны, народа, цивилизации в 21 веке? На чем оно основано, что даёт, и что забирает взамен? Чем мы готовы пожертвовать как нация и что должны приобрести ради этого величия?
Что-то подсказывает, что ответы на эти вечные вопросы нужны сегодня нам в той же степени, как простому русскому парню, герою Сергея Бодрова Даниле, пусть и киношному, но, несомненно, носителю национального кода, ответ на сакраментальный вопрос: в чем сила, брат? То есть, как воздух.
Александр Дугин говорит, что Россия сегодня остаётся собой, потому что у неё есть великое прошлое и великие мёртвые. С этим не поспоришь. Неизбежно возникает вопрос, когда наступит наше великое будущее? Спрашиваю себя, должны ли для этого нынешние великие, не очень великие и совсем не великие живые стать мертвыми? И ответа не нахожу. Да и не в этом ответ.
Подлинное величие начинается там, где кончается понятное животным слоям мозга, недавно написал #Пелевин Какого величия мы хотим, и хотим ли вообще? Что такое подлинное величие страны, народа, цивилизации в 21 веке? На чем оно основано, что даёт, и что забирает взамен? Чем мы готовы пожертвовать как нация и что должны приобрести ради этого величия?
Что-то подсказывает, что ответы на эти вечные вопросы нужны сегодня нам в той же степени, как простому русскому парню, герою Сергея Бодрова Даниле, пусть и киношному, но, несомненно, носителю национального кода, ответ на сакраментальный вопрос: в чем сила, брат? То есть, как воздух.
Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. On Feb. 27, however, he admitted from his Russian-language account that "Telegram channels are increasingly becoming a source of unverified information related to Ukrainian events." "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion.
from in
