Впервые я услышала название этого романа на русском, и в голове у меня сразу заиграла заставка из мексиканского сериала. Нет, почти мексиканские страсти там тоже есть, но как всегда в случае с Мердок, все гораздо сложнее.
Ещё одна песня, которую я постоянно вспоминала, – «Вечная молодость» (та, которая «в каморке, что за актовым залом»), потому что любовные перипетии построены очень похоже: вот ниточка тянется от одного героя к другому и даже порой возвращается обратно, а потом вдруг сворачивает в сторону и опутывает кого-то ещё.
Но если мексиканскими сериалами и песней Чижа Мердок точно не вдохновлялась, то следы «Бури» здесь повсюду, пусть и не такие чёткие, как позже в «Море, море». Начинается роман, как и пьеса Шекспира, с трагедии. Умерла Фанни, мать семейства, и её родственники собрались у могилы. Её муж Хью видит удаляющуюся фигуру Эммы – женщины, ради которой он однажды чуть не ушёл из семьи. Рэндл, сын Фанни и Хью, когда-то опубликовавший несколько пьес, но сейчас выращивающий розы в своем питомнике, близок к тому, чтобы повторить путь отца и уйти от жены Энн к любовнице, которая (вот совпадение!) работает секретарём у Эммы, теперь известной писательницы. Пенн, приехавший из Австралии племянник Рэндла, влюбляется в его дочь-подростка Миранду, а та ... Помните про «Вечную молодость»?)
Как и в других своих романах, Мердок играет с пьесами Шекспира, порой выворачивая их почти наизнанку. Самая очевидная отсылка – имя дочери Энн и Хью, Миранды. Но на этом сходство двух героинь-тезок почти заканчивается, а Мердок деконструирует шекспировскую героиню, делая её одним из кукловодов своего марионеточного царства. В пару к ней писательница переосмысливает образ Калибана, наделяя Пенна некоторыми формальным признаками героя «Бури» (его австралийская необразованность по сравнению родственниками-англичанами, попытка изнасилования, то, что он так и не добивается любви Миранды), но все равно в итоге получается Калибан-перевертыш.
Ключевая шекспировская роль – роль Просперо – достаётся Эмме. Автор вступления к изданию на фото, в прошлом студент Мердок, пишет, что та считала Просперо фигурой-импрессарио. На концерт приходят посмотреть не на него, но именно он связывает все воедино. В этой роли перед нами и предстаёт Эмма – кажется, одна из самых близких по духу самой Мердок героинь (но допускаю, что это я вчитываю то, что хочу вчитать, поддавшись на очередную обманку – факт, что Эмма – писательница). Эмма-Просперо невидимо присутствует в романе даже во многих сценах, в которых её нет, а роль, только намеченная в первой сцене, где мы видим её удаляющийся силуэт, – вырастает до масштаба ключевого героя, хотя так и останется на периферии.
Все женщины в романе яркие, запоминающиеся. Все, кроме одной – жены Рэндла Энн – той самой «неофициальной» розы из названия. Она удобная жена и мать, благочестива, сдержанна – и, кажется, невыносимо скучна, поэтому удивительно ли, что ее творческий муж предпочитает ей загадочную красотку? В этом противостоянии обыденного и творческого, так любимом Мердок (Чарльз и Хартли в «Море, море», Брэдли и его женщины в «Черном принце»), на этот раз акцент смещается с творческой части пары на обывателя, а Энн становится эпицентром нескольких трагедий, которые, кажется, вот-вот сломают ее. Но там, где не выдержит селекционная роза, выращенная в теплице, шиповник выстоит.
Будь это не Мердок, роман легко мог бы превратиться в комедию положений (со всеми этими «а потом оказалось, что…»), но у нее все никогда не бывает однозначно, а за каждым лихим поворотом сюжета стоит человек, со всей его сложностью, неоднозначностью и желанием примирить непримиримое, а вчерашняя комедия сменяется трагедией и наоборот.
Я прочитала очередную мою самую любимую книгу Мердок) А какой ее роман больше всего любите вы?
Впервые я услышала название этого романа на русском, и в голове у меня сразу заиграла заставка из мексиканского сериала. Нет, почти мексиканские страсти там тоже есть, но как всегда в случае с Мердок, все гораздо сложнее.
Ещё одна песня, которую я постоянно вспоминала, – «Вечная молодость» (та, которая «в каморке, что за актовым залом»), потому что любовные перипетии построены очень похоже: вот ниточка тянется от одного героя к другому и даже порой возвращается обратно, а потом вдруг сворачивает в сторону и опутывает кого-то ещё.
Но если мексиканскими сериалами и песней Чижа Мердок точно не вдохновлялась, то следы «Бури» здесь повсюду, пусть и не такие чёткие, как позже в «Море, море». Начинается роман, как и пьеса Шекспира, с трагедии. Умерла Фанни, мать семейства, и её родственники собрались у могилы. Её муж Хью видит удаляющуюся фигуру Эммы – женщины, ради которой он однажды чуть не ушёл из семьи. Рэндл, сын Фанни и Хью, когда-то опубликовавший несколько пьес, но сейчас выращивающий розы в своем питомнике, близок к тому, чтобы повторить путь отца и уйти от жены Энн к любовнице, которая (вот совпадение!) работает секретарём у Эммы, теперь известной писательницы. Пенн, приехавший из Австралии племянник Рэндла, влюбляется в его дочь-подростка Миранду, а та ... Помните про «Вечную молодость»?)
Как и в других своих романах, Мердок играет с пьесами Шекспира, порой выворачивая их почти наизнанку. Самая очевидная отсылка – имя дочери Энн и Хью, Миранды. Но на этом сходство двух героинь-тезок почти заканчивается, а Мердок деконструирует шекспировскую героиню, делая её одним из кукловодов своего марионеточного царства. В пару к ней писательница переосмысливает образ Калибана, наделяя Пенна некоторыми формальным признаками героя «Бури» (его австралийская необразованность по сравнению родственниками-англичанами, попытка изнасилования, то, что он так и не добивается любви Миранды), но все равно в итоге получается Калибан-перевертыш.
Ключевая шекспировская роль – роль Просперо – достаётся Эмме. Автор вступления к изданию на фото, в прошлом студент Мердок, пишет, что та считала Просперо фигурой-импрессарио. На концерт приходят посмотреть не на него, но именно он связывает все воедино. В этой роли перед нами и предстаёт Эмма – кажется, одна из самых близких по духу самой Мердок героинь (но допускаю, что это я вчитываю то, что хочу вчитать, поддавшись на очередную обманку – факт, что Эмма – писательница). Эмма-Просперо невидимо присутствует в романе даже во многих сценах, в которых её нет, а роль, только намеченная в первой сцене, где мы видим её удаляющийся силуэт, – вырастает до масштаба ключевого героя, хотя так и останется на периферии.
Все женщины в романе яркие, запоминающиеся. Все, кроме одной – жены Рэндла Энн – той самой «неофициальной» розы из названия. Она удобная жена и мать, благочестива, сдержанна – и, кажется, невыносимо скучна, поэтому удивительно ли, что ее творческий муж предпочитает ей загадочную красотку? В этом противостоянии обыденного и творческого, так любимом Мердок (Чарльз и Хартли в «Море, море», Брэдли и его женщины в «Черном принце»), на этот раз акцент смещается с творческой части пары на обывателя, а Энн становится эпицентром нескольких трагедий, которые, кажется, вот-вот сломают ее. Но там, где не выдержит селекционная роза, выращенная в теплице, шиповник выстоит.
Будь это не Мердок, роман легко мог бы превратиться в комедию положений (со всеми этими «а потом оказалось, что…»), но у нее все никогда не бывает однозначно, а за каждым лихим поворотом сюжета стоит человек, со всей его сложностью, неоднозначностью и желанием примирить непримиримое, а вчерашняя комедия сменяется трагедией и наоборот.
Я прочитала очередную мою самую любимую книгу Мердок) А какой ее роман больше всего любите вы?
BY Read_teach_crossstitch
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. "There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said.
from in
